или ухом на барабане. Подобная эксцентрика оста
вляет приблизительно такое же впечатление, как вид человека, закалачивающего в стенку гвозди собственным черепом.
Единственным, целиком здоровым и нуждающимся лишь в незначительных коррективах, жанром является жанр цирковой.
Оговоримся сразу: Смирнов- Сокольский, Афонин, Вла
димир Хенкин и иже с ними — не в счет. О них доста
точно много писалось, каждый из них имеет свои неотъемлемые достоинства и свои слабые сто
роны. Речь пойдет о рядовом нашем эстраднике, до сих пор платящем, в угоду наиболее отсталой части зритель
ного зала, крупные алименты дурному вкусу.
«Алимент»—вот что заменяет современному «разговорникудореволюционную» тещу». «Алимент»—многолик и разнообразен. Он является и в образе фин
инспектора, принимает обличив вашего управдома, вместе с ва
шим соседом путешествует от Москвы до Соловецкого концентрационного лагеря и обратно, трижды в вечер заглядывает в ближайший отдел записи актов гражданского со
стояния, прячется в контра
бандную пудреницу фирмы «Коти», выглядывает из-под недостаточно длинной юбочки возлюбленной нашего эстрадника.
Из рамок этого в конец замусоленного ассортимента эст
радного, с позволения сказать, остроумия, рядовая эстра
да окраинная и нарпитная обычно не выходит.
Если репертуар подобного рода не благополучен по части пошлости и вреден лишь постольку, поскольку он воспитывает дурной вкус, то категория так называемых частушеч
ников и лапотных номеров в большей своей части является прямым наследием дореволюционной кабацкой эстрады.
Немногим лучше обстоит дело и с жанром вокальным. Если не считать редкого посещения эстрады серьезным академическим певцом, без конца перепе
вающим (пусть даже очень хорошо) куплеты Тореадора и
серенаду Мефистофеля,—основ
ной вокальной пищей до сих пор является надрывная псевдоцыганщина.
Ведь были же до революции какие-то своеобразные жанры эстрадного вокального искус
ства, были свои Изы Кремер, Вертинские, блестяще выполнявшие капиталистический «со
циальный заказ». Наша эпоха еще не создала своего «малень
кого жанра», не создала еще своей песенки.
Единственным просветом в этой области является этногра
фический репертуар, так называемые«Песни народов»,—жанр. с легкой руки большого художника Ирмы Яунзем получивший некоторое распространение.
Музыка на эстраде представлена или очень редким го
стем—серьезным музыкантомсолистом, или в значительнейшей части музыкальной эксцентрикой.
Зритель эстрады, пришедший поразвлечься и ищущий очень легкой пищи, за серьезной музыкой обычно скучает. Эксцен
трика им целиком приемлется,
но социальная ее полезность стоит под большим вопросом. В цирке музыкальная эксцентрика обычно иллюстрирует выступление сатирика. И если са
тира, как таковая, хороша, то и муз. эксцентрика ее выгодно подчеркивает и дополняет. На эстраде же эксцентрика являет
ся самоцелью и сводится, подчас, лишь к тому, что
бы сыграть ногой на трубе, носом на виолончели
Искусство цирка, как таковое, настолько честно и бесспорно, до такой степени зависит от квалификации исполнителя, что
совершенно не оставляет места «халтуре».
Циркач может быть только средней и высшей квалифика
ции. Плохой, т.-е. недостаточно
тренированный циркач так же немыслим, как безногий футболист: он просто лишен возможности работать на манеже.
Публика прощает певца, который фальшивит. Прощает даже косноязычного «разговорника» (есть даже такие). Но публика никогда не простит жонг
леру, зашвырнувшему горящим факелом в голову соседа.
Хозяин на эстраде—конферансье за последнее время не
сколько выровнял свою работу.
Если только можно счесть за «выравнивание» ограничение его полномочий Гублитом, требующим на предварительный про
смотр основные его репризы. Недостаточное количество ква
лифицированных конферансье, перепроизводство конферирую
щих молодых людей в визитках и обилие конферо-пошлости и конферо-глупости вызвало эту вполне целесообразную меру,
сводящую амплуа конферансье к роли докладывателя номеров.
Жаль, что так получилось. Но маленькая рыбка лучше большого таракана, и хороший докладчик лучше плохого конферансье.
ВЛ. МАНУХИН

☛

ИХ ОБЛИК

☛