В театре ,,Семперантэ“
☛
Кузнецова — Дунька
Быков — Шагаев
В нынешнем сезоне деревенские темы положительно становятся модными на театре. Вслед за МХАТ’ом, Мейерхольдом, Театром Революции, отдал дань этой моде и театр «Семперантэ» постановкой «Гидры».
Сценарий «Гидры» не блещет новизной. С большинством этих сценических ситуаций мы уже встречались в других пьесах. Так, — любовь председателя сельсовета к контр-революционной даме нам показали уже в «Голгофе», фантастический рассказ о звездах заставляет вспомнить
сцену с «летчиком» в театре Мейерхольда, кулак не в первый раз убивает на сцене селькора, а загорающуюся в
концовке электрическую лампочку
«обыграл» уже все тот же Мейерхольд.
Таким образом, сценарий постановки постро
ен не на живом фактическом ма
териале, а на ис
пробованных уже сценических приемах. Не непосредственные наблюдении над жиз
нью современной деревни, не пись
ма избачей или селькоров о ее нуждах, не газет
ные сведения о ее достижениях, —
а готовый драматургический шаблон положен в основу сценария.
Действительные драмы сегодняшней деревни подменены «литературной», анектодической драмой «разлагающегося» в объятиях буржуазной красотки председателя сельсовета.
Лживость сценария театр пытался смягчить в постановке жанровой правдивостью. И этот деревенский жанр удался театру. Здесь самая сильная сторона спектакля. Во внешности, — в одежде, в говоре, в походке, — большинству актеров удалось найти четкие и меткие характеристики сценических персонажей. В этом отношении их крестьяне значительно ближе к ориги
налу, чем те экзотические пейзане, которых мы привыкли видеть на театре.
Однако, сходство ограничивается только внешностью. А за нею открывается знакомый мир интеллигентских «страстей» и «проблем».
Суть постановки, ее основной стержень в борьбе «биологического» и «классового», при чем побеждает в человеке биологическое. Ради любви к женщине,
ради любви к будущему ребенку, коммунист (и хороший коммунист!) отказывается от партбилета, от работы, от товарищей. При чем харак
терно, что этот отказ театр морально оправдывает в конце пьесы.
Эта позиция «внутреннего» примирения, морального оправдания «вечных» человеческих страстей, позиция межклассовая, типично-интелли
гентская, — превращает крестьянскую драму в драму интеллигентскую.
Вот почему, добившись внешнего правдоподобия, актеры не добились внутренней правдивости.
Разговаривают они на сцене, как мужики, а мыс
лят и чувствуют, как совторгслужащие. И разве может поверить зритель, что у этого вот Петушкова, который безмолвно страдает на сцене, есть
свое хозяйство, земля и свои му
жицкие заботы? Нет, — он, вероятно, служит сче
товодом и в свободное время пишет девицам любовные стишки.
Впечатление от постановки раздваивается. Лучшими оказались второстепенные сцены, те, ко
торые не играют существенной ро
ли в развитии основной идеи спектакля, те, ко
торые не испорче
ны этой лживотью
Эти непритяза
тельные жанровые сценки комедийного характера разыграны не очень ново, но достаточно дружно и легко. Здесь запоми
наются Кузнецова (Дунька), Смирнова (Прасковья Марковна), Млицкий (Беспузов).
Хуже дело обстоит там, где начинается драматический конфликт. Этот конфликт разворачивается без правильного нарастания, скачками,
Левшина (Анна Львовна) и Кириллов (Мишель), играющие «буржуев», оказались в наиболее выгодном положении, — в их ролях нет этого противоречия между крестьянской внешностью и интелли
гентским нутром. Поэтому, именно персонажи этих буржуев оказались в спектакле наиболее цельными и последовательными.
Центральный «положительный тип» в пьесе — селькор Помидоров, — усилиями Скорбина превращен в ходульную и фальшивую личность.
Декорации в пьесе сделаны из щитов, обтянутых рогожей. Повидимому, это должно дать какой-то
символ деревни. Убогая эта выдумка, к тому же выполненная крайне небрежно, оставляет впечатление плохой любительской сцены.
