ИХ ДОСТИЖЕНИЯ ПО РАЗОРУЖЕНИЮ 1925 г.
1927 г.
1929 г.
ни пошли, насупившись по-бычьи, Туда, где стыла тонкая река,
И судорога смертного величья Сводила их железные бока.
Они назад воротятся едва ли,
Когда горнисты прохрипят отбой — Седые полководцы посылали
броневики, как стадо, на убой.
Они неслись в столбах багровой пыли— Через поля, руины и огни...
Но черные кишки автомобилей Ползли из развороченной брони.
Когда остыли жаркие останки
В засохших комьях кровяной икры - Владельцы мира ставили на танки Удачу покачнувшейся игры.
Вверху гремела грудь аэроплана И по земле, приглушенно крича, Разбитые гусары и уланы
Метались, как цветная саранча.
Оковы бросив, армия слепая
Рожала гнев, тревогу и испуг... По животу рычащего сипая
Плясал не раз подкованный каблук.
Девятый вал клубящегося газа Зеленой мглой долины затянул, И над горою танкового мяса
Повис упрямый батарейный гул.
В часы рычанья и последней давки, Оберегая жизнь и кошельки,
Чужую жизнь, как мясо на прилавке. Делили мировые мясники.
Чудовища невидимого морда
Роняла желчь на вспаханную твердь.
И в темный час на генеральском форде Свои владенья объезжала Смерть.
Сергей Марков
Огромные, жирные, добродушные коровы пасутся на полях Вердена... Такой снимок — «в большом плане» — видел я недавно в о том иностранном иллюстрированном журнале. Смысл его был ясен: война и ее ужасы забыты. Коровы мирно пасутся на полях, богато удобренных челове
ческой кровью и гноем, и так же мирно пасутся человеческие стада под заботливым присмотром капиталистических правительств.
На международной бирже «свирепые гунны» и «коварные англичане» стригут купоны с одних и тех же облигаций, послушные немецкие дети не возносят уже ежедневно молитв к Господу богу: «Добрый боженька, покарай Англию».
Розовенькие, как херувимы, социал-демократы давно отпустили друг другу взаимные грехи, и Второй Интернационал орудует без перебоев как «орудие мирного времени».
Когда были живы в памяти ужасы войны, люди думали, что такие ужасы неповторимы. Но генералы и политики буржуазии так не думали. Генералы были готовы к новой войне на другой день после перемирия, министры — на другой год. Еще через год готова была крупная буржуазия в целом.
Теперь готово все мещанство. Даже среди рабочих многие смотрят доверчиво на вождей своих из Второго Интернацио
нала. Никто не хочет войны, как не хотели ее и перед 1914 г., но многие уже готовы к тому, чтобы быть захваченными врас
плох. А это главное, что требуется генералам и политикам буржуазии.
Пятнадцать лет в обычных