Малого театра требует прежде всего крупной личной индивидуальности на, роли всех родов и размеров. А всякая личная индивидуальность устраняет всякую возможность и отдельной копии, и всякого сцениче
ского трафарета. На протяжении почти сорока лет моей личной работы в Малом театре мне от действительно ценных членов Малого театра ни ра
зу не приходилось слышать слово одобрения о каком угодно блестящем подражании актера самым дорогим и выдающимся нашим образцам. И обратно: если новый исполнитель вно
сил свои тона, свою новую трактовку
в роль, созданную крупнейшим из его предшественников, псе крупные члены труппы первые отмечали этот сдвиг, как новое достижение театра, и никогда—как нарушение традиций.
Эта главная традиция Малого театра, по отношению к исполнению,
заключается в требовании жизненной правды, внутренней силы и теоретичеоригинальности исполнения.
Она тесно и неразрывно связана с другою, не менее внутренне важной и значительной: жизнь на сцене, в
исполняемой артистом роли, должна заслонять личную жизнь артиста. Эта традиция довела Малый театр не
когда до того высокого совершенства психологического углубления игры артистов, при котором равно жизнен
ными, правдивыми и близкими душе зрителя являлись и самые высота героические эмоции и самые простые повседневные переживания. Этим по
следним придавалась таким путем исключительная значительность и не
обычайная глубина, и быт получал смысл эпоса, когда эта традиция, рас
ширяя смысл актерского существа, выводила его из плоскости воспроизведения на высшую ступень перерождения.
Это не давалось даром. Те лучшие и значительнейшие артистические силы, для которых эта традиция становилась частью их существа, платились и платятся тем, что их фанта
стическая жизнь превалирует над их личной реальной жизнью, и в резуль
тате не только сила и глубина, но и искренность, правдивость их реальных переживаний становились много
слабее, чем те же свойства их сценических радостей и горестей. Зача
стую получалось впечатление, что они в жизни играют, и очень плохо, тогда как на сцене они—именно то, во что они ушли целиком душою и -телом.
Значение этой традиции неизмеримо. Только с ней и из нея и могла выроста первая традиция —правды, силы и оригинальности. Уровень художе
ственной высоты театра разных эпох стоит в полной зависимости от степени большого или меньшего проникнове
ния ею, от большего или меньшого личества артистических сил, для которых сцена перестала быть предста
влением и игрою, а стала подлинным жизненным путем, и которые умеют жить великою силою мечты, реализованной их духом и телом.
Третья традиция этого порядка— создание подлинного коллективного творчества, слияние в одно сплочен
ное и единое целое всех отдельных крупных индивидуальностей. Этот кол
лективизм входил в сумму традиций Малого театра гораздо раньше, чем он вошел в лозунги современного государства и уже как отражение политического домината положен в основу программ строителей нового те
атра. Поэтому этот новый театр, не
смотря на. Вражду гео руководителей к старому театру, нам ближе и до
роже, Чем они это думают. Но между
нами и этими руководителями—одно принципиальное и непримиримое раз
ногласие: мы, старый театр, Малыйли, Художественной-ли, Камерный-ли, Коршевский ли, какой угодно из так почему-то презрительно называемых «профессиональными» (хотя трудно понять, какое преступление быть про
фессионалом в государстве, будущ
ность которого строится целиком на, профессиональных союзах),—мы счи
таем, что художественный коллектив должен сплошь состоять из крупных индивидуальностей, ex primis inter pa
res, из талантливых мастеров и ху
дожественно—сильных организмов. Они пока этого требования не представляют. Художественный коллектив не мо
жет быть только сбором сильных и выносливых людей. Он требует иных условий для своего комплектования.
ского трафарета. На протяжении почти сорока лет моей личной работы в Малом театре мне от действительно ценных членов Малого театра ни ра
зу не приходилось слышать слово одобрения о каком угодно блестящем подражании актера самым дорогим и выдающимся нашим образцам. И обратно: если новый исполнитель вно
сил свои тона, свою новую трактовку
в роль, созданную крупнейшим из его предшественников, псе крупные члены труппы первые отмечали этот сдвиг, как новое достижение театра, и никогда—как нарушение традиций.
Эта главная традиция Малого театра, по отношению к исполнению,
заключается в требовании жизненной правды, внутренней силы и теоретичеоригинальности исполнения.
Она тесно и неразрывно связана с другою, не менее внутренне важной и значительной: жизнь на сцене, в
исполняемой артистом роли, должна заслонять личную жизнь артиста. Эта традиция довела Малый театр не
когда до того высокого совершенства психологического углубления игры артистов, при котором равно жизнен
ными, правдивыми и близкими душе зрителя являлись и самые высота героические эмоции и самые простые повседневные переживания. Этим по
следним придавалась таким путем исключительная значительность и не
обычайная глубина, и быт получал смысл эпоса, когда эта традиция, рас
ширяя смысл актерского существа, выводила его из плоскости воспроизведения на высшую ступень перерождения.
Это не давалось даром. Те лучшие и значительнейшие артистические силы, для которых эта традиция становилась частью их существа, платились и платятся тем, что их фанта
стическая жизнь превалирует над их личной реальной жизнью, и в резуль
тате не только сила и глубина, но и искренность, правдивость их реальных переживаний становились много
слабее, чем те же свойства их сценических радостей и горестей. Зача
стую получалось впечатление, что они в жизни играют, и очень плохо, тогда как на сцене они—именно то, во что они ушли целиком душою и -телом.
Значение этой традиции неизмеримо. Только с ней и из нея и могла выроста первая традиция —правды, силы и оригинальности. Уровень художе
ственной высоты театра разных эпох стоит в полной зависимости от степени большого или меньшего проникнове
ния ею, от большего или меньшого личества артистических сил, для которых сцена перестала быть предста
влением и игрою, а стала подлинным жизненным путем, и которые умеют жить великою силою мечты, реализованной их духом и телом.
Третья традиция этого порядка— создание подлинного коллективного творчества, слияние в одно сплочен
ное и единое целое всех отдельных крупных индивидуальностей. Этот кол
лективизм входил в сумму традиций Малого театра гораздо раньше, чем он вошел в лозунги современного государства и уже как отражение политического домината положен в основу программ строителей нового те
атра. Поэтому этот новый театр, не
смотря на. Вражду гео руководителей к старому театру, нам ближе и до
роже, Чем они это думают. Но между
нами и этими руководителями—одно принципиальное и непримиримое раз
ногласие: мы, старый театр, Малыйли, Художественной-ли, Камерный-ли, Коршевский ли, какой угодно из так почему-то презрительно называемых «профессиональными» (хотя трудно понять, какое преступление быть про
фессионалом в государстве, будущ
ность которого строится целиком на, профессиональных союзах),—мы счи
таем, что художественный коллектив должен сплошь состоять из крупных индивидуальностей, ex primis inter pa
res, из талантливых мастеров и ху
дожественно—сильных организмов. Они пока этого требования не представляют. Художественный коллектив не мо
жет быть только сбором сильных и выносливых людей. Он требует иных условий для своего комплектования.