«Гидра» — ненужный спектакль. Его проблематика от прошлого. Сегодняшней деревни с ее сегодняшними проблемами здесь нет. В. ЖЕМЧУЖНЫЙ
Деревенская гулянка
☛
Кузнецова — Дунька
Быков — Шагаев
В нынешнем сезоне деревенские темы положительно становятся модными на театре. Вслед за МХАТ’ом, Мейерхольдом, Театром Революции, отдал дань этой моде и театр «Семперантэ» постановкой «Гидры».
Сценарий «Гидры» не блещет новизной. С большинством этих сценических ситуаций мы уже встречались в других пьесах. Так, — любовь председателя сельсовета к контр-революционной даме нам показали уже в «Голгофе», фантастический рассказ о звездах заставляет вспомнить
сцену с «летчиком» в театре Мейерхольда, кулак не в первый раз убивает на сцене селькора, а загорающуюся в
концовке электрическую лампочку
«обыграл» уже все тот же Мейерхольд.
Таким образом, сценарий постановки постро
ен не на живом фактическом ма
териале, а на ис
пробованных уже сценических приемах. Не непосредственные наблюдении над жиз
нью современной деревни, не пись
ма избачей или селькоров о ее нуждах, не газет
ные сведения о ее достижениях, —
а готовый драматургический шаблон положен в основу сценария.
Действительные драмы сегодняшней деревни подменены «литературной», анектодической драмой «разлагающегося» в объятиях буржуазной красотки председателя сельсовета.
Лживость сценария театр пытался смягчить в постановке жанровой правдивостью. И этот деревенский жанр удался театру. Здесь самая сильная сторона спектакля. Во внешности, — в одежде, в говоре, в походке, — большинству актеров удалось найти четкие и меткие характеристики сценических персонажей. В этом отношении их крестьяне значительно ближе к ориги
налу, чем те экзотические пейзане, которых мы привыкли видеть на театре.
Однако, сходство ограничивается только внешностью. А за нею открывается знакомый мир интеллигентских «страстей» и «проблем».
Суть постановки, ее основной стержень в борьбе «биологического» и «классового», при чем побеждает в человеке биологическое. Ради любви к женщине,
ради любви к будущему ребенку, коммунист (и хороший коммунист!) отказывается от партбилета, от работы, от товарищей. При чем харак
терно, что этот отказ театр морально оправдывает в конце пьесы.
Эта позиция «внутреннего» примирения, морального оправдания «вечных» человеческих страстей, позиция межклассовая, типично-интелли
гентская, — превращает крестьянскую драму в драму интеллигентскую.
Вот почему, добившись внешнего правдоподобия, актеры не добились внутренней правдивости.
Разговаривают они на сцене, как мужики, а мыс
лят и чувствуют, как совторгслужащие. И разве может поверить зритель, что у этого вот Петушкова, который безмолвно страдает на сцене, есть
свое хозяйство, земля и свои му
жицкие заботы? Нет, — он, вероятно, служит сче
товодом и в свободное время пишет девицам любовные стишки.
Впечатление от постановки раздваивается. Лучшими оказались второстепенные сцены, те, ко
торые не играют существенной ро
ли в развитии основной идеи спектакля, те, ко
торые не испорче
ны этой лживотью
Эти непритяза
тельные жанровые сценки комедийного характера разыграны не очень ново, но достаточно дружно и легко. Здесь запоми
наются Кузнецова (Дунька), Смирнова (Прасковья Марковна), Млицкий (Беспузов).
Хуже дело обстоит там, где начинается драматический конфликт. Этот конфликт разворачивается без правильного нарастания, скачками,
Левшина (Анна Львовна) и Кириллов (Мишель), играющие «буржуев», оказались в наиболее выгодном положении, — в их ролях нет этого противоречия между крестьянской внешностью и интелли
гентским нутром. Поэтому, именно персонажи этих буржуев оказались в спектакле наиболее цельными и последовательными.
Центральный «положительный тип» в пьесе — селькор Помидоров, — усилиями Скорбина превращен в ходульную и фальшивую личность.
Декорации в пьесе сделаны из щитов, обтянутых рогожей. Повидимому, это должно дать какой-то
символ деревни. Убогая эта выдумка, к тому же выполненная крайне небрежно, оставляет впечатление плохой любительской сцены.
«Гидра» — ненужный спектакль. Его проблематика от прошлого. Сегодняшней деревни с ее сегодняшними проблемами здесь нет. В. ЖЕМЧУЖНЫЙ
Деревенская гулянка