&
посвящаютъ всю свою жизнь занятію, служащему только для развлеченія и забавы, слѣдуетъ смотрѣть какъ на низшихъ субъектовъ, терпимыхъ только потому, что они позволяютъ смѣшивать полезное съ пріятнымъ. Ни одинъ человѣкъ съ здравымъ умомъ и зрѣлыми понятіями не станетъ такъ высоко цѣнить лучшаго артиста, какъ чиновника или даже честнаго ремесленника, набивавшаго ту по
душку, на которой сидитъ въ податной комнатѣ совѣтникъ или купецъ въ конторѣ, такъ какъ здѣсь имѣетъ мѣсто необходимое, а тамъ только пріятное. Поэтому привѣтливое и вѣжливое обращеніе съ артистами есть только слѣдствіе нашей культуры и добро
душія, заставляющихъ насъ хорошо обращаться даже съ дѣтьми и другими лицами, занимающимися вздоромъ.
Многіе изъ этихъ несчастныхъ мечтателей слишкомъ поздно излѣчиваются отъ своего заблужденія и дѣйствительно впадаютъ въ извѣстное безуміе, которое легко можно замѣтить по ихъ сужденіямъ объ искусствѣ. Они думаютъ, что искусство заставляетъ че
ловѣка предчувствовать его высшее назначеніе и, отрывая его отъ пустыхъ дѣлъ обыденной жизни, вводитъ въ храмъ Изиды, гдѣ природа говоритъ съ нимъ священными, не слыханными дотолѣ, но понятными словами. О музыкѣ произносятъ эти безумцы самыя удиви
тельныя сужденія: они называютъ ее самымъ романтическимъ изъ всѣхъ искусствъ, такъ какъ ей доступна область безконечнаго; они называютъ ее таинственнымъ выраженіемъ въ звукахъ, правдивымъ языкомъ природы, наполняющимъ грудь человѣка безконечнымъ стре
мленіемъ, говоря, что только въ ней понимаетъ онъ возвышенную
лить слушателя и потому совершенно уклоняются отъ истинной цѣли музыки, называютъ они устрашающими, таинственными комбинаціями и въ состояніи сравнивать ихъ съ удивительно сплетающимися мхами, травами и цвѣтами. Талантъ, или, выражаясь сло
вами этихъ дураковъ, духъ музыки, горитъ, какъ говорятъ они, въ груди людей, занимающихся искусствомъ и хранящихъ его въ себѣ, и пожираетъ ихъ неугасимымъ огнемъ, если болѣе пошлый прин
ципъ пожелаетъ искусственно переработать или отклонить эту искру.
зыки, называютъ они дерзкими невѣждами, передъ которыми будетъ вѣчно закрыто святилище высшей жизни, и этимъ доказываютъ свою глупость, потому что, спрашивается, кто же лучше: чиновникъ, купецъ, живущій на свои деньги, который хорошо ѣстъ, пьетъ и катается въ экипажахъ, возбуждая всеобщее благоговѣніе, или ху
дожникъ, который долженъ несчастнымъ образомъ держаться въ своемъ фантастическомъ мірѣ? Но эти дураки утверждаютъ, что
посвящаютъ всю свою жизнь занятію, служащему только для развлеченія и забавы, слѣдуетъ смотрѣть какъ на низшихъ субъектовъ, терпимыхъ только потому, что они позволяютъ смѣшивать полезное съ пріятнымъ. Ни одинъ человѣкъ съ здравымъ умомъ и зрѣлыми понятіями не станетъ такъ высоко цѣнить лучшаго артиста, какъ чиновника или даже честнаго ремесленника, набивавшаго ту по
душку, на которой сидитъ въ податной комнатѣ совѣтникъ или купецъ въ конторѣ, такъ какъ здѣсь имѣетъ мѣсто необходимое, а тамъ только пріятное. Поэтому привѣтливое и вѣжливое обращеніе съ артистами есть только слѣдствіе нашей культуры и добро
душія, заставляющихъ насъ хорошо обращаться даже съ дѣтьми и другими лицами, занимающимися вздоромъ.
Многіе изъ этихъ несчастныхъ мечтателей слишкомъ поздно излѣчиваются отъ своего заблужденія и дѣйствительно впадаютъ въ извѣстное безуміе, которое легко можно замѣтить по ихъ сужденіямъ объ искусствѣ. Они думаютъ, что искусство заставляетъ че
ловѣка предчувствовать его высшее назначеніе и, отрывая его отъ пустыхъ дѣлъ обыденной жизни, вводитъ въ храмъ Изиды, гдѣ природа говоритъ съ нимъ священными, не слыханными дотолѣ, но понятными словами. О музыкѣ произносятъ эти безумцы самыя удиви
тельныя сужденія: они называютъ ее самымъ романтическимъ изъ всѣхъ искусствъ, такъ какъ ей доступна область безконечнаго; они называютъ ее таинственнымъ выраженіемъ въ звукахъ, правдивымъ языкомъ природы, наполняющимъ грудь человѣка безконечнымъ стре
мленіемъ, говоря, что только въ ней понимаетъ онъ возвышенную
пѣсню деревьевъ, цвѣтовъ, животныхъ, камней и водъ! Совершенно ненужныя контрапунктическія штуки, которыя не могутъ развесе
лить слушателя и потому совершенно уклоняются отъ истинной цѣли музыки, называютъ они устрашающими, таинственными комбинаціями и въ состояніи сравнивать ихъ съ удивительно сплетающимися мхами, травами и цвѣтами. Талантъ, или, выражаясь сло
вами этихъ дураковъ, духъ музыки, горитъ, какъ говорятъ они, въ груди людей, занимающихся искусствомъ и хранящихъ его въ себѣ, и пожираетъ ихъ неугасимымъ огнемъ, если болѣе пошлый прин
ципъ пожелаетъ искусственно переработать или отклонить эту искру.
Тѣхъ же, кто, какъ показалъ я сначала, вполнѣ вѣрно разсуждаетъ объ истинномъ назначеніи искусства и въ особенности му
зыки, называютъ они дерзкими невѣждами, передъ которыми будетъ вѣчно закрыто святилище высшей жизни, и этимъ доказываютъ свою глупость, потому что, спрашивается, кто же лучше: чиновникъ, купецъ, живущій на свои деньги, который хорошо ѣстъ, пьетъ и катается въ экипажахъ, возбуждая всеобщее благоговѣніе, или ху
дожникъ, который долженъ несчастнымъ образомъ держаться въ своемъ фантастическомъ мірѣ? Но эти дураки утверждаютъ, что