ВЗАИМНЫЙ ОБМЕН
ОПЫТОМ

Г

оворить о неорганической связи кино со спектаклем по-моему
преждевременно.
Техника сцены и техника кино-проэкции находятся в стадии интенсивного усовершенствования, и в зависимости от счастливого разрешения
этих вопросов завтра может оказаться совместимым то, что сегодня выглядит неорганично.
Ясно, что живой актер в
театре всегда будет основным впечатляющим
фокусом, но не пользовать ки
но в качестве служебного и подсобного эле
мента это значит обокрасть
себя.
Что же касается второго вопроса, т.-е.
влияния приемов кино на театр, то здесь тоже, по-моему, не может быть двух мнений. Вчера в кинематографии не
знали, что такое монтаж, а сегодня его знают не только в кино, но и в театре.
Так зачем же давать неосмотрительные обеты? Взаимный обмен опытом между театром и
кино чрезвычайно плодотворен. Не касаясь здесь положительного влияния культуры театра на игровую кинематографию, мы должны сказать, что опыт и техника кино влияют на театр ежедневно, и это влияние сказывается на сложившихся мастерах театра.
Ничего дурного и отрицательного нет в том, что большие произведения кинематографии влияют на режиссуру театра, как нет ничего ужасного
и странного в том, что приемы Золя или голландских художников отражаются в работе того или иного режиссера театра.
Здесь вопрос путать может только тупое подражание кинематографу, да еще в той сфере, в которой театр бессилен соперничать с кино.
Такое обезьянство со стороны театра действительно может дать повод к ошибочному выводу, что кино не может и не должно влиять на театр.
АЛЕКСЕЙ ПОПОВ
ДВА ПОЛЮСА

Р

азве театру недостаточно своих выразительных средств, чтобы ему нужно было обращать
ся к помощи кино-экрана? Разве техника сцены, актера, художника и осветителя столь скудны, что нуждаются в опущенном белом занавесе, на котором пройдут победные тени, изгоняя скуку театра?
Разве настало время старику-театру облечься в белый саван экрана и навсегда умереть?
Не иначе...
Потому что ввести экран кино в действие театральной пьесы значит не что иное, как ввести яд в организм самого театра.
Два полюса — театр и кино.
Два врага — кино и театр.
Театр все более и более отказывается от ос
новного своего оружия — слова. Театр ищет выразительных средств в музыкальной паузе, танце, в световых эффектах, но только не в слове.
Джаз-банд, фокстротт — ныне важнее слова. Грубые шумовые эффекты, «монтаж сцензаглушают голос актера, которого кстати у боль
шинства актеров нет. Нет дикции, нет тела, нет техники, нет школы... Ничтожное исключение не в счет. Редкость, когда актер умеет говорить.
Мы апплодируем актеру... умеющему говорить.
Драматург понял — актер не умеет говорить. Актер нетребователен. Драматург стал нетребователен к себе.
Режиссер, драматург и актер мирятся на середнячке. Никто не хочет быть виртуозом. Все хотят быть только грамотными. Так спокойнее.
Театр докатился до признания своего бессилия. Он решительно склонен убить слово окончательно, облекаясь в одежды кино.
Режиссер находит возможным «кинофицировать» театр, забывая о том, что элементы построения кино-действия губительны для действия театраль
ного, равно как театральные приемы в той же мере губительны для экрана.
Драматург не знает, то ли ему писать театральную пьесу, то ли... Он всегда озирается на кино. Подлинная театральная пьеса не может, не должна быть пригодной для сценария, точно также,
как подлинный кинематографический сценарий неможет, не должен быть пьесой.
Сценарист хочет быть драматургом, он меньше всего должен быть им. «Литературщина» на экране — вот главный наш враг. Наивные — они полагают, что ««Тито» «делает музыку», удачная надпись «спасает» фильм.
Попробуйте во время исполнения музыкальной симфонии вскрикивать раздирающим голосом слова (надписи), вроде тех, которыми уснащают сцена
ристы в кино-лентах? А разве монтаж ленты с его определенно рассчитанными ритмическими построениями, акцентами, переходами, усилениями и пониженнями темы, мелодией, сложными сплете
ннями кинематографического контрапункта может допустить вмешательство постороннего, нединамического тела слова, пусть бы оно было даже весьма великолепно оформлено? Нет, не может.
Кино-техника скажет свое первое слово тогда, когда вытеснит окончательно с экрана так называемое « кино-слово ».
Только тогда появится новая наука—наука экрана.
Только тогда кино гигантскими шагами пойдет впереди всех искусств, рука об руку с музыкой, оставляя далеко позади себя литературу, театр, живопись.
Только тогда написанный кинематографическим сценаристом сценарий будет совсем, совсем не походить на плохую театральную пьесу (нынешние сценарии можно играть на сцене).
Только тогда театральная пьеса не будет походить на совсем, совсем плохой кинематографи
ческий сценарий (который всегда можно очень плохо заснять на ленту).
И только тогда не будет подниматься вопрос о соединении двух разнородных искусств—кино и театра. К. ЭГГЕРТ
Алексей Попов