книгѣ С. С. Заяицкаго „Интернаціональный союзъ гитаристовъ“, замѣтки г. Штибера въ газетѣ „Россія“, Н. П. Макарова въ брошюрѣ „Нѣсколько правилъ высшей гитарной игры“ и, наконецъ, письма Ю. М. Штокмана и др.
Но откликнуться было некому. Въ консерваторіяхъ, гдѣ воцарились генералы, не задумывавшіеся посягать даже на такихъ музыкантовъ, какъ, напр., С. И. Танѣевъ, Римскій-Корсаковъ, которыми гордится русская музыка, гдѣ воцарились чиновничій духъ, мертвый формализмъ, погоня за чинами, орденами и звѣздами, до этихъ воплей никому не было дѣла. Наши музыкальные жрецы и лорды до такой степени привыкли къ общественнымъ по
щечинамъ, что совершенно разучились прислушиваться къ общественнымъ мнѣніямъ и запросамъ. Глаза ихъ были устремлены неподвижно въ ту лишь сторону, откуда сыпались имъ чины, ордена, ленты, звѣзды и субсидіи.
Что ужъ тутъ думать о любителяхъ, посвящающихъ музыкѣ лишь скромные досуги отъ повседневныхъ трудовъ, когда и въ самихъ консерва
торіяхъ людямъ съ талантомъ, съ именемъ, съ несомнѣнными музыкальными заслугами безцеремонно указывали на дверь, когда во главѣ дѣла стояли люди въ родѣ Сафонова, отмѣнившаго палку лишь во время дирижерства, но зато прибѣгавшаго къ ней во всемъ, что касалось посягательства на неограниченное музыкальное владычество!
Когда вспомнишь обо всемъ этомъ, въ самомъ дѣлѣ становится душно, хочется отворить окно и, вздохнувъ полною грудью, крикнуть:
— Да здравствуетъ народная консерваторія!
Невольно вспоминается также, какъ покойный А. И. Дюбюкъ, вспоминая со мною о прежнемъ, вздохнулъ и добавилъ съ горечью:
— То, батенька, было въ счастливое время, когда еще консерваторій не было!..
Хочется вѣрить и надѣяться, что народная консерваторія блестяще осуществитъ свои задачи. Дѣло ведется съ такою любовью, такъ энергично, отозвались на него такіе люди, что сомнѣваться не приходится; надо на
дѣяться, что навстрѣчу имъ пойдетъ исконная любовь къ музыкѣ русскаго народа и найдутся люди, которые отзовутся на призывъ организаціоннаго комитета.
Дай Богъ!..
IV.
Теперь о гитарѣ. То, что основатели народной консерваторіи отнеслись сочувственно къ вопросу объ открытіи классовъ гитарной игры, еще разъ доказываетъ, что во главѣ дѣла стоятъ не рутинеры, а люди, съ первыхъ шаговъ обнаружившіе полное сознаніе того, чѣмъ именно должна быть на
родная консерваторія. Они не сочли достойнымъ музыкальнаго учрежденія лишать гитаристовъ помощи въ стремленіи получить серьезное музыкальное образованіе и развитіе только потому, что эти послѣдніе избрали скромный инструментъ, наиболѣе отвѣчающій ихъ музыкальнымъ требованіямъ и вкусу и подходящій къ ихъ домашнимъ условіямъ и обстановкѣ, не сочли возможнымъ не считаться съ условіями жизни трудящагося, небогатаго класса на
селенія. Во-вторыхъ—по смыслу и духу новаго учрежденія—нельзя было игнорировать инструментъ, создавшійся въ Россіи, т.-е. русскую семиструнную гитару, точно такъ же, какъ и инструментъ, бывшій первымъ воспитателемъ Берліоза, пользовавшійся вниманіемъ Паганини, Гуно, Вебера и другихъ знаменитыхъ музыкантовъ, т.-е. шестиструнную гитару.
Многіе могутъ возразить на это: отчего же тогда не включить въ то число гармонику, балалайку, какъ народные инструменты, мандолину, какъ тоже весьма часто встрѣчающуюся среди русскихъ любителей?
