Уголок изящной словесности

Рис. КУКРЫНИКСЫ

☛

(Диспут о советской сатире в Политехническом музее)

У

же давно граждан советского Союза волновал вопрос:
— А нужна ли нам сатира?
Мучимые этой мыслью, граждане спали весьма беспокойно и во сне бормотали: — Чур меня! Блюм меня!
На помощь гражданам, как и всегда, пришло Исполбюро I МГУ.
Что бы ни волновало граждан: проблема ли единственного ребенка в семье, взаимоотношения ли полов, нервная ли си
стема, советская ли сатира — Исполбюро I МГУ уже тут как тут и утоляет жаждущих соответствующим диспутом.
- А не перегнули ли мы палку? — думали устроители. — Двадцать пять диспутантов! Не много ли?
Оказалось, все-таки, что палку не перегнули. Пришла только половина поименованных сатириков. И палка была спасена.
Потом боялись, что палку перегнет публика. Опасались, что разбушевавшиеся
толпы зрителей, опрокидывая моссельпромовские палатки и небольшие камен
ные дома, ворвутся в Политехнический музей и слишком уже переполнят зал.
Но и толпа не покусилась на палку. Публика вела себя тихо, чинно и хотела только одного: как можно скорее выяс
нить наболевший вопрос — нужна ли нам советская сатира?
Любопытство публики было немедленно удовлетворено первым же оратором:
— Да, — сказал режиссер Краснянский, — она нам нужна.
Чувство облегчения овладело залом.
— Вот видите,— раздавались голоса, — я вам гово
рил, что сатира нужна. Так оно и оказалось.
Но спокойная, ясная уверенность скоро сменилась тревогой.
— Она не нужна, — сказал Блюм, — сатира.
Удивлению публики не было границ. На стол президиума посы
пались записочки: «Не перегнул ли оратор гов. Блюм палку?».
В. Блюм растерянно улыбался. Он смущенно сознавал, что сделал с палкой что-то не то.
И действительно.
Следующий же диспутант, писатель Евг. Петров, назвал В. Блюма мортусом из похоронного бюро. Из его слов можно было заключить, что
Евг. Петров.
После краткой, кипучей речи В. Маяковского к эстраде, шатаясь, подошла девушка с большими лучистыми глазами и швырнула на стол голубенькую записку:
«Почему Вл. Маяковский так груб и дерзок, точно живот
ное, с выступавшим т. Блюмом. Это непоэтично и весьма неприятно для уха».
Записка подействовала на Маяковского самым удручающим образом. Он не
медленно уехал с диспута в Ленинград. Кстати, ему давно уже нужно было туда съездить по какому-то делу.
Писатель Е. Зозуля выступил весьма хитро. Все диспутанты придерживались такого порядка: одни говорили, что са
тира нужна, и награждались апплодисментами; другие утверждали, что сатира не нужна, и тоже получали свою порцию рукоплесканий.
Своенравный Зозуля с прямотой старого солдата заявил, что плохая сатира не нужна (апплодисменты), а потом с тою же прямотой отметил, что хорошая сатира нужна (апплодисменты).
Потом снова выступал В. Блюм. И снова он утверждал, что сатира нам не нуж
на и что она вредна. По его словам, не
то Гоголь, не то Щедрин, перегнули палку.
Услышав о знакомом предмете, зал оживился, и с балкона на стол свалилась
оригинальная записка: «Не перегнул ли оратор палку?».
Председатель — Мих. Кольцов — застонал и, чтобы рассеять тяжелые тучи, снова
Председательствующий.
он усматривает в действиях Блюма факт перегнутия палки.
Засим диспут разлился широкой плавной рекой.
сгущавшиеся над залом, предоставил слово писателю и драматургу В. Ардову.
— А вот и я, — сказал писатель и драматург. — Я за сатиру.
И тут же обосновал свое мнение несколькими веселыми анекдотами.
За поздним временем перегнуть палку ему не удалось, хотя он и пытался это сделать.
— Лежачего не бьют! — сказал Мих. Кольцов, закрывая диспут.
Под лежачим он подразумевал сидящего тут же В. Блюма.
Но, несмотря на свое пацифистское заявление, немедленно начал добивать лежачего, что ему и удалось.
— Вот видите! — говорили зрители друг другу. — Ведь я вам говорил, что сатира нужна. Так оно и оказалось.
Дон-Бузильо

СТАРЫЙ РОМАНС Н

екий автор неизвестный
Взял и пьесу написал, Где довольно интересно Наши язвы показал.
Вскрыл различные детали, Описал житье-бытье...
Эту пьесу принимали И одобрили ее —
28 рецензентов, 49 референтов,
114 завлитов и 15 цензоров! По указке режиссера
За работу взявшись в лад, Репетируют актеры
Восемь месяцев под ряд. Но трудов совсем не жалко— Не спектакль — а красота! Вот пришли на генералку И уселись на места —
28 рецензентов, 49 референтов,
114 завлитов и 15 цензоров! Но, увы, на этом свете Много всякого рожна.
Некто хмурый вдруг заметил: — «Пьеса вовсе не нужна!
И нельзя подобным вздором Отягчать сознанье масс!» И тогда сказали хором:
— «Отменить ее сейчас!» 28 рецензентов, 49 референтов,
114 завлитов и 15 цензоров. И денька за два иль за три Порешили: — «Так-мол-сяк, Эту пьесу на театре
Не показывать никак.» — Что же раньше вы молчали. — Где вы были до того.
На такой вопрос в печали Не сказали ничего 28 рецензентов, 49 референтов.
114 завлитов и 15 цензоров.
Арго