„—То, да не то,—говаривалъ онъ обыкновенно. „Какова же была игра Высотскаго?!..
„На восьмомъ году жизни, когда я распѣвалъ священныя и народныя пѣсни, нашли, что у меня есть музыкальный слухъ, и заса
терялъ всякую охоту продолжать занятія: никакъ я не могъ понять математической выкладки, на которую моя учительница только и обращала вниманіе. У меня и сейчасъ мерещится непріятная точка около ноты.
„—Пойми ты,—раздражительно твердила она мнѣ, восьмилѣтнему мальчику,—что эта точка прибавляетъ половину ноты; вотъ это четверть... Ну, сколько будетъ, если къ ней прибавить полчет
верти, или одну восьмую?..“ И такъ далѣе. Противны мнѣ были
эти уроки. Хотѣлось хоть что-нибудь для начала, ну хоть чижика, сыграть... Нѣтъ, сиди да вычисляй нотныя дроби. Такъ дѣло и не пошло.
„Въ гимназіи и университетѣ была масса занятій, кромѣ того, масса и всевозможныхъ увлеченій до разгула. За это время я по
мню только, что, бывая въ обществѣ, я охотно слушалъ музыку, пристраивался къ хору, но большая часть свободнаго времени проходила въ гульбищахъ.
„Изъ театровъ я охотнѣе всего посѣщалъ Большой, зналъ наизусть всѣ лучшія аріи русской и итальянской оперъ.
„Гитары я однако нигдѣ не слыхалъ, кромѣ какъ въ цыганскихъ хорахъ, гдѣ мнѣ всегда нравились ея звуки. Не нравилось лишь дерганье струнъ.
„Лѣтъ двѣнадцать тому назадъ я вновь захотѣлъ попробовать учиться на роялѣ и пригласилъ профессора изъ консерваторіи.
„Этотъ профессоръ, игравшій технически превосходно, совершенно не трогалъ меня своей игрой. Все у него было обращено на технику, и меня онъ прежде всего на полгода посадилъ на позицію руки и развитіе четвертаго пальца. И опять ничего не вышло, и я бросилъ музыку.
„Пригласилъ учителя пѣнія, съ просьбою, чтобы онъ меня научилъ хотя бы себѣ аккомпанировать на роялѣ. Этотъ учитель засадилъ меня за теорію музыки.
„Около 10 лѣтъ тому назадъ дѣятельность моя спеціальная облегчилась: все почти дѣло свелось на занятіе въ лѣчебницѣ, т.-е.
у себя дома; занятія консультанта не требуютъ много времени. Я хотя и занятъ въ лѣчебницѣ съ утра до вечера, но это занятіе не утомительно и съ промежутками въ полчаса-часъ между дѣломъ. Вотъ эти-то свободные получасы мнѣ и захотѣлось наполнить всетаки моимъ любимымъ занятіемъ—музыкой.
„Я слыхалъ отъ товарищей, да и самъ зналъ, что у меня очень
„На восьмомъ году жизни, когда я распѣвалъ священныя и народныя пѣсни, нашли, что у меня есть музыкальный слухъ, и заса
дили за фортепіано. Годъ я мучился на этомъ инструментѣ и по
терялъ всякую охоту продолжать занятія: никакъ я не могъ понять математической выкладки, на которую моя учительница только и обращала вниманіе. У меня и сейчасъ мерещится непріятная точка около ноты.
„—Пойми ты,—раздражительно твердила она мнѣ, восьмилѣтнему мальчику,—что эта точка прибавляетъ половину ноты; вотъ это четверть... Ну, сколько будетъ, если къ ней прибавить полчет
верти, или одну восьмую?..“ И такъ далѣе. Противны мнѣ были
эти уроки. Хотѣлось хоть что-нибудь для начала, ну хоть чижика, сыграть... Нѣтъ, сиди да вычисляй нотныя дроби. Такъ дѣло и не пошло.
„Въ гимназіи и университетѣ была масса занятій, кромѣ того, масса и всевозможныхъ увлеченій до разгула. За это время я по
мню только, что, бывая въ обществѣ, я охотно слушалъ музыку, пристраивался къ хору, но большая часть свободнаго времени проходила въ гульбищахъ.
„Изъ театровъ я охотнѣе всего посѣщалъ Большой, зналъ наизусть всѣ лучшія аріи русской и итальянской оперъ.
„Гитары я однако нигдѣ не слыхалъ, кромѣ какъ въ цыганскихъ хорахъ, гдѣ мнѣ всегда нравились ея звуки. Не нравилось лишь дерганье струнъ.
„Лѣтъ двѣнадцать тому назадъ я вновь захотѣлъ попробовать учиться на роялѣ и пригласилъ профессора изъ консерваторіи.
„Этотъ профессоръ, игравшій технически превосходно, совершенно не трогалъ меня своей игрой. Все у него было обращено на технику, и меня онъ прежде всего на полгода посадилъ на позицію руки и развитіе четвертаго пальца. И опять ничего не вышло, и я бросилъ музыку.
„Пригласилъ учителя пѣнія, съ просьбою, чтобы онъ меня научилъ хотя бы себѣ аккомпанировать на роялѣ. Этотъ учитель засадилъ меня за теорію музыки.
„И опять ничего не вышло, да и времени было очень мало.
„Около 10 лѣтъ тому назадъ дѣятельность моя спеціальная облегчилась: все почти дѣло свелось на занятіе въ лѣчебницѣ, т.-е.
у себя дома; занятія консультанта не требуютъ много времени. Я хотя и занятъ въ лѣчебницѣ съ утра до вечера, но это занятіе не утомительно и съ промежутками въ полчаса-часъ между дѣломъ. Вотъ эти-то свободные получасы мнѣ и захотѣлось наполнить всетаки моимъ любимымъ занятіемъ—музыкой.
„Я слыхалъ отъ товарищей, да и самъ зналъ, что у меня очень