И тутъ нельзя не отдать чести здравому смыслу основателей народной
консерваторіи.
Но откликнуться было некому. Въ консерваторіяхъ, гдѣ воцарились генералы, не задумывавшіеся посягать даже на такихъ музыкантовъ, какъ, напр., С. И. Танѣевъ, Римскій-Корсаковъ, которыми гордится русская музыка, гдѣ воцарились чиновничій духъ, мертвый формализмъ, погоня за чинами, орденами и звѣздами, до этихъ воплей никому не было дѣла. Наши музыкальные жрецы и лорды до такой степени привыкли къ общественнымъ по
щечинамъ, что совершенно разучились прислушиваться къ общественнымъ мнѣніямъ и запросамъ. Глаза ихъ были устремлены неподвижно въ ту лишь сторону, откуда сыпались имъ чины, ордена, ленты, звѣзды и субсидіи.
Что ужъ тутъ думать о любителяхъ, посвящающихъ музыкѣ лишь скромные досуги отъ повседневныхъ трудовъ, когда и въ самихъ консерва
торіяхъ людямъ съ талантомъ, съ именемъ, съ несомнѣнными музыкальными заслугами безцеремонно указывали на дверь, когда во главѣ дѣла стояли люди въ родѣ Сафонова, отмѣнившаго палку лишь во время дирижерства, но зато прибѣгавшаго къ ней во всемъ, что касалось посягательства на неограниченное музыкальное владычество!
Когда вспомнишь обо всемъ этомъ, въ самомъ дѣлѣ становится душно, хочется отворить окно и, вздохнувъ полною грудью, крикнуть:
— Да здравствуетъ народная консерваторія!
Невольно вспоминается также, какъ покойный А. И. Дюбюкъ, вспоминая со мною о прежнемъ, вздохнулъ и добавилъ съ горечью:
— То, батенька, было въ счастливое время, когда еще консерваторій не было!..
Хочется вѣрить и надѣяться, что народная консерваторія блестяще осуществитъ свои задачи. Дѣло ведется съ такою любовью, такъ энергично, отозвались на него такіе люди, что сомнѣваться не приходится; надо на
дѣяться, что навстрѣчу имъ пойдетъ исконная любовь къ музыкѣ русскаго народа и найдутся люди, которые отзовутся на призывъ организаціоннаго комитета.
Дай Богъ!..
IV.
Теперь о гитарѣ. То, что основатели народной консерваторіи отнеслись сочувственно къ вопросу объ открытіи классовъ гитарной игры, еще разъ доказываетъ, что во главѣ дѣла стоятъ не рутинеры, а люди, съ первыхъ шаговъ обнаружившіе полное сознаніе того, чѣмъ именно должна быть на
родная консерваторія. Они не сочли достойнымъ музыкальнаго учрежденія лишать гитаристовъ помощи въ стремленіи получить серьезное музыкальное образованіе и развитіе только потому, что эти послѣдніе избрали скромный инструментъ, наиболѣе отвѣчающій ихъ музыкальнымъ требованіямъ и вкусу и подходящій къ ихъ домашнимъ условіямъ и обстановкѣ, не сочли возможнымъ не считаться съ условіями жизни трудящагося, небогатаго класса на
селенія. Во-вторыхъ—по смыслу и духу новаго учрежденія—нельзя было игнорировать инструментъ, создавшійся въ Россіи, т.-е. русскую семиструнную гитару, точно такъ же, какъ и инструментъ, бывшій первымъ воспитателемъ Берліоза, пользовавшійся вниманіемъ Паганини, Гуно, Вебера и другихъ знаменитыхъ музыкантовъ, т.-е. шестиструнную гитару.
Многіе могутъ возразить на это: отчего же тогда не включить въ то число гармонику, балалайку, какъ народные инструменты, мандолину, какъ тоже весьма часто встрѣчающуюся среди русскихъ любителей?
И тутъ нельзя не отдать чести здравому смыслу основателей народной
консерваторіи.