Цыгановъ. Она должна быть въ цедурномъ тонѣ.
Поляковъ. То не Венгерка. Только я обладаю истинной Венгеркой, которую сыграть не каждый можетъ.
Цыгановъ. Вы мѣтите на меня, понимаю! А вы-то сами какъ играете?
Поляковъ. Напрасно у васъ не поучился.
Цыгановъ. Фу, фу, фу, расходился! (Беретъ шляпу и хочетъ
уйти.) Вамъ ли играть при гитаристахъ, вы вѣдь просто—зудилка! И держать инструментъ не умѣете. Къ чему эта скамейка, къ чему эта подушка!..
Поляковъ (въ волненіи). Пожалуйста оставьте меня! ( Уходитъ съ ключами въ боковую комнату.)
ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.
Цыгановъ и Саблинъ.
Саблинъ (входитъ и стряхиваетъ снѣгъ съ шапки). Какая завируха, свѣта не видно!
Цыгановъ. Какой же теперь свѣтъ: шесть часовъ вечера!
Саблинъ. Мое почтеніе, Левъ Александровичъ! А гдѣ они, Сергѣй-то Петровичъ?
Цыгановъ. Изволилъ обидѣться, что я назвалъ его зудилкой. Вотъ всѣ они, гитаристы, такіе! Понятія не имѣютъ о музыкѣ,
безъ всякаго образованія, безъ всякихъ способностей, а мечтаютъ о себѣ, словно артисты какіе! Хоть бы этотъ чучело! ( Указываетъ
рукой на дверь.) Возится со своей бандурой. Просто зудилка, и во время своего царапанья по струнамъ какъ будто жуетъ корку
хлѣба. (Дѣлаетъ это ртомъ.) Я всѣхъ ихъ знаю: одинъ другого смѣшнѣе. Не хочу вмѣшиваться въ эту грязную толпу, ухожу. Сурдининъ1), когда играетъ на своей 12-тиструнной гитарѣ, пыхтитъ, со
питъ и выдѣлываетъ страшныя гримасы, и при этомъ слышна одна только трескотня. Бобриковъ, гнилой старичишка, съ пре
тензіей на концерты, а просто бандуристъ, царапка на зурнѣ. Крупицынъ—это какой-то вонючій аспидъ, такъ отъ него и разитъ канцеляріей. Дѣлалъ бы свое дѣло: переписывалъ бы бумаги, а товишь, тоже чванится: и я, дескать, играю на гитарѣ не хуже Цы
ганова. Ну гдѣ имъ меня перещеголять! У меня и сила въ рукахъ, и вкусъ, и блескъ исполненія. А этотъ Комаровъ2)... дышитъ на ладанъ, а возится съ 10-тистрункой, помѣшался на треляхъ, напе
чаталъ свои сочиненія, никуда негодныя, такъ, знаете, для блезира, я, дескать, тоже сочинитель, презмію выдалъ какому-то иностранцу,
1) Ѳ. Ѳ. Глушковъ.
2) Очевидно рѣчь идетъ о Макаровѣ.Прим. Соловьева.
Поляковъ. То не Венгерка. Только я обладаю истинной Венгеркой, которую сыграть не каждый можетъ.
Цыгановъ. Вы мѣтите на меня, понимаю! А вы-то сами какъ играете?
Поляковъ. Напрасно у васъ не поучился.
Цыгановъ. Поучившись у меня, конечно играли бы лучше. Поляковъ. Прошу не сердить меня. Лучше убирайтесь!
Цыгановъ. Фу, фу, фу, расходился! (Беретъ шляпу и хочетъ
уйти.) Вамъ ли играть при гитаристахъ, вы вѣдь просто—зудилка! И держать инструментъ не умѣете. Къ чему эта скамейка, къ чему эта подушка!..
Поляковъ (въ волненіи). Пожалуйста оставьте меня! ( Уходитъ съ ключами въ боковую комнату.)
ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.
Цыгановъ и Саблинъ.
Саблинъ (входитъ и стряхиваетъ снѣгъ съ шапки). Какая завируха, свѣта не видно!
Цыгановъ. Какой же теперь свѣтъ: шесть часовъ вечера!
Саблинъ. Мое почтеніе, Левъ Александровичъ! А гдѣ они, Сергѣй-то Петровичъ?
Цыгановъ. Изволилъ обидѣться, что я назвалъ его зудилкой. Вотъ всѣ они, гитаристы, такіе! Понятія не имѣютъ о музыкѣ,
безъ всякаго образованія, безъ всякихъ способностей, а мечтаютъ о себѣ, словно артисты какіе! Хоть бы этотъ чучело! ( Указываетъ
рукой на дверь.) Возится со своей бандурой. Просто зудилка, и во время своего царапанья по струнамъ какъ будто жуетъ корку
хлѣба. (Дѣлаетъ это ртомъ.) Я всѣхъ ихъ знаю: одинъ другого смѣшнѣе. Не хочу вмѣшиваться въ эту грязную толпу, ухожу. Сурдининъ1), когда играетъ на своей 12-тиструнной гитарѣ, пыхтитъ, со
питъ и выдѣлываетъ страшныя гримасы, и при этомъ слышна одна только трескотня. Бобриковъ, гнилой старичишка, съ пре
тензіей на концерты, а просто бандуристъ, царапка на зурнѣ. Крупицынъ—это какой-то вонючій аспидъ, такъ отъ него и разитъ канцеляріей. Дѣлалъ бы свое дѣло: переписывалъ бы бумаги, а товишь, тоже чванится: и я, дескать, играю на гитарѣ не хуже Цы
ганова. Ну гдѣ имъ меня перещеголять! У меня и сила въ рукахъ, и вкусъ, и блескъ исполненія. А этотъ Комаровъ2)... дышитъ на ладанъ, а возится съ 10-тистрункой, помѣшался на треляхъ, напе
чаталъ свои сочиненія, никуда негодныя, такъ, знаете, для блезира, я, дескать, тоже сочинитель, презмію выдалъ какому-то иностранцу,
1) Ѳ. Ѳ. Глушковъ.
2) Очевидно рѣчь идетъ о Макаровѣ.Прим. Соловьева.