с другом единством этой традиции, а целый ряд стойких борцов за свобо
ду театра создал из его труппы то объединенное целое, перед которым часто должна была отступать власть всемогущего произвола. Над этим во
просом надо много и вдумчиво работать, строго сопоставляя все материалы, учитывая все условия—и толь
ко тогда, в результате этой работы, наличность Непрерывного влияния этой традиции на весь ход развития Ма
лого театра выступит в полном свете. Вез ее влияния «Овечий источник» и Эгмонт», «Звезда Севильи», «Дон Карлос», «Эрнани» и «Рюи Блаз» не уви
дели бы рампы Малого театра в мрач
ные дни реакций 80-х — 90-х годов. Такова была художественная воля Малого театра.
Третья Традиция внешних форм жизни—подчинение той неписанной дис
циплине, по которой легче человеку перенести все муки, когда у него дома умирает жена или ребенок, чем со
рвать спектакль. Печатные правила и всякие взыскания по ним всегда существовали, но применялись лишь против тех дурных членов, без кото
рых не обойдется ни один коллектив. Но не ими держался и держится старый театр.
Вот три рода основных, главнейших, художественных, репертуарных и общественных традиций Малого те
атра. Поскольку они применяются к жизни, или поскольку жизнь позволя
ет их применять,—другой вопрос, и не мне о нем судить. Но когда говорят о традициях Малого театра, пусть го
ворят об этих, а не об арабских сказках досужих Щехаразад или не о
тех ракушках, которые налипают на каждый корабль дальнего плавания.
А. Южин.
Столетний юбилей Бетховена празднуется Красной Москвой в широких и импонирующих формах. Музыкальный отдел организовал серию кон
[*)] Речь, произнесенная при открытии Бетховенского зала 18-го февраля 1921 г.
цертов, в которых были исполнены все симфонии. Бетховена, его Торже
ственная Месса и некоторые другие произведения. Только что закончи
лась серия симфоний Бетховена, в Большом театре, и сейчас мы при
сутствуем при открытии в помещении бывшего царского фойе, совершенно недоступного для публики, Бетховенского концертного зала, имеющего быть одним из самых изящных и му
зыкально совершенных концертных зал Москвы.
Это празднование не может иметь характера эпизодического. Бетховен нам слишком дорог, Бетховен слишком нужен народной России, стремя
щейся к коммунизму, для того, чтобы мы могли ограничиться простой се
рией торжеств. Этот зал не будет залом имени Бетховена,—он будет местом, где Бетховен в лучшем, что он оставил нам, в своей музыке, будет жить, как некий благостный гений, готовый поддержать нас в трудную минуту, вдохновить нас, вознаградить нас улыбкой счастья.
Здесь предполагаются постоянно возобновляемые каждый год циклы из несравненных квартетов Бетховена, последние из которых поистине явля
ются музыкальными откровениями, жуткими по своей глубине и безко
нечно радостными по своему совершенству, сонат, для скрипки и роя
ля рояльных пещей и, наконец, ансамблей духовых инструментов, ибо ве
ликолепные силы этого рода имеются в оркестре Большого театра и дают полную возможность возобновить мно
гие почти забытые, но вдохновенные страницы великого музыканта.
Мне уже пришлось дать краткую характеристику Бетховена при открытии цикла его сонат в Большом театре, теперь я ограничусь несколькими беглыми указаниями.
Недавно один французский писатель, утонченный эстет, упрекнул Бет
ховена в оптимизме. Я вспомнил по этому породу, что в самой ранней моей молодости, я восторженно привет
ствовал термин, впервые пущенный в ход, кажется, Селли, — мелиоризм. Пессимист считает, что мир плох, опитимист,—что мир хорош, мелиорист
ду театра создал из его труппы то объединенное целое, перед которым часто должна была отступать власть всемогущего произвола. Над этим во
просом надо много и вдумчиво работать, строго сопоставляя все материалы, учитывая все условия—и толь
ко тогда, в результате этой работы, наличность Непрерывного влияния этой традиции на весь ход развития Ма
лого театра выступит в полном свете. Вез ее влияния «Овечий источник» и Эгмонт», «Звезда Севильи», «Дон Карлос», «Эрнани» и «Рюи Блаз» не уви
дели бы рампы Малого театра в мрач
ные дни реакций 80-х — 90-х годов. Такова была художественная воля Малого театра.
Третья Традиция внешних форм жизни—подчинение той неписанной дис
циплине, по которой легче человеку перенести все муки, когда у него дома умирает жена или ребенок, чем со
рвать спектакль. Печатные правила и всякие взыскания по ним всегда существовали, но применялись лишь против тех дурных членов, без кото
рых не обойдется ни один коллектив. Но не ими держался и держится старый театр.
Вот три рода основных, главнейших, художественных, репертуарных и общественных традиций Малого те
атра. Поскольку они применяются к жизни, или поскольку жизнь позволя
ет их применять,—другой вопрос, и не мне о нем судить. Но когда говорят о традициях Малого театра, пусть го
ворят об этих, а не об арабских сказках досужих Щехаразад или не о
тех ракушках, которые налипают на каждый корабль дальнего плавания.
А. Южин.
Столетний юбилей Бетховена празднуется Красной Москвой в широких и импонирующих формах. Музыкальный отдел организовал серию кон
[*)] Речь, произнесенная при открытии Бетховенского зала 18-го февраля 1921 г.
цертов, в которых были исполнены все симфонии. Бетховена, его Торже
ственная Месса и некоторые другие произведения. Только что закончи
лась серия симфоний Бетховена, в Большом театре, и сейчас мы при
сутствуем при открытии в помещении бывшего царского фойе, совершенно недоступного для публики, Бетховенского концертного зала, имеющего быть одним из самых изящных и му
зыкально совершенных концертных зал Москвы.
Это празднование не может иметь характера эпизодического. Бетховен нам слишком дорог, Бетховен слишком нужен народной России, стремя
щейся к коммунизму, для того, чтобы мы могли ограничиться простой се
рией торжеств. Этот зал не будет залом имени Бетховена,—он будет местом, где Бетховен в лучшем, что он оставил нам, в своей музыке, будет жить, как некий благостный гений, готовый поддержать нас в трудную минуту, вдохновить нас, вознаградить нас улыбкой счастья.
Здесь предполагаются постоянно возобновляемые каждый год циклы из несравненных квартетов Бетховена, последние из которых поистине явля
ются музыкальными откровениями, жуткими по своей глубине и безко
нечно радостными по своему совершенству, сонат, для скрипки и роя
ля рояльных пещей и, наконец, ансамблей духовых инструментов, ибо ве
ликолепные силы этого рода имеются в оркестре Большого театра и дают полную возможность возобновить мно
гие почти забытые, но вдохновенные страницы великого музыканта.
Мне уже пришлось дать краткую характеристику Бетховена при открытии цикла его сонат в Большом театре, теперь я ограничусь несколькими беглыми указаниями.
Недавно один французский писатель, утонченный эстет, упрекнул Бет
ховена в оптимизме. Я вспомнил по этому породу, что в самой ранней моей молодости, я восторженно привет
ствовал термин, впервые пущенный в ход, кажется, Селли, — мелиоризм. Пессимист считает, что мир плох, опитимист,—что мир хорош, мелиорист