☚ЧЕСТИЯ

И. МАЛЮТИН
Самойлов неизвестно чему растрогался. Екатерина Аркадьевна угощала его чаем и рассказала простую свою жизнь. Была она некогда богата и все прожила, вот только и хва
тило мужества сохранить «Крест Благочестия», мальтийский орден, принадлежавший некогда прадеду.
— Говорят, на нем бриллианты! — она раскрыла ящик письменного стола, — среди английских булавок, стекляруса и стареньких шелковых лент, Самойлов увидал крест, алмазики жалко сияли на нем, грош цена этому кресту.
Но Самойлов почувствовал содрагание жалости и любви. Он не спросил, почему Екатерина Аркадьевна хранит этот крест, он пожал ей только руку, она тоже пожала, сказала ему
— А вы герой!..
Она смотрела ему куда-то выше лба. Самойлов хотел сказать о том, как много ждет он от этой встречи и как много... но смолчал и попросил только положить еще варенья на блюдечко.
— Вышло варенье... — ответила Екатерина Аркадьевна и ласково улыбнулась.
С завода № 4 тем временем доставили оправдательные документы к чекам. Филимонов, бухгалтера и кассиры окру
жили стол Самойлова. Он довольными и ласковыми глазами оглядел всех и сказал поучительно:
— Документы были отосланы на завод, потому что они фальшивы. Ваша ли это подпись, товарищ Филимонов?
И Филимонов ответил с горьким торжеством: — Не моя!
И многие завистливо вздохнули. И, вынимая один за другим документы, Самойлов спрашивал, и Филимонов с горечью отвечал:
— Не моя!
Пачка росла, растрата приближалась к сотне тысяч, голос у Филимонова и падал и возвышался. И когда взглянули на последний ордер, и Филимонов ответил изнеможенно: — И эта не моя!
Кто-то прошептал:
— А там еще что-то приписано!
И внизу, под подпись кассира они прочли слова Попова: «Ордера-то действительно фальшивые, потому что настоящие ордера хранятся в столе у Филимонова, в левом ящике».
Филимонов не имел сил открыть ящика, его открыл младший кассир. Ордера завода № 4 за подписью Филимонова лежали там. Филимонов с гордостью и стыдом обернулся к Самойлову:
— И кроме этих ордеров все в порядке? Самойлов ответил тихо: — В порядке.
И каменным голосом Филимонов сказал:
— Конец нам, а вы свободны, товарищ инструктор!
И кассир, выдавая Самойлову проездные, сказал с презрением:
_Теперь вы свободны! — и с таким же презрением подал ему шляпу швейцар.
Самойлов направился к дому Екатерины Аркадьевны. Белая тень стояла у окна, и ученица, открывшая ему дверь, сказала сухо:
— Они уехали, и неизвестно, когда будут!
Он шел мимо музея, огонек блистал там. Он остановился на пороге, Безбородко осматривал образцы льнов. Он, не обернувшись, сказал:
— Проходите мимо, музей закрыт!
В переулках у кадетского корпуса проститутки скользили мимо Самойлова молча. Ни один носильщик не вышел на платформу.
Он с сухими слезами волок свой чемодан. Сумасшедший Мотя отвернулся.
У Самойлова даже не спросили билета, и длинный фиолетовый поезд, весь в запахах болот и лесов, безмолвно остановился против него.
Всеволод Иванов

ОНИ

тоже за общественность. У них даже свои клубы есть... и в них — свои стенкоры!