Значитъ, еще 17-ти лѣтъ Бетховенъ уже былъ настолько поразительнымъ музыкантомъ, что Моцартъ провидѣлъ его великую будущность. Но
стремленіе къ творчеству пробудилось въ немъ еще раньше: одиннадцати лѣтъ отъ роду онъ издалъ свои первыя сочиненія: девять варіацій на маршъ, три сонаты для фортепіано и нѣсколько пѣсенъ.
Въ Вѣнѣ Бетховенъ принялся усердно за изученіе музыки подъ руководствомъ Гайдна; медленность преподаванія раздражала усерднаго ученика, а потому онъ, втихомолку отъ Гайдна, одновременно занимался у Шенка, автора „Деревенскаго цырюльника“. Это принесло ему двойную пользу: у Шенка онъ учился строгому стилю, Гайднъ давалъ ему болѣе широкія художественныя воззрѣнія.
Позднѣе онъ поучился еще контрапункту у Альбрехтсбергера и драматической композиціи у Сальери.
Первыя же сочиненія молодого, двадцатипятилѣтняго художника—три тріо и три фортепіанныя сонаты—сразу поставили его во главѣ современ
ныхъ музыкантовъ, а слѣдующія за ними (сонаты, тріо, первые два концерта
для фортепіано, септетъ и первая симфонія) навсегда упрочили славу и обезпечили существованіе: князь Михновскій назначилъ ему пенсію 600 гульденовъ въ годъ; кромѣ того, онъ получилъ массу заказовъ.
Въ 1800 году онъ пишетъ своему другу Вегелеру: „Сочиненія мои мнѣ много приносятъ дохода, и я могу сказать, что имѣю почти болѣе заказовъ, чѣмъ могу исполнить. Я имѣю также до шести и семи издателей для ка
ждаго сочиненія и могу имѣть даже еще болѣе, если захочу; со мною не условливаются: я требую—и мнѣ платятъ“.
Это однако отнюдь не можетъ служить доказательствомъ, что геній Бетховена оылъ вполнѣ оцѣненъ современниками; никто не сомнѣвался, конечно, въ его огромномъ талантѣ, но тѣмъ не менѣе ширина кисти, гармоническія вольности и смѣлость ритма вызвали противъ него цѣлую бурю и создали ему не мало враговъ.
И по мѣрѣ того какъ полетъ генія поднимался все выше и выше, все менѣе и менѣе становился онъ понятенъ обществу, воспитанному на итальянскихъ операхъ.
Но были люди, сумѣвшіе проникнуться величіемъ его творчества, серьезностью его задачъ; кругъ знакомства Бетховена значительно расширялся;
молодой Бетховенъ пользовался огромнымъ уваженіемъ въ высшемъ кругу; къ числу его ста
рыхъ покровителей присоеди
нились имена графа Франца фонъ-Брунсвика, барона фонъ- Глейхенштейна и Стефана фонъ- Брейнинга. Все это обставило его въ матеріальномъ отношеніи очень хорошо: онъ не зани
малъ никакого мѣста и могъ свободно и всецѣло отдаваться творчеству. Помимо 600 гуль
деновъ князя Михновскаго, онъ съ 1809 по 1811 г. получалъ го
довую ренту въ 4000 гульденовъ. Хотя эта сумма потомъ умень
шилась (вслѣдствіе финансоваго кризиса въ Австріи) почти въ пять разъ, но все-таки она обезпечивала ему самостоятельную художественную дѣятельность.
стремленіе къ творчеству пробудилось въ немъ еще раньше: одиннадцати лѣтъ отъ роду онъ издалъ свои первыя сочиненія: девять варіацій на маршъ, три сонаты для фортепіано и нѣсколько пѣсенъ.
Въ Вѣнѣ Бетховенъ принялся усердно за изученіе музыки подъ руководствомъ Гайдна; медленность преподаванія раздражала усерднаго ученика, а потому онъ, втихомолку отъ Гайдна, одновременно занимался у Шенка, автора „Деревенскаго цырюльника“. Это принесло ему двойную пользу: у Шенка онъ учился строгому стилю, Гайднъ давалъ ему болѣе широкія художественныя воззрѣнія.
Позднѣе онъ поучился еще контрапункту у Альбрехтсбергера и драматической композиціи у Сальери.
Первыя же сочиненія молодого, двадцатипятилѣтняго художника—три тріо и три фортепіанныя сонаты—сразу поставили его во главѣ современ
ныхъ музыкантовъ, а слѣдующія за ними (сонаты, тріо, первые два концерта
для фортепіано, септетъ и первая симфонія) навсегда упрочили славу и обезпечили существованіе: князь Михновскій назначилъ ему пенсію 600 гульденовъ въ годъ; кромѣ того, онъ получилъ массу заказовъ.
Въ 1800 году онъ пишетъ своему другу Вегелеру: „Сочиненія мои мнѣ много приносятъ дохода, и я могу сказать, что имѣю почти болѣе заказовъ, чѣмъ могу исполнить. Я имѣю также до шести и семи издателей для ка
ждаго сочиненія и могу имѣть даже еще болѣе, если захочу; со мною не условливаются: я требую—и мнѣ платятъ“.
Это однако отнюдь не можетъ служить доказательствомъ, что геній Бетховена оылъ вполнѣ оцѣненъ современниками; никто не сомнѣвался, конечно, въ его огромномъ талантѣ, но тѣмъ не менѣе ширина кисти, гармоническія вольности и смѣлость ритма вызвали противъ него цѣлую бурю и создали ему не мало враговъ.
И по мѣрѣ того какъ полетъ генія поднимался все выше и выше, все менѣе и менѣе становился онъ понятенъ обществу, воспитанному на итальянскихъ операхъ.
Но были люди, сумѣвшіе проникнуться величіемъ его творчества, серьезностью его задачъ; кругъ знакомства Бетховена значительно расширялся;
молодой Бетховенъ пользовался огромнымъ уваженіемъ въ высшемъ кругу; къ числу его ста
рыхъ покровителей присоеди
нились имена графа Франца фонъ-Брунсвика, барона фонъ- Глейхенштейна и Стефана фонъ- Брейнинга. Все это обставило его въ матеріальномъ отношеніи очень хорошо: онъ не зани
малъ никакого мѣста и могъ свободно и всецѣло отдаваться творчеству. Помимо 600 гуль
деновъ князя Михновскаго, онъ съ 1809 по 1811 г. получалъ го
довую ренту въ 4000 гульденовъ. Хотя эта сумма потомъ умень
шилась (вслѣдствіе финансоваго кризиса въ Австріи) почти въ пять разъ, но все-таки она обезпечивала ему самостоятельную художественную дѣятельность.