,,Живой труп“. Сцена у цыган. Федя Протасов—И. М. Москвин. Художественный театр. 1902 г. [*)]
кусство во всех его видах, конечно, не мог относиться равнодушно к театру.
Семнадцатилетним юношей Толстой выступает в первый (и в последний) paз на любительской
сцене. Это было 19 апреля 1846 года в Казани, где он был тогда студентом первого курса юридического факультета. Лев Николаевич участвовал в одной
из живых картин, носившей название «Предложение жениха». Хроникер местной газеты в таких
выражениях описывал представление этой картины: «Оркестр играет: «Ну, Карлуша, не робей»..
старик-рыбак поймал в свои сети молодца и представляет его своей дочери. Простак-детина (граф Л. Н. Толстой) почтительно вытянулся, закинув
руки за спину: он рисуется... Отец взял его за подбородок и с простодушно-хитрою улыбкою посматривает на дочку, которая в смущении потупила свои взоры. Эффект этой картины был необы
чайный,—раза три требовали ее повторения,
и долго не умолкал гром рукоплесканий. Лучше всего был в этой картине А. А. де-Планьи (лектор французского языка); чрезвычайно наивен был также и жених—граф. Л. Н. Толстой».
Несомненно, что в те переходные годы 1848— 1851, когда Лев Николаевич по зимам жил в Москве и Петербурге, он живо интересовался театром, но об этом неизвестно ничего определенного. Лишь только он 21 ноября 1855 г. приезжает в Петербург, как интересы литератур
ные, а в связи с ними и театральные, становятся для него на первом плане.
Он подписывает вместе с Тютчевым, Гончаровым, Тургеневым, Некрасовым и другими литераторами адрес Щепкину по случаю его пятидесятилетия; знакомится с Островским, пьесу которого «Свои люди сочтемся» он читал 13 августа 1854 г. и нашел ее «прекрасной», как записал в дневнике.
Знакомство это состоялось по инициативе Толстого, что видно из письма к Островскому
Е. П. Растопчиной от 25 января 1856 г., в котором она писала, что с ним «желает познакомиться удивительно симпатичное существо граф Лев Толстой». Лев Николаевич быстро сдружился с Островским и перешел с ним на «ты», что было
с ним очень редко. Много лет спустя, уже 80-летним стариком, в 1908 году Толстой при мне так вспоминал об Островском:
— Он мне нравился своей простотой, русским складом жизни, серьезностью и большим дарованием. Он был самобытный, оригинальный человек, ни у кого не заискивал, даже в литературном мире.
В январе 1857 г. Толстой слушает в литературном кружке пьесу Островского «Доходное место», после чего записывает в дневнике: «Островского «Доходное место»—лучшее его произведение
ениальный художник, до конца дней чутко воспринимавший ис
и удовлетворенная потребность выражения взяточного мира». В письме к Боткину 28—30 января 1857 г.
Толстой называет комедию Островского «чу
дом», особо отмечая тот «протест против современного быта», который слышится в этой комедии. Тут же он замечает, что «Островский—гениальный драматический писатель», хотя и прибавляет, что «он не произведет ничего вполне гениального, потому что сознание своей гениальности у него перешло свои границы». И другим недостатком Островского Толстой в том же письме считает то, что автор живет «в кружке», а не «в божьем мире», и потому в его комедии есть «тяжелые пятна».
Вскоре (30 января 1857 г.) Толстой пишет и самому Островскому, называя его комедию «огромной вещью по глубине, силе, верности современного значения».
По воспоминаниям В. Ф. Лазурского, жившего в Ясной Поляне учителем в 1894 г., Лев Николае
вич высоко ставил и «Бедность не порок». — «С технической стороны, — пишет В. Ф. Ла
зурский,— эта комедия сделана, по его мнению,
без сучка и задоринки». Особенно ему нравилась в ней фигура Любима Торцова и описание веселой купеческой пирушки.
29 января 1857 г. Толстой уезжает за границу, отправившись прежде всего во Францию, и здесь проявляет чрезвычайный интерес к театру. В Па
риже пробыл он 39 дней, и в течение этого времени 16 раз побывал в различных театрах. Больше всего посещал он знаменитый «дом Мольера», где смотрел спектакли классического репертуара, как, например, пьесы Мольера: «Скупой», «Лекарь поневоле», «Смешные жеманницы», «Мнимый больной». Там же видел он «Женитьбу Фигаро».
Повидимому, эти впечатления игры пьес Мольера остались памятны Толстому на всю жизнь. Через четыре десятка лет в своем трактате «Что такое искусство?», написанном в 1897 году, Толстой
называет Мольера «едва ли не самым всенародным и потому прекрасным художником нового искусства». Зато совсем не понравилась Толстому коме
дия Расина «Тяжущиеся», которую он в дневнике называет «дрянью».
Посещал Лев Николаевич в Париже и театр легкого жанра—«Буфф», во главе которого стоял известный Жак Оффенбах, создатель оперетки.
Об этих оперетках Толстой записывает в дневнике 6 (18) марта 1857 г.: «Истинно французское дело.
Смешно. Комизм до того добродушный и без рефлексии, что ему все позволительно».
По возвращении из-за границы, Толстой переживает глубокий внутренний кризис, в результате которого он оставляет столицы и поселяется
[*)] Рисунки из коллек. Н. А. Попова.
