чале—это в сущности безразлично, но свободно развивающийся один на ряду с другим, делающий одно и то же культурное дело,—такой театр есть насущная потребность каждой осмы
сленной жизни, которую рано или поздно создает для себя трудовой народ. Такой театр не может позволять искажать, по злой воле или по неве
жесту, умышленно или неумышленно, свое лицо, на которое смотрят мил
лионы. Эти миллионы сами решат,
нужен он им, или нет. Если да,— тот или иной театр будет жить вопреки желанию всех тех, кому ме
шает его существование. Если нет,— он сам растворится в других, может быть - более совершенных художественных организмах, которые его впи
тают в себя, как здоровую пищу. Театр - не картина, не книга, не ста
туя, живущие века и воскресающие в грядущих поколениях. Театр живет вместе с окружающей его жиз
нью, ея темпом, и есть ее невольное и неизбежное отражение, но отражение со неизведанных и вечных глубин, тех ее подземных соков, которые по
рождает всю ее видимую красоту и безобразие.
Нельзя выставлять картину на показ и мазать ее сажей или закрывать флером. Нельзя между народом и театром, на который он смотрит, воздвигать выгнутые и вогнутые, закоп
ченные или разрисованные красками стекла. Ни о картине, ни о театре
при этих условиях судить нельзя. И обязанность тех, кто дорожит кар
тиной,—смахнуть налет сажи, а кто служит театру —отстранить все, что изменяет его истинную окраску и кон
туры. Вот почему статья Н. Эфроса в № 2 «Культуры Театра», намечающая одну из важнейших сторон те
атра — его традиции, — как сторону, наиболее застланную всякими тума
нами и требующую освобождения от них, является призывом, на который нельзя не откликнуться всем театрам.
И Малому театру—в первую очередь, потому что ни с одним театром это слово не ставилось рядом так часто, как с ним.
В моей статье в № 1 «Культуры Театра» я говорил, что по мере воз
можности наш журнал будет избегать полемики до конкретным и личным вопросам. Хотя вопрос о тради
циях Малого театра, конечно, не есть вопрос ни личный, ни конкретный, я все-таки оставлю без прямого возражения все те небылицы и несообраз
ности. которые (не только в течение последних месяцев) печатаются в спе
циальных изданиях и оглашаются на
докладах и дискуссиях под видом этих традиций. Между этими измышлениями и подлинными нашими традициями нет ничего общего, как, на
пример, и между уже отмеченными в статье И. Эфроса, антиподами—Мочаловым и Каратыгиным. Эти фантастические определения и сопоставления не стоит опровергать тем более, что они целиком унаследованы от бла
женной памяти старых избитых приемов театральной травли—сочинить то,
что и не грезилось театру, и на него же за это же обрушиться.
Поэтому я возможно короче постараюсь дать к сведению всех, кому дорог не один Малый, а весь русский театр, те точные определения наших традиций, которые перешли к нам от основателей нашего театра через тех наших старших товарищей — Медведе
ву, Федотову, Никулину, Самарина, Шуйского и многих других, зрелость щи старость которых совпала о нар шей молодостью, и молодость кото
рых совпала с концом или расцветом жизни Щепкина, Мочалова, Садовско
го, точно так же, как через нас они передаются тем, кто теперь или уже работает да, главных постах с нами, остатками труппы 80-х и 90-х годов, или готовится к этой работе. Из этой сжатой по мере возможности схемы выступит истинный облик Малого те
атра, его подлинных традиций, и из ноя же будет видно, насколько далеки эти традиции от всего неподвиж
ного и застойного. Тогда только и можно судить, — по скольку он ве
рен этим традициям и поскольку ои отходит от них.
Традиции Малого театра касаются трех сторон его работы. Во-первых— сценического воплощения. Во-вторых - репертуара. В третьих—внешних форм его труда.
Традиция сценического воплощения