В данном случае я имею в виду проект массового театра под открытым небом фабричнозаводского или портового типа.
Я взял бы лучше данные фабрично-заводского двора, т.-е. его служебные постройки, подъемный
кран, вагонетки, рельсы, фонари и другие сооружения фабрично-заводского двора.
На этих технически-производственных сооружениях я строю массовый театр.
Форма подъемного крана индустриально-целесообразная—это бесспорно. Применение подъемного
крана к спектаклю вызвано прежде всего требованиями упрощения вещественно-материального оформлення, что необходимо для открытого действия.
На подъемном кране я пристраиваю три постоянных площадки, соединяя их между собой лестницами.
Эти площадки мною использовываются как трибуны для ораторов, как место действия и как площадки для установки кино-аппаратов, радиоприемников, прожекторов, пиротехнических приспособлений и т. д.
К блоку подъемного крана подвешивается экран, поднимающийся и опускающийся по мере надобности.
К блоку подвешиваются также агит-лозунги. лифты и другие приспособления, необходимые для игры актеров.
У подножья подъемного крана устанавливается портативно сделанная эстрада, использовываются заводские вагонетки, автомобили, аэропланы и т.д.
По окончании спектакля вещественное оформление остается на месте, только одна эстрада, при помощи подъемного крана и вагонеток пере
брасывается в сторону, после чего все фабричнозаводские установки могут исполнять свое производственное назначение.
Вся художественно-техническая подготовка, а также и сама работа по проведенню народных празднеств в день 1-го Мая — концентрируется на массовых предприятиях в специально избранных первомайских комиссиях, а в небольших предприятиях и учреждениях—в правлении клуба.
Максимальное вовлечение широких масс в такого рода празднества — залог успеха торжества.
Художник-конструктивист ИВАН КОРОЛЕВ
МОСКВА НЕ ЛЮБОПЫТНА!
а, театральная Москва нелюбопытна! Интересы московских театралов редко переходят границы Сверд
ловской и Триумфальной площадей, б. Камергерского, Тверской, Каретного и Арбата. Если вы
будете упрекать в этом москвича, он вам справедливо укажет на ряд театральных побед: «Мятеж», «Рельсы гудят», «Любовь Яровая», «Раз
лом», кивнет на «Ревизора» и «Горе уму», укажет на «Бронепоезд». И он будет прав. Москвич упоен
своими театральными победами, и поэтому он будет говорить только о театрах Москвы, и поэтому он дальше московского центра не пойдет. Его любо
пытство не настолько сильно, чтобы заставить его перейти хотя бы Москва-реку и попасть в театр Зам. Совета.
Что спросишь с завсегдатая центральных театров, того самого завсегдатая, интересы и похвалы которого большей частью строятся на где-то услышанной фразе, на мельком прочитанных в театральном журнале строках, на «говорят».
— «Говорят». Этим «говорят» определяется слишком многое, им укрепляются ступени, по которым верно и твердо идет вверх советский театр.
О ком говорят особенно часто? О четырех — пяти московских театрах центра. О них в жур
налах—корпусом объемистые рецензии, о них иллюстрации, о них дискуссии и споры. Об остальном театральной СССР (за исключением разве — что Ленинграда) в Москве почти ничего не знают. Во всяком случае молва об этих театрах питается десятком строк в журнале и с успехом тушится слухами и громкими сведениями о берлинском театре Пискатора, о театрах европейских столиц и даже театрах Японии и Китая.
Разве не анекдотом звучит вопрос, заданный одним из видных театральных деятелей Москвы? «Скажите пожалуйста, что такое «Березиль»? И что такое Курбас?. Где здесь фамилия режиссера и название театра? Или удивленный вопрос: «Разве Марджанов жив до сих
пор, разве он работает в СССР»? Если такие во
просы задает знаток театра, то можно себе пред
ставить, что о немосковском театральном СССР— знает рядовой театрал.
Смело можно сказать: Париж знает об украин
ском театре «Березильнесравненно больше Мо
сквы. Во всяком случае, макеты и режиссерские
планы березилевских постановок были там пред
метом восторгов и удостоились золотой медали на Парижской выставке. Другими словами, работы Березиля оказались поставленными в первый ряд произведений мирового значения.
А что знает москвич об интересных экспериментах Марджанова в грузинском театре, или же о
достижениях одесского, киевского державных театров, или же о постановках Украинского Дер
жавного Еврейского театра? Кстати о последнем. Один из выдающихся московских драматургов однажды публично заявил, что постановку своей
пьесы в Московском Малом Театре он ставит ниже постановки в Украинском Еврейском театре, несмотря на всю разницу возможностей и сил трупп.
Давайте признаемся: Москва не любопытна. Но нелюбопытство не было бы большой бедой, если бы оно не отдавало запахом некоего высокомерия, патриотичности, если бы оно не подтверждалось негласным утверждением: вне Москвы
не ищите вершин советского театра, театральные Эльбрусы и сценические Америки — только в Москве.
В самом деле, чем иным, как не надменностью и самоуверенностью можно объяснить нежелание видеть у себя на гастролях такие коллективы, как «Березиль», «Грузинский театр» и др.? Не странно ли, что за 10 лет революции Москва, еже
годно пускающая бродить по СССР на лето почти все свои театры, к себе никого из «провинции» не приглашает, или негостеприимно встречает?
Сейчас как раз следует поставить перед заправилами театральной жизни вопрос о приглашении в Москву выдающихся провинциальных и
национальных советских театров. Москва должна протянуть дружескую руку своим советским теасобратьям. Москва на этом приглашении не прогадает. П. ЛАЗАРЕВ
☛
Я взял бы лучше данные фабрично-заводского двора, т.-е. его служебные постройки, подъемный
кран, вагонетки, рельсы, фонари и другие сооружения фабрично-заводского двора.
На этих технически-производственных сооружениях я строю массовый театр.
Форма подъемного крана индустриально-целесообразная—это бесспорно. Применение подъемного
крана к спектаклю вызвано прежде всего требованиями упрощения вещественно-материального оформлення, что необходимо для открытого действия.
На подъемном кране я пристраиваю три постоянных площадки, соединяя их между собой лестницами.
Эти площадки мною использовываются как трибуны для ораторов, как место действия и как площадки для установки кино-аппаратов, радиоприемников, прожекторов, пиротехнических приспособлений и т. д.
К блоку подъемного крана подвешивается экран, поднимающийся и опускающийся по мере надобности.
К блоку подвешиваются также агит-лозунги. лифты и другие приспособления, необходимые для игры актеров.
У подножья подъемного крана устанавливается портативно сделанная эстрада, использовываются заводские вагонетки, автомобили, аэропланы и т.д.
По окончании спектакля вещественное оформление остается на месте, только одна эстрада, при помощи подъемного крана и вагонеток пере
брасывается в сторону, после чего все фабричнозаводские установки могут исполнять свое производственное назначение.
Вся художественно-техническая подготовка, а также и сама работа по проведенню народных празднеств в день 1-го Мая — концентрируется на массовых предприятиях в специально избранных первомайских комиссиях, а в небольших предприятиях и учреждениях—в правлении клуба.
Максимальное вовлечение широких масс в такого рода празднества — залог успеха торжества.
Художник-конструктивист ИВАН КОРОЛЕВ
МОСКВА НЕ ЛЮБОПЫТНА!
Д
а, театральная Москва нелюбопытна! Интересы московских театралов редко переходят границы Сверд
ловской и Триумфальной площадей, б. Камергерского, Тверской, Каретного и Арбата. Если вы
будете упрекать в этом москвича, он вам справедливо укажет на ряд театральных побед: «Мятеж», «Рельсы гудят», «Любовь Яровая», «Раз
лом», кивнет на «Ревизора» и «Горе уму», укажет на «Бронепоезд». И он будет прав. Москвич упоен
своими театральными победами, и поэтому он будет говорить только о театрах Москвы, и поэтому он дальше московского центра не пойдет. Его любо
пытство не настолько сильно, чтобы заставить его перейти хотя бы Москва-реку и попасть в театр Зам. Совета.
Что спросишь с завсегдатая центральных театров, того самого завсегдатая, интересы и похвалы которого большей частью строятся на где-то услышанной фразе, на мельком прочитанных в театральном журнале строках, на «говорят».
— «Говорят». Этим «говорят» определяется слишком многое, им укрепляются ступени, по которым верно и твердо идет вверх советский театр.
О ком говорят особенно часто? О четырех — пяти московских театрах центра. О них в жур
налах—корпусом объемистые рецензии, о них иллюстрации, о них дискуссии и споры. Об остальном театральной СССР (за исключением разве — что Ленинграда) в Москве почти ничего не знают. Во всяком случае молва об этих театрах питается десятком строк в журнале и с успехом тушится слухами и громкими сведениями о берлинском театре Пискатора, о театрах европейских столиц и даже театрах Японии и Китая.
Разве не анекдотом звучит вопрос, заданный одним из видных театральных деятелей Москвы? «Скажите пожалуйста, что такое «Березиль»? И что такое Курбас?. Где здесь фамилия режиссера и название театра? Или удивленный вопрос: «Разве Марджанов жив до сих
пор, разве он работает в СССР»? Если такие во
просы задает знаток театра, то можно себе пред
ставить, что о немосковском театральном СССР— знает рядовой театрал.
Смело можно сказать: Париж знает об украин
ском театре «Березильнесравненно больше Мо
сквы. Во всяком случае, макеты и режиссерские
планы березилевских постановок были там пред
метом восторгов и удостоились золотой медали на Парижской выставке. Другими словами, работы Березиля оказались поставленными в первый ряд произведений мирового значения.
А что знает москвич об интересных экспериментах Марджанова в грузинском театре, или же о
достижениях одесского, киевского державных театров, или же о постановках Украинского Дер
жавного Еврейского театра? Кстати о последнем. Один из выдающихся московских драматургов однажды публично заявил, что постановку своей
пьесы в Московском Малом Театре он ставит ниже постановки в Украинском Еврейском театре, несмотря на всю разницу возможностей и сил трупп.
Давайте признаемся: Москва не любопытна. Но нелюбопытство не было бы большой бедой, если бы оно не отдавало запахом некоего высокомерия, патриотичности, если бы оно не подтверждалось негласным утверждением: вне Москвы
не ищите вершин советского театра, театральные Эльбрусы и сценические Америки — только в Москве.
В самом деле, чем иным, как не надменностью и самоуверенностью можно объяснить нежелание видеть у себя на гастролях такие коллективы, как «Березиль», «Грузинский театр» и др.? Не странно ли, что за 10 лет революции Москва, еже
годно пускающая бродить по СССР на лето почти все свои театры, к себе никого из «провинции» не приглашает, или негостеприимно встречает?
Сейчас как раз следует поставить перед заправилами театральной жизни вопрос о приглашении в Москву выдающихся провинциальных и
национальных советских театров. Москва должна протянуть дружескую руку своим советским теасобратьям. Москва на этом приглашении не прогадает. П. ЛАЗАРЕВ
☛