кусство во всех его видах, конечно, не мог относиться равнодушно к театру.
Семнадцатилетним юношей Толстой выступает в первый (и в последний) paз на любительской
сцене. Это было 19 апреля 1846 года в Казани, где он был тогда студентом первого курса юридического факультета. Лев Николаевич участвовал в одной
из живых картин, носившей название «Предложение жениха». Хроникер местной газеты в таких
выражениях описывал представление этой картины: «Оркестр играет: «Ну, Карлуша, не робей»..
старик-рыбак поймал в свои сети молодца и представляет его своей дочери. Простак-детина (граф Л. Н. Толстой) почтительно вытянулся, закинув
руки за спину: он рисуется... Отец взял его за подбородок и с простодушно-хитрою улыбкою посматривает на дочку, которая в смущении потупила свои взоры. Эффект этой картины был необы
чайный,—раза три требовали ее повторения,
и долго не умолкал гром рукоплесканий. Лучше всего был в этой картине А. А. де-Планьи (лектор французского языка); чрезвычайно наивен был также и жених—граф. Л. Н. Толстой».
Несомненно, что в те переходные годы 1848— 1851, когда Лев Николаевич по зимам жил в Москве и Петербурге, он живо интересовался театром, но об этом неизвестно ничего определенного. Лишь только он 21 ноября 1855 г. приезжает в Петербург, как интересы литератур
ные, а в связи с ними и театральные, становятся для него на первом плане.
Он подписывает вместе с Тютчевым, Гончаровым, Тургеневым, Некрасовым и другими литераторами адрес Щепкину по случаю его пятидесятилетия; знакомится с Островским, пьесу которого «Свои люди сочтемся» он читал 13 августа 1854 г. и нашел ее «прекрасной», как записал в дневнике.
Знакомство это состоялось по инициативе Толстого, что видно из письма к Островскому
Е. П. Растопчиной от 25 января 1856 г., в котором она писала, что с ним «желает познакомиться удивительно симпатичное существо граф Лев Толстой». Лев Николаевич быстро сдружился с Островским и перешел с ним на «ты», что было
с ним очень редко. Много лет спустя, уже 80-летним стариком, в 1908 году Толстой при мне так вспоминал об Островском:
— Он мне нравился своей простотой, русским складом жизни, серьезностью и большим дарованием. Он был самобытный, оригинальный человек, ни у кого не заискивал, даже в литературном мире.
В январе 1857 г. Толстой слушает в литературном кружке пьесу Островского «Доходное место», после чего записывает в дневнике: «Островского «Доходное место»—лучшее его произведение
Г
ениальный художник, до конца дней чутко воспринимавший ис
ТОЛСТОЙ И ТЕАТР
и удовлетворенная потребность выражения взяточного мира». В письме к Боткину 28—30 января 1857 г.
Толстой называет комедию Островского «чу
дом», особо отмечая тот «протест против современного быта», который слышится в этой комедии. Тут же он замечает, что «Островский—гениальный драматический писатель», хотя и прибавляет, что «он не произведет ничего вполне гениального, потому что сознание своей гениальности у него перешло свои границы». И другим недостатком Островского Толстой в том же письме считает то, что автор живет «в кружке», а не «в божьем мире», и потому в его комедии есть «тяжелые пятна».
Вскоре (30 января 1857 г.) Толстой пишет и самому Островскому, называя его комедию «огромной вещью по глубине, силе, верности современного значения».
По воспоминаниям В. Ф. Лазурского, жившего в Ясной Поляне учителем в 1894 г., Лев Николае
вич высоко ставил и «Бедность не порок». — «С технической стороны, — пишет В. Ф. Ла
зурский,— эта комедия сделана, по его мнению,
без сучка и задоринки». Особенно ему нравилась в ней фигура Любима Торцова и описание веселой купеческой пирушки.
29 января 1857 г. Толстой уезжает за границу, отправившись прежде всего во Францию, и здесь проявляет чрезвычайный интерес к театру. В Па
риже пробыл он 39 дней, и в течение этого времени 16 раз побывал в различных театрах. Больше всего посещал он знаменитый «дом Мольера», где смотрел спектакли классического репертуара, как, например, пьесы Мольера: «Скупой», «Лекарь поневоле», «Смешные жеманницы», «Мнимый больной». Там же видел он «Женитьбу Фигаро».
Повидимому, эти впечатления игры пьес Мольера остались памятны Толстому на всю жизнь. Через четыре десятка лет в своем трактате «Что такое искусство?», написанном в 1897 году, Толстой
называет Мольера «едва ли не самым всенародным и потому прекрасным художником нового искусства». Зато совсем не понравилась Толстому коме
дия Расина «Тяжущиеся», которую он в дневнике называет «дрянью».
Посещал Лев Николаевич в Париже и театр легкого жанра—«Буфф», во главе которого стоял известный Жак Оффенбах, создатель оперетки.
Об этих оперетках Толстой записывает в дневнике 6 (18) марта 1857 г.: «Истинно французское дело.
Смешно. Комизм до того добродушный и без рефлексии, что ему все позволительно».
По возвращении из-за границы, Толстой переживает глубокий внутренний кризис, в результате которого он оставляет столицы и поселяется
[*)] Рисунки из коллек. Н. А. Попова.