☛
Когда мистер К., при
езжавший в СССР знакомиться с русским театром, осведомив
шись о клубном театре, узнал, что по СССР насчитывается свыше 3000 драм кружков, он был вначале весьма удивлен, представляя себе, что это 3000 театров со специальными зданиями, обстановкой, рабочей труппой и т. д.
Ему, разумеется, разъяснили, что это не театры, а скромные кружки, подчас не имеющие своего угла для занятий и приличной сцены.
Если бы мистер К. побывал на ленинградской конференции художественных кружков, то узнал бы, в каких условиях приходится работать кружкам: средств до скудости мало, кружковцам приходится урывать с трудом время для занятий, приходится часто воевать из-за помещения с Правлением клу
ба. Рабочая масса за 10 лет выросла, потребность в знаниях и выявлении своих творческих сил ве
лика и число кружков растет, а помещения клубов в большинстве случаев тесны. Зрелищным же кружкам приходится, кроме того, бороться с своеобраз
ной „политикой выжимания пота при обслуживании кампании.
В последнее время условия клубной работы улучшаются, по трудности все-же велики.
Однако, несмотря на все это, на 10-й год революции клубные зрелищные кружки выбились на путь серьезной работы. Вместо прежнего дурного любительства, подражания проф-халтур-театру, ин
тенсивного производства примитивных агиток (что, кстати сказать, было в свое врамя исторически не
обходимо) кружки превращаются в художественные единицы, в ячейки рабочего театра, театра злободневности, помогающего строить социализм и яв
ляющегося рупором советской общественности. Это еще не массовое явление, но то, что было показано
на ленинградской выставке самодеятельного искусства и на москов
ских соревнованиях зрелищных кружков, говорит о том, что новый курс на углубленную работу художественных кружков осуществляется на деле.
Наряду с любительщиной, с бесхитростным подражанием готовым постановкам профтеатра, с из
рядной дозой бесвкусицы, мы увидели своеобразные, здоровые ростки рабочего театра, и вместе с этим ростки самодеятельного творчества, как Балаган строителей, как Центральный кружок текстильщиков, как Живая газета железнодорожников.
Здесь ценно то, что мы видали спаянные коллективы, работающие не от случая к случаю, а ставящие пред собой определенные художественные задачи. Пьесы берутся из революционного репер
туара, а репертуар для малых форм тесно связан с жизнью, с злободневностью. Выставленные на ленинградской выставке макеты клубных постановок говорят о серьезной работе над оформлением зрелища, где есть и живописный гротеск и кон
структивное оформление ( Женитьба Гоголя на станках, Запруда — с стандартом сельской школы и др.)
Много еще слабых мест в клубных драмкружках. Многое в процессе дальнейшего развития отметется, но ряд зародившихся в клубе и при губотделах союзов зрелищных ячеек будет расти. И здесь мы будем иметь здоровые ростки нового театра. Взяв от профтеатра техническую грамот
ность — рабочие зрелищные коллективы со своей стороны будут содействовать освежению профте
атра, давая недостающую ему часто злободневность, большую созвучность эпохе строительства и отражение интересов широкой рабочей массы.
В — ский
Пьесы Толлера, Толстого, Гауптмана, О‘Нейля и некоторых других примечательных про
летарских писателей-американцев, „Ревизор Гоголя, некоторые пьесы Куртелина, сведенные к чистой карикатуре, и кроме всего со
временные русские пьесы о революции и о Китае, — таковы произведения в которые можно влить новую жизнь и трепещущую форму.
От этого театра и его репертуара Барбюсс требует резкого отрицания всех шаблонов нынешнего буржуазного театра.
Пусть он рабочий театр — бросится в самую гущу жизни. Пусть отвергнет всякую абстрактность, слащавость и приспособляемость бур
жуазного театра. Пусть заглушит страсть к тирадам, деланное благодушие и догматические вещания. Пусть пойдет до конца и заставит на сцене дрожать, волноваться, согла
шаться, спорить или танцовать простых людей во всем их естестве. Он должен будет обра
тить особое внимание на массовые движения, в особенности на роль коллектива, при
звать к действию публику, смешав залу со сценой. И этот театр будет конечно револю
ционным. Он не может быть другим. Мы вращаемся теперь среди вещей и людей, несколько дальше, чем прежде. Мы потеряли вкус к тому чтобы кружиться вокруг парочек или трио,
раскрывающих половое влечение и его обычное последствие, — адюльтер, как будто открывая
всякий раз Америку. В нас иссякла мания копаться в индивидуальной психологии и рафинированных комбинациях, нам надоела сен
тиментальная алгебра и микроскопический анализ. Нашему восприятию близок голос безбрежных экономических законов, руководящих судьбами масс, социальные видоизме
нения, открывающие трагические перспективы
в живой ткани мира. В рабочем театре будет место нищете и страданию, ненависти и зло
бе, чего нет в театре буржуазном. Рабочий театр выступит против разлагающихся нравов, против лживых установлений, не для развлечения, но чтобы их разрушить.
Как сама революция, наш театр будет разрушителем и созидателем одновременно, творя новое здание на развалинах старого, подлежащего гибели.
АЛЕКСАНДР ГИДОНИ
Когда мистер К., при
езжавший в СССР знакомиться с русским театром, осведомив
шись о клубном театре, узнал, что по СССР насчитывается свыше 3000 драм кружков, он был вначале весьма удивлен, представляя себе, что это 3000 театров со специальными зданиями, обстановкой, рабочей труппой и т. д.
Ему, разумеется, разъяснили, что это не театры, а скромные кружки, подчас не имеющие своего угла для занятий и приличной сцены.
Если бы мистер К. побывал на ленинградской конференции художественных кружков, то узнал бы, в каких условиях приходится работать кружкам: средств до скудости мало, кружковцам приходится урывать с трудом время для занятий, приходится часто воевать из-за помещения с Правлением клу
ба. Рабочая масса за 10 лет выросла, потребность в знаниях и выявлении своих творческих сил ве
лика и число кружков растет, а помещения клубов в большинстве случаев тесны. Зрелищным же кружкам приходится, кроме того, бороться с своеобраз
ной „политикой выжимания пота при обслуживании кампании.
В последнее время условия клубной работы улучшаются, по трудности все-же велики.
Однако, несмотря на все это, на 10-й год революции клубные зрелищные кружки выбились на путь серьезной работы. Вместо прежнего дурного любительства, подражания проф-халтур-театру, ин
тенсивного производства примитивных агиток (что, кстати сказать, было в свое врамя исторически не
обходимо) кружки превращаются в художественные единицы, в ячейки рабочего театра, театра злободневности, помогающего строить социализм и яв
ляющегося рупором советской общественности. Это еще не массовое явление, но то, что было показано
на ленинградской выставке самодеятельного искусства и на москов
ских соревнованиях зрелищных кружков, говорит о том, что новый курс на углубленную работу художественных кружков осуществляется на деле.
Наряду с любительщиной, с бесхитростным подражанием готовым постановкам профтеатра, с из
рядной дозой бесвкусицы, мы увидели своеобразные, здоровые ростки рабочего театра, и вместе с этим ростки самодеятельного творчества, как Балаган строителей, как Центральный кружок текстильщиков, как Живая газета железнодорожников.
Здесь ценно то, что мы видали спаянные коллективы, работающие не от случая к случаю, а ставящие пред собой определенные художественные задачи. Пьесы берутся из революционного репер
туара, а репертуар для малых форм тесно связан с жизнью, с злободневностью. Выставленные на ленинградской выставке макеты клубных постановок говорят о серьезной работе над оформлением зрелища, где есть и живописный гротеск и кон
структивное оформление ( Женитьба Гоголя на станках, Запруда — с стандартом сельской школы и др.)
Много еще слабых мест в клубных драмкружках. Многое в процессе дальнейшего развития отметется, но ряд зародившихся в клубе и при губотделах союзов зрелищных ячеек будет расти. И здесь мы будем иметь здоровые ростки нового театра. Взяв от профтеатра техническую грамот
ность — рабочие зрелищные коллективы со своей стороны будут содействовать освежению профте
атра, давая недостающую ему часто злободневность, большую созвучность эпохе строительства и отражение интересов широкой рабочей массы.
В — ский
Пьесы Толлера, Толстого, Гауптмана, О‘Нейля и некоторых других примечательных про
летарских писателей-американцев, „Ревизор Гоголя, некоторые пьесы Куртелина, сведенные к чистой карикатуре, и кроме всего со
временные русские пьесы о революции и о Китае, — таковы произведения в которые можно влить новую жизнь и трепещущую форму.
От этого театра и его репертуара Барбюсс требует резкого отрицания всех шаблонов нынешнего буржуазного театра.
Пусть он рабочий театр — бросится в самую гущу жизни. Пусть отвергнет всякую абстрактность, слащавость и приспособляемость бур
жуазного театра. Пусть заглушит страсть к тирадам, деланное благодушие и догматические вещания. Пусть пойдет до конца и заставит на сцене дрожать, волноваться, согла
шаться, спорить или танцовать простых людей во всем их естестве. Он должен будет обра
тить особое внимание на массовые движения, в особенности на роль коллектива, при
звать к действию публику, смешав залу со сценой. И этот театр будет конечно револю
ционным. Он не может быть другим. Мы вращаемся теперь среди вещей и людей, несколько дальше, чем прежде. Мы потеряли вкус к тому чтобы кружиться вокруг парочек или трио,
раскрывающих половое влечение и его обычное последствие, — адюльтер, как будто открывая
всякий раз Америку. В нас иссякла мания копаться в индивидуальной психологии и рафинированных комбинациях, нам надоела сен
тиментальная алгебра и микроскопический анализ. Нашему восприятию близок голос безбрежных экономических законов, руководящих судьбами масс, социальные видоизме
нения, открывающие трагические перспективы
в живой ткани мира. В рабочем театре будет место нищете и страданию, ненависти и зло
бе, чего нет в театре буржуазном. Рабочий театр выступит против разлагающихся нравов, против лживых установлений, не для развлечения, но чтобы их разрушить.
Как сама революция, наш театр будет разрушителем и созидателем одновременно, творя новое здание на развалинах старого, подлежащего гибели.
АЛЕКСАНДР ГИДОНИ