Разлом Б. Лавренева
Сцена IV акта
достигнуто в этом отношении режиссером А. Поповым и худ. Н. Акимовым, надо при
ветствовать всячески. И дело не в использовании принципов кино и построении сцен путем показа крупных планов, введе
ния диафрагмы и проч., а в том, что найдена была какая-то новая и свежая точка зрения самого театра на происходя
щие на сцене события, и «разлом» всего обыч
ного быта передавался не только словами, но и куда-то сползающими линиями наклон
ного стола, кушетки, всеми этими летящими вниз очертаниями когдато «уютной» квартирки морского офицера Бер
сенева. В этом есть смысл, это умно и верно
отражает эпоху. И это должно напомнить «вахтанговцам», что «опрощение» не есть еще простота и что напрасно режиссер «Барсуков» хотел обой
тись без художника. Путь «Разлома» более верный и четкий путь.
Разыгран спектакль с большим воодушевлением и очень подлинным мастерством. В особенности остро схвачен внешний и внутренний об
лик, повадки, манера говорить и слушать матросской толпы. Здесь была выявлена не только героика, но и народный юмор, не только «деяния»,
но и теплота простой «соленой» матросской души. Очень хорошо передал Куза образ вождя восстания на корабле, матроса-полуинтеллигента, Годуна. Актер ушел от этой полнолицой, красно
щекой доброй маски матроса, прочно утвердившейся на нашем театре; в его Годуне была сухость, напряженность, скупость и суровость настоящего борца, а его несомненная и большая любовь к Татья
не (дочери Берсенева) только изредка чув
ствовалась где-то в уголках губ, когда человек хочет по-хорошему и любовному улыбнуться, но сдерживает себя, думая: «не время»! И слов-то таких нет в пьесе, а вот чувствовалось, что это именно так! И в этом же
плане — Русинова — Татьяна, игра которой до многих не дошла за отсутствием достаточного словесного материала, но которая сознательно, очевидно, обрывала всякую возмож
ность «сыграть» на женском обаянии, мягких инто
нациях и любовных полутонах, в ее Татьяне — много силы, прямоты и ушедшей внутрь душевной борьбы.
Противоположна ей Мансурова в роли Ксении, выжавшая из своей маленькой роли максимум впечатляемости, и это было плохо, не потому, что плохо сыграно, а потому,
что давало впечатление именно того излишества и нажима педалей, от которых ушли почти все остальные, участвовавшие в спектакле в том числе и Щукин, игравший капитана Берсенева в приемах очень сурового, строго и
излишне, быть может, прямолинейного рисунка пером.
«Разлом» Б. ЛавреневаСцена II акта
М. ЗАГОРСКИЙ
Сцена IV акта
достигнуто в этом отношении режиссером А. Поповым и худ. Н. Акимовым, надо при
ветствовать всячески. И дело не в использовании принципов кино и построении сцен путем показа крупных планов, введе
ния диафрагмы и проч., а в том, что найдена была какая-то новая и свежая точка зрения самого театра на происходя
щие на сцене события, и «разлом» всего обыч
ного быта передавался не только словами, но и куда-то сползающими линиями наклон
ного стола, кушетки, всеми этими летящими вниз очертаниями когдато «уютной» квартирки морского офицера Бер
сенева. В этом есть смысл, это умно и верно
отражает эпоху. И это должно напомнить «вахтанговцам», что «опрощение» не есть еще простота и что напрасно режиссер «Барсуков» хотел обой
тись без художника. Путь «Разлома» более верный и четкий путь.
Разыгран спектакль с большим воодушевлением и очень подлинным мастерством. В особенности остро схвачен внешний и внутренний об
лик, повадки, манера говорить и слушать матросской толпы. Здесь была выявлена не только героика, но и народный юмор, не только «деяния»,
но и теплота простой «соленой» матросской души. Очень хорошо передал Куза образ вождя восстания на корабле, матроса-полуинтеллигента, Годуна. Актер ушел от этой полнолицой, красно
щекой доброй маски матроса, прочно утвердившейся на нашем театре; в его Годуне была сухость, напряженность, скупость и суровость настоящего борца, а его несомненная и большая любовь к Татья
не (дочери Берсенева) только изредка чув
ствовалась где-то в уголках губ, когда человек хочет по-хорошему и любовному улыбнуться, но сдерживает себя, думая: «не время»! И слов-то таких нет в пьесе, а вот чувствовалось, что это именно так! И в этом же
плане — Русинова — Татьяна, игра которой до многих не дошла за отсутствием достаточного словесного материала, но которая сознательно, очевидно, обрывала всякую возмож
ность «сыграть» на женском обаянии, мягких инто
нациях и любовных полутонах, в ее Татьяне — много силы, прямоты и ушедшей внутрь душевной борьбы.
Противоположна ей Мансурова в роли Ксении, выжавшая из своей маленькой роли максимум впечатляемости, и это было плохо, не потому, что плохо сыграно, а потому,
что давало впечатление именно того излишества и нажима педалей, от которых ушли почти все остальные, участвовавшие в спектакле в том числе и Щукин, игравший капитана Берсенева в приемах очень сурового, строго и
излишне, быть может, прямолинейного рисунка пером.
«Разлом» Б. ЛавреневаСцена II акта
М. ЗАГОРСКИЙ