II.
Ѳ. Ѳ. Пелецкій родился въ 1852 году въ Москвѣ. Услыхавъ однажды М. Д. Соколовскаго, увлекся гитарой, на которой и сталъ играть по слуху. Репертуаръ его необширенъ и состоитъ большею частью изъ русскихъ пѣсенъ и пьесъ танцовальнаго характера, а частью изъ собственныхъ фан
акое счастье, когда человѣкъ до такой степени музыкаленъ, что, какъ бы
одаренный особой силой, легко и весело справляется съ величайшими музыкальными массами, которыя мастеръ построилъ изъ множества нотъ и
звуковъ разнообразнѣйшихъ инструментовъ, при чемъ онъ воспринимаетъ ихъ умомъ и мыслью безъ особыхъ движеній чувства, болѣзненныхъ содро
ганій, страстнаго восторга и раздирающей душу тоски. Какую сильную радость доставляетъ тогда виртуозность исполненія, и эту радость, выливающуюся прямо изъ души, можно выражать безъ всякой опасности. Я лучше
вовсе не стану думать о блаженствѣ быть самому виртуозомъ, потому что тогда еще глубже начну я скорбѣть о томъ, что всякій музыкальный смыслъ
до такой степени мною утраченъ; вѣдь отъ этого можетъ зависѣть и мое полное безсиліе въ практикѣ этого дивнаго искусства, которую я, къ сожалѣнію, выказалъ еще съ дѣтства.
Отецъ мой былъ несомнѣнно искусный музыкантъ. Онъ прилежно игралъ на большомъ фортепіано иногда до глубокой ночи, и когда у насъ въ домѣ бывали концерты, онъ игралъ очень большія пьесы, при чемъ другіе весьма слабо аккомпанировали ему на скрипкѣ, контрабасахъ, флейтахъ и валтор
нахъ. Когда кончалась такая длинная пьеса, всѣ много кричали, восклицая: „Браво! браво! какой прекрасный концертъ, какая искусная и закругленная игра!“ и съ благоговѣніемъ произносили имя Эммануила Баха. Но отецъ при этомъ такъ сильно колотилъ и гремѣлъ, что мнѣ всегда казалось, что это
В. Русановъ.
Ѳ. Ѳ. Пелецкій родился въ 1852 году въ Москвѣ. Услыхавъ однажды М. Д. Соколовскаго, увлекся гитарой, на которой и сталъ играть по слуху. Репертуаръ его необширенъ и состоитъ большею частью изъ русскихъ пѣсенъ и пьесъ танцовальнаго характера, а частью изъ собственныхъ фан
тазій. Русскія пѣсни, изъ которыхъ намъ особенно памятны „Коровушка , „Возлѣ рѣчки“, „Чѣмъ тебя я огорчила , отчасти заимствованы у Высотскаго, Петтолетти и др. композиторовъ съ добавленіемъ собственныхъ варіацій и пассажей; изъ танцовальныхъ пьесъ наибольшимъ успѣхомъ среди публики пользуются „Венгерка и „Камаринскій , а изъ его фантазій — „Вальсъ-Элегія .
Публично Ѳ. Ѳ. Пелецкій выступаетъ большею частью въ дуэтахъ съ своимъ старшимъ братомъ, Дмитріемъ Ѳедоровичемъ Пелецкимъ. Послѣдній ранѣе своего брата началъ играть на гитарѣ, но музыкальностью своею во многомъ уступаетъ младшему брату.
Выступаютъ Пелецкіе довольно часто и въ частныхъ концертахъ и по приглашеніямъ въ домахъ. Кромѣ Москвы, они концертировали въ Петербургѣ, Рязани, Калугѣ, Тулѣ, Серпуховѣ, Коломнѣ и др. городахъ.
Помимо музыки, Ѳ. Ѳ. Пелецкій занимается еще живописью, но въ этой области искусства онъ не заявилъ себя ничѣмъ выдающимся, выходящимъ изъ ряда самаго зауряднаго дилетантства.
К
акое счастье, когда человѣкъ до такой степени музыкаленъ, что, какъ бы
одаренный особой силой, легко и весело справляется съ величайшими музыкальными массами, которыя мастеръ построилъ изъ множества нотъ и
звуковъ разнообразнѣйшихъ инструментовъ, при чемъ онъ воспринимаетъ ихъ умомъ и мыслью безъ особыхъ движеній чувства, болѣзненныхъ содро
ганій, страстнаго восторга и раздирающей душу тоски. Какую сильную радость доставляетъ тогда виртуозность исполненія, и эту радость, выливающуюся прямо изъ души, можно выражать безъ всякой опасности. Я лучше
вовсе не стану думать о блаженствѣ быть самому виртуозомъ, потому что тогда еще глубже начну я скорбѣть о томъ, что всякій музыкальный смыслъ
до такой степени мною утраченъ; вѣдь отъ этого можетъ зависѣть и мое полное безсиліе въ практикѣ этого дивнаго искусства, которую я, къ сожалѣнію, выказалъ еще съ дѣтства.
Отецъ мой былъ несомнѣнно искусный музыкантъ. Онъ прилежно игралъ на большомъ фортепіано иногда до глубокой ночи, и когда у насъ въ домѣ бывали концерты, онъ игралъ очень большія пьесы, при чемъ другіе весьма слабо аккомпанировали ему на скрипкѣ, контрабасахъ, флейтахъ и валтор
нахъ. Когда кончалась такая длинная пьеса, всѣ много кричали, восклицая: „Браво! браво! какой прекрасный концертъ, какая искусная и закругленная игра!“ и съ благоговѣніемъ произносили имя Эммануила Баха. Но отецъ при этомъ такъ сильно колотилъ и гремѣлъ, что мнѣ всегда казалось, что это
В. Русановъ.