глубоко и величественно борьбу съ жизненнымъ горемъ и успѣхи примиренія, завоеванные жестокой душевной борьбой. Въ основу этого произведенія онъ положилъ слова поэта Шиллера, наиболѣе родственнаго ему, что „горе коротко, но радость вѣчна“. Это главная мысль, въ особенности ярко выраженная въ финалѣ.
ІХ-я симфонія, по мѣткому выраженію Маркса,—документъ границъ и могущества инструментальной музыки.
Adagio ея полно священнаго чувства, вытекающаго изъ полноты обрѣтенной наконецъ внутренней гармоніи; это послѣднее „прости“ счастливому прошедшему.
Не менѣе замѣчательно и скерцо. Оно давно уже признано всѣми за геніальнѣйшую и музыкально-прекрасную часть произведенія.
Бетховенъ за сочиненіемъ ІХ-й симфоній.

И все-таки вся симфонія проникнута до такой степени чѣмъ-то таинственнымъ, мистическимъ и страшно - величественнымъ, что остается до сихъ поръ загадочной для эстетической критики.

Вагнеръ такъ объясняетъ ея содержаніе: это—титаническое, полное страданій, стремленіе души человѣческой къ высшему счастью, ея побѣда въ достиженіи высшей радости—любви всею человѣчества.
Намъ кажется, что трудность этой разгадки заключается въ томъ, что какъ Бетховенъ никогда не спускался на уровень толпы съ олимпійской вершины своего творчества, такъ никто до сихъ поръ не могъ подняться до него. ІХ-я симфонія еще надолго останется „девятою, которую понимаетъ лишь десятый“, по остроумному замѣчанію Ганса Бюлова.
Затѣмъ слѣдуетъ назвать его 3-ю грандіозную „Героическую симфонію“, 4-ую—рисующую намъ духовную жизнь отдѣльнаго человѣка, 5-ю—борьбу съ судьбой, 6-ю—пасторальную, тихую счастливую идиллію, 7-ю—самую ожи
вленную и величественную изъ всѣхъ; его чудные, то огневые, то глубокотрагическіе, квартеты и тріо, геніальную увертюру къ „Фиделіо“.
Все отъ первой до послѣдней нотки—побѣдоносное шествіе генія, пророка