Уроки и выводы

Никогда еще за время существования Центрального бюро творческой секции фотоработииков руководству ее не приходилось выслу
шивать такую единодушную, такую резкую критику своей деятельности, как на последнем пленуме бюро с активом московских фотоработииков в мае с. г.
Политически путанный доклад тов. Болтянского вскрыл бездеятельность руководства секции, политическую беспечность, проявленную в разоблачении троцкиста Межеричера, находившегося в руководстве бюро и делавшего свое гнусное дело, либеральничание и беспечность в выявлении и выкорчевывании его корней.
Огонь своей критики т. Болтянский направил, главным образом, в сторону Союзфото и отдельных членов руководимого им Центрального бюро и почти ничего не сказал об отор
ванности бюро от масс фотоработников, о своей собственной бездеятельности, о притупле
нии политической бдительности, в результате которых Межеричер мог безнаказанно в тече
ние ряда лет, культивируя групповщину, вести за собой слепых руководителей секции.
Слишком много накопилось нерешенных вопросов, слишком много горечи было у подавляющего большинства фотоработников, отстраненных по существу от участия в работе секции, что даже и не привыкшие к выступлениям фотоработники горячо обсуждали положение секции в течение трех дней.
Общественную работу секция не вела, творческими вопросами не занималась и непонятно становится, для чего она существовала.
С момента окончания так называемой «творческой дискуссии», на которой был поставлен ряд творческих вопросов и ни один из них разрешен не был,—эта работа была прекраще
на. Ни одного публичного доклада не было организовано, ни одного общественного про
смотра и разбора творческих работ фотоработников не было проведено. И не мудрено, что секция растеряла весь свой актив, замкнулась в кругу своего «семейного» актива и сосредоточила все свое внимание на вопросах материального обеспечения своей головки, сдерживая творческий рост фотографической молодежи. Неудивительно, что десятки фотоработников, выросших в редакциях газет и жур
налов вне затхлой атмосферы секции, не имели с нею никаких связей.
Некоторые товарищи, выступившие на активе, выяснили причины, вызвавшие отрыв фотоработников от руководства секции, и условия, благоприятствовавшие развитию семейственности, приводили безобразнейшие факты, когда секция способствовала созданию дутых авторитетов и замазывала отсутствие каких бы то ни было ошибок у отдельных руководя
щих товарищей. Работы тяг. Шайхета, Микулиной, Лангмана и др., часто давно устаревшие, ни в какой мере не характеризующие их творческий рост, принимались «семейнымижюри на выставки, пропагандировались на страницах «Советского фото» и, не фиксируя внимание фотографической общественности на недостатках этих работ, выдавались как об
разцы фотографического искусства. Так былос т. Микулиной, когда она представила свои «Куклы», так было с т. Шайхетом, который из года в год на все выставки приносил одни и те же работы, так. было с т. Фридляндом, ко
торый замер и успокоился на достигнутых им в 1932 г. успехах.
Руководство секции отгородилось стеной от живой жизни, от актива. Имея свой «актив», оно выдавало его за голос масс, устраняло всякую попытку проникнуть в «обитель не
погрешимых» молодому, творчески одаренному работнику, ссылаясь на то, что он-де еще не мастер. Тов. Болтянский считал себя свободным от общественного контроля, он «коорди
нировал» свои действия только с «маститыми», а «маститые» в свою среду новых лиц не при
нимали. Постепенно, уходя от контроля масс, не ведя никакой политической работы, руко
водство секции оторвалось от актива фотоработников и лишилось его поддержки.
Всеми этими извращениями пользовался в своих интересах троцкистский вредитель Межеричер.
Выступавшие на активе товарищи рядом примеров показали, как этот мерзавец пролезал в каждую щель и вел свою работу.
В слабой попытке дать анализ контр-революционной работы Межеричера т. Болтянский ограничился использованием материала фотографического альманаха, выпущенного «Огоньком» еще в 1930 г., и пересказал критику позиции Межеричера, данную в № 4 «Пролетар
ского фото» за 1932 г. Он даже не сказал, как Межеричер защищал натурализм, утверждая, что объектив толкает фотоработников к натурализму.
Путанные «теоретические» упражнения т. Болтянского привели его в конце концов к утверждению, что Межеричер, якобы, выдвигал фоторепортаж на ведущее место.
Если это положение когда-нибудь и защищалось Межеричером, то только на словах. Болтянский не мог не знать, что на практике у этого прожженного двурушника слова всегда расходились с делом. Фоторепортаж задвигал
ся Межеричером на задворки. В снимках он искал прежде всего композицию, правильное распределение света, экспрессию, а содержа
ние, а политическую насыщенность он отодвигал на задний план. Из-за этой его ориента
ции на «художественную фотографию» (а у него художественная фотография всегда понималась как аполитичная) многие высококвалифицированные работники порвали с репортажем. Этим фактам т. Болтянский тоже не уделил внимания, а должен был указать, что даже одно противопоставление репортажа художественной фотографии политически неправильно, есть вредительская вылазка классового врага.
Фоторепортаж должен быть художественным, и тогда его действенность будет значительно больше. Межеричер, пропагандируя художественную фотографию, пытался протащить упаднические, импрессионистские пейзажи Андреева, видимо, потому, что хотел иска