Еще за две недели до приезда театра, по всем деревням Липецкой волости, Серпуховского уез
да разнеслась весть о приезде Московского деревенского передвижного театра УМЗП. В чайной, в кооперации, в избе-читальне группы крестьян читают большие агит-афиши театра... Наконец 10 телег, груженных багажем, актерами, с лозунгами-плакатами, въехали в деревню.
Везде по хатам шли спешные приготовления к вечеру.
Ванятка бранился до слез со старой Ариной: нехватало пятака на билет. Петька с Васькой бросали жребий на спичках: чей черед итти, один из них должен оставаться дома нянчить маленькую Анютку...
Вечером у входа в избу-читальню стоял невообразимый шум.
Каждому хотелось поскорее попасть в избучитальню, превратившуюся из грязной закуренной избушки «з настоящий театр, как в Москве».
Яркокрасный занавес с вышитыми золотыми буквами: «Искусство деревне», фото актеров, про
граммы участвующих, Передвижная деревенская «Третьяковка» (60 карт. АХР а), лозунги, плакаты и даже макеты постановок!...
Жадно рассматривающих новинки отвлекает неслыханный доселе густой звук «гонга». Вместо
керосиновых лампочек брызнули прожектора, за занавес выходит руководитель театра, который объясняет собравшимся задачи театра, важнейшие вопросы, стоящие перед страной, и содержание пьесы (шла «Стертая черта»).
Спектакль начался... лишь изредка в углах потрескивают традиционные семячки... Тишина... Лица чрезвычайно «сурьезны»... Комический мо
мент на сцене... Молодежь звучно загоготала... Старики укоризненно зашикали... Появление бая
ниста на сцене и первый аккорд баяна вызывает бурю восторгов. К концу спектакля все освоились, непосредственные выражения получаемого удо
вольствия проявляются не только в смехе, но и в репликах...
—- «Гриша, глядь, а кулак-то на сцене похож на нашего Митрича».
— «Федь, вот бы под ихний баян да сплясать русскую!...»
Конец спектакля... буря аплодисментов... выявление полученного удовольствия и удовлетво
рения представляет определенную угрозу избечитальне, умудрившейся сегодня вместо обычных 150 мест выдержать свыше 400 сидящих, стоящих—и висящих зрителей!!!
После спектакля начинается беседа, обсуждение пьесы, игры актеровз, задач театра и т. д. «Что понравилось, что нет». Даже здесь своеобразная самокритика нашла свое применение.
Вот Саша Петров, активист местного драмкружка, считает, что изображаемый бедняк не
совсем похож... А бойкая Настя, библиотекарша подметила, что у бабки на сцене очень молодые движения...
Но общее впечатление — «никогда такого театра не видали!»... «Играет, как в жизни»... «Правдиво»...
Затем идет политпросветработа со зрителями. Громко разносится со сцены горячее слово политпросветчика театра о коллективизации сельского хозяйства, о культурном строительстве, о скорейшем переустройстве деревни на новый лад.
В прениях выступают не только волкомы партии, вики, кооперация и комсомол, но и старички. По существу говорят мало, больше затрагивают местные больные вопросы. В заключение выносят горячие благодарности Михал Ванычу Калинину, Моссовету, УМЗП, Губполитпросвету и работникам театра.
— «Спасибо, что не забываете глухой деревни». На сцене один из молодых актеров театра объявляет «Вечер массовой самодеятельности».
Мигом убраны скамьи, подметен пол... Свисток... Инструктор говорит о необходимости за
мены пьяных вечеринок—здоровым культурным времяпрепровождением...
Игры начались. Баян и три гармошки грянули плясовую, начинают актеры-затейники... Вот один из них, только что изображавший дряхлого старичка, понесся козлом по хате. Ему на смену куча Ванек, Марфушек и много других...
Пляски сменяются шутками, загадками, пением, под конец так разошлись, что даже старый дед Софрон, не выдержав общего веселья и подъуськивания молодежи, пошел писать кренделя с бойкой Настькой... Смеху что было!
Поздно, в третьем часу ночи расходились по хатам. У избы-читальни толпа молодежи... Вы
соко мелькают в воздухе руки директора театра т. Проводникова...
— Ну-к раз... еще разок... еще... Крепись, Москва...
— Ребята, брось... убьете... Мне ведь еще в пять деревень ехать нужно!...
Гурьбой по 10—15 человек, в обнимку, нехотя расходились по деревням. Звонко раздаются молодые задорные голоса, переливающиеся с пиликающей гармоникой... Тихо... издали доносятся:
«И вся-то наша жизнь есть борьба—борьба»...
Провожать вышли всем селом, принесли напи
санные мнения, отзывы, со всех сторон сыпятся просьбы «остаться еще хоть на денек».
Телеги тронулись... растянулись на все село... Далеко шли крестьян за околицу... «Провожать свой крестьянский театр»... Последний поворот... мелькнул еле заметный кумачный флаг... застыв
шая рука с машущим платком... И театр скрылся из глаз...
Впереди еще много деревень, никогда в жизни
не видавших театра. АЛЕР-ПРОВ
☛
да разнеслась весть о приезде Московского деревенского передвижного театра УМЗП. В чайной, в кооперации, в избе-читальне группы крестьян читают большие агит-афиши театра... Наконец 10 телег, груженных багажем, актерами, с лозунгами-плакатами, въехали в деревню.
Везде по хатам шли спешные приготовления к вечеру.
Ванятка бранился до слез со старой Ариной: нехватало пятака на билет. Петька с Васькой бросали жребий на спичках: чей черед итти, один из них должен оставаться дома нянчить маленькую Анютку...
Вечером у входа в избу-читальню стоял невообразимый шум.
Каждому хотелось поскорее попасть в избучитальню, превратившуюся из грязной закуренной избушки «з настоящий театр, как в Москве».
Яркокрасный занавес с вышитыми золотыми буквами: «Искусство деревне», фото актеров, про
граммы участвующих, Передвижная деревенская «Третьяковка» (60 карт. АХР а), лозунги, плакаты и даже макеты постановок!...
Жадно рассматривающих новинки отвлекает неслыханный доселе густой звук «гонга». Вместо
керосиновых лампочек брызнули прожектора, за занавес выходит руководитель театра, который объясняет собравшимся задачи театра, важнейшие вопросы, стоящие перед страной, и содержание пьесы (шла «Стертая черта»).
Спектакль начался... лишь изредка в углах потрескивают традиционные семячки... Тишина... Лица чрезвычайно «сурьезны»... Комический мо
мент на сцене... Молодежь звучно загоготала... Старики укоризненно зашикали... Появление бая
ниста на сцене и первый аккорд баяна вызывает бурю восторгов. К концу спектакля все освоились, непосредственные выражения получаемого удо
вольствия проявляются не только в смехе, но и в репликах...
—- «Гриша, глядь, а кулак-то на сцене похож на нашего Митрича».
— «Федь, вот бы под ихний баян да сплясать русскую!...»
Конец спектакля... буря аплодисментов... выявление полученного удовольствия и удовлетво
рения представляет определенную угрозу избечитальне, умудрившейся сегодня вместо обычных 150 мест выдержать свыше 400 сидящих, стоящих—и висящих зрителей!!!
После спектакля начинается беседа, обсуждение пьесы, игры актеровз, задач театра и т. д. «Что понравилось, что нет». Даже здесь своеобразная самокритика нашла свое применение.
Вот Саша Петров, активист местного драмкружка, считает, что изображаемый бедняк не
совсем похож... А бойкая Настя, библиотекарша подметила, что у бабки на сцене очень молодые движения...
Но общее впечатление — «никогда такого театра не видали!»... «Играет, как в жизни»... «Правдиво»...
Затем идет политпросветработа со зрителями. Громко разносится со сцены горячее слово политпросветчика театра о коллективизации сельского хозяйства, о культурном строительстве, о скорейшем переустройстве деревни на новый лад.
В прениях выступают не только волкомы партии, вики, кооперация и комсомол, но и старички. По существу говорят мало, больше затрагивают местные больные вопросы. В заключение выносят горячие благодарности Михал Ванычу Калинину, Моссовету, УМЗП, Губполитпросвету и работникам театра.
— «Спасибо, что не забываете глухой деревни». На сцене один из молодых актеров театра объявляет «Вечер массовой самодеятельности».
Мигом убраны скамьи, подметен пол... Свисток... Инструктор говорит о необходимости за
мены пьяных вечеринок—здоровым культурным времяпрепровождением...
Игры начались. Баян и три гармошки грянули плясовую, начинают актеры-затейники... Вот один из них, только что изображавший дряхлого старичка, понесся козлом по хате. Ему на смену куча Ванек, Марфушек и много других...
Пляски сменяются шутками, загадками, пением, под конец так разошлись, что даже старый дед Софрон, не выдержав общего веселья и подъуськивания молодежи, пошел писать кренделя с бойкой Настькой... Смеху что было!
Поздно, в третьем часу ночи расходились по хатам. У избы-читальни толпа молодежи... Вы
соко мелькают в воздухе руки директора театра т. Проводникова...
— Ну-к раз... еще разок... еще... Крепись, Москва...
— Ребята, брось... убьете... Мне ведь еще в пять деревень ехать нужно!...
Гурьбой по 10—15 человек, в обнимку, нехотя расходились по деревням. Звонко раздаются молодые задорные голоса, переливающиеся с пиликающей гармоникой... Тихо... издали доносятся:
«И вся-то наша жизнь есть борьба—борьба»...
Провожать вышли всем селом, принесли напи
санные мнения, отзывы, со всех сторон сыпятся просьбы «остаться еще хоть на денек».
Телеги тронулись... растянулись на все село... Далеко шли крестьян за околицу... «Провожать свой крестьянский театр»... Последний поворот... мелькнул еле заметный кумачный флаг... застыв
шая рука с машущим платком... И театр скрылся из глаз...
Впереди еще много деревень, никогда в жизни
не видавших театра. АЛЕР-ПРОВ
☛