О МАЛОМ ТЕАТРЕ И ЕГО ПЛАНАХ

В капле воды отражается солнце. Так и в нашей будничности наблюдаем мы тот же эффект. Разве не вся революция отразилась, именно, как солнце в капле воды, в том, что в одной из зал бывшего императорского Малого театра, в бывшем доме купца Варгина заседает Художественный Совет, в число представителей которого, наряду с академиками и спецами театрального дела, входят рабочие и делегаты от Коммунистической академии.
Но ведь и до революции, укажут нам ревнивые историки, поддерживал Малый театр постоянную связь с общественностью. И разве не связующим звеном между «широкой публикой» и теат
ром являлось учреждение особого литературнорепертуарного комитета? Нет, эта архивная справ
ка ни в какой мере не уменьшит того чисто революционного завоевания, которое советской обще
ственностью достигнуто в деле освежения и всяческого омоложения дряхлеющего столетнего организма Малого театра.
Репертуарный комитет был институтом закрытым, ревниво оберегавшимся от посторонних наблюдений и вторжений «улицы». Заседали в нем лица почтенные, преимущественно же про
фессора, убеленные сединами, что не помешало комитету в свое время возвратить А. П. Чехову «Дядю Ваню», как пьесу едва ли не безнравст
венную, ибо в ней с «явным сочувствием» говорит автор о «несомненном алкоголике» докторе Астрове. Тогда же удивительный этот приговор возмутил Вл. И. Немировича-Данченко, самого «левого» из числа членов комитета, и он, отряхнув прах от ног своих, перестал посещать собрания академического ареопага. А борьба А. П. Ленского с бюрократами из канцелярий и чиновни
ками от искусства? Была ли она поддержана комитетом? Конечно, нет, ибо не «входило в компетенцию» этого института вмешиваться в «за
кулисные дела», хотя дела эти, как известно, ускорили кончину благороднейшего Ленского, на смертном одре своем умолявшего увезти его «подальше от этих людей».
Разумеется, в компетенцию и теперешнего Художественного Совета не входят «закулисныедела, и никто из членов совета и не подумает вмешаться в распределение ролей или во внутренний распорядок жизни Малого театра. Но та идейная борьба за новую форму и за новое ре
пертуарное направление, которую донкихотски самоотверженно вел А. П. Ленский, разве не нашла бы она самого живого отклика именно в Художественном Совете, по самому существу своему призванном заниматься проблемами репертуара в самом широком их раскрытии, исходя из живых потребностей эпохи, вручившей Малому театру свой социальный заказ!
Малый театр не сразу попал в ногу с современностью, и вполне естественно почему. Прежде всего, он уже давно растерял свою публику, своего зрителя. С момента возникновения Московского Художественного театра «Дом Щепкинаперестал быть театром либеральной интеллигенции. Славные традиции Малого театра потускнели, замечательный ансамбль его великих актеров под влиянием времени, а главным образом, под воздействием ничтожнейшего репертуара, многое потерял из былой своей спаянности, из прошлого своего великолепия. Можно, не погрешив против исторической истины, сказать, что девятисотые годы ХХ-го столетия, вплоть до Октября 1917 г.,
были годами несомненного и явного упадка Малого театра, несмотря на наличие в труппе Федотовой, Ермоловой, Лешковской, Садовской, Ни
кулиной, Южина, Ленского, Горева, Рыбакова, Садовского, Правдина, Макшеева, Музиля и других славных.
Что же удивительного, что в первые послеоктябрьские годы театр этот растерялся и оказался в тупике, еще более запутанном и безвыходном, чем Художественный театр! Это незаме
длительно сказалось на катастрофическом снижении его сборов. Еще в 23—24 гг. средняя посещаемость Малого театра не превышала 50—-60% при значительной дефицитности бюджета. К чести Малого театра надо сказать, что его руководи
тели в лице, например, покойного А. И. Южина, прекрасно понимали грозящую театру опасность и всячески старались найти правильную линию. Это удалось не сразу. Весьма поэтому было поучительно слушать на первом заседании художественного совета доклад директора В. К. Владимирова, убедительные цифры которого отчетливо нарисовали нам то медленное, но очень упорное повышение посещаемости Малого театра, которое уже в этом сезоне стоит на чрезвычайно большой высоте. Это доказывает, что Малый театр повысил качество своей продукции. Но в нашу эпоху повысить качество продукции—это значит, для театров прежде всего, нащупать верный репер
туарный курс. И в этом смысле поучительно заявление директора театра, что приобщение старого «Щепкинского дома» к современной дра
матургии сложилось в достаточно трудном и длительном процессе. В прошлом году — «Любовь Яровая», признанная победа Малого театра, свидетельствующая о его решительном повороте, о его позиции лицом к жизни. Но ведь два года тому назад о «воле к омоложению» говорила всего навсего пьеса Смолина — «Иван Козырь и
Татьяна Русских»! Но такова диалектика жизни— то, что в сегодняшних наших восприятиях принимается, как величина ничтожная, то самое, будучи поставленным в перспективу прошлого, приобретает свой нужный для данного времени, для данного момента смысл и актуальное значение! А за «Иваном Козырем» — «Лево руля» Билля-Белоцерковского, перенесенное из рабочего района на центральную сцену. Это обозначало уже, что театр наметил линию, а главное, нашел зрителя.
Первое заседание Художественного Совета шло по повестке, ограниченной двумя кардинальными
вопросами: доклад об итогах истекающего сезона и репертуарные перспективы предстоящего 1928— 29 года.
Что ж, об итогах, материально весьма утешительных, говорить много, пожалуй, и не надо.
Они, эти итоги, на виду у всех. Только одно нужно
будет и в итогах отметить —генеральную линию, по которой строился репертуар. Это, во-первых, искание современной пьесы, а во-вторых, продолжение классической традиции.
Что касается современной пьесы, то пришлось ограничиться включением «Гусар и Голубей» Волькенштейна, этим удовлетворяя законное желание театра приобщиться к репертуару чисто комедийному, и хроникой Суханова, поставленной, прежде всего, по соображениям юбилейным. Надо было найти пьесу, достойно отмечающую десятилетие Октябрьской революции. Но когда нет таких пьес, то пожалуй, прав В. К. Владимиров, утверждающий, что та форма хроники, в которую