В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ.

Балетный сезон в Большом театре открылся „Красным маком , поста
новка которого весной этого года вызвала столь оживленные споры. Об
щественное внимание было крайне заострено. „Красный мак“ упрекали в отсутствии единого проду
манного плана. Отмечали, что второй (классический) акт недостаточно спаян с реалистически сработан
ными первым и третьим. Указывалось, что мало удачен прием, посредством которого либретист хотел обрисовать перелом, совершающийся в совре
менной китайской психике под влиянием борьбы новых революционных идей со старыми; что крайне условна попытка раскрыть эту борьбу в ряде картин чисто символических (сцена с фениксами, ре
лигиозные шествия, появления богов и богинь, райский сад, где одуванчики, лотосы, бабочки и проч. должны почему-то изображать старый Китай, а красные маки — новое революционное начало). Отсюда даже делались выводы, будто средствами классического танца вообще невозможно передать реальный сюжет. Конечно, это утверждение грешило непродуманностью. Виноват не классический танец, а его использование в данном случае. Отчасти содержание. Больше — подход и трактовка.
Идя навстречу пожеланиям прессы и театральной общественности, высказанным после весеннего просмотра балета, постановщики произвели немало изменений и сокращений. Однако существенных переделок нет. Большинство изменений сводится к чисто механическим сокращениям. Меньше всего эти изменения коснулись 1-го акта, вообще говоря, наиболее удачного. Здесь выпущено только не
сколько кусков (в танце малаек, в мизансценах).
Зато 2-ой акт сокращен на целых 25 мин., 3-й акт на 20 мин. Не меняя композиции в целом, поста
новщики произвели ряд выбросок. Уничтожены все повторения. Целиком сняты: танец бабочек во 2-м акте и танец одуванчиков, исполнявшийся детьми. Сокращена кода в четвертой картине.
От всех этих купюр балет только выиграл, сделавшись менее громоздким.
К сожалению, недостаточно энергично переделан апофеоз. Несмотря на частичную переработку, он все еще отдает духом ураагитки . Заключитель
ный проход фигур в мешкообразных балахонах следовало бы вовсе убрать, закончив балет сценой смерти Гая-Хоа, когда она передает детям красный мак, как символ революционного красного знамени.
Луч рефлектора переводится с Тая-Хоа на крупный, ярко алый цветок, высоко поднятый в руках
ребенка, оставляя всю остальную сцену и даже фигуру ребенка в тени. Это не бог весть как глу
боко по замыслу, но это доходит до сознания зрителя, и, во всяком случае, не отзывается таким тра
фаретом, как теперешняя концовка. Лишившись парадной, показной агитационности, которая все равно никого не агитирует, картина стала бы, может быть, более интимной, но зато более оправданной и доказательной. Надо думать, что постановщики пожалели тут урезать не самое зрелище, а музыку Глиэра, написанную с большим подъемом, причем в задачу композитора входило построить финал на все усиливающемся звучании „Интернационала .
С. В. Гельцер внесла несколько новых штрихов в роль Тая-Хоа. Созданный ею облик тонкостью обработки напоминает чудесные бронзовые изделия древних китайских чеканщиков. Поражает уменье артистки проникаться материалом роли. Каждое ее движение, каждая поза, даже каждая пауза худо
жественно правдивы. Новый танец, исполняемый ею в 4-й картине, несравненно более удачен, чем прежний.
Очень подошел к своей роли Ив. Смольцов (жених Тая-Хоа).
Попрежнему ослепляет мастерство Асафа Мессерера в его трех номерах (матрос-японец, китайский бог, жонглер).
И, конечно, попрежнему имеет бурный успех пляска матросов каботажного судна, и совершенно неистово аплодирует зрительный зал „Яблочку .
Но нельзя не поставить на вид дирекции Большого театра абсолютно недопустимое состояние всего технического оборудования сцены. То, что делалось на первом представлении „Красного мака , для образцовой академической сцены просто по
зорно. Спектакль протекал в обстановке, буквально угрожавшей жизни артистов. Например в большом адажио в 3-й картине 2-го акта (Тая-Хоа и фениксы) Гельцер, Тихомиров, Габович, Моисеев и Тарасов должны были танцовать при открытом люке, предупреждая друг друга при отходах спиной об опас
ности упасть. Антракты между действиями тянулись по 50 мин. Перестановка декораций производилась медленно и неряшливо. Например, в сцене, изо
бражающей воздушное пространство, где декорация представляет облачное небо, на эти облака упорно, т. е. раз 6, пытались опуститься два какие-то, не
ведомо откуда взявшиеся, дерева, и, так и не успев в своем намерении, конфузливо уползли, наконец, к колосникам. Полеты, которыми должен был по замыслу балетмейстера и художника заканчиваться 2-й акт, пришлось вовсе отменить, так как аппараты никуда не годятся. Не удались и эффекты вовсе несложные, от невыполнения которых, однако, местами страдал самый смысл пьесы.
Отдельные недостатки не умаляют, однако, ценности спектакля в целом. Необходимо помнить, что
„Красный мак представляет первую попытку создать балет на современную, а главное, на советскую тему. Трудность такой попытки станет осо
бенно ясна, если учесть, что втечение целого почти столетия классический балет пользовался исключи
тельно историческими и фантастическими сюжетами,
обходя современные. Тот успех, который имеют у зрительного зала куски, проникнутые советскими настроениями, указывает Большому театру путь, по которому он должен следовать.
В. Ивинг
СТУДИЯ МАЛ0Г0 ТЕАТРА — ПРОСМОТР МАКЕТА ПУРГИ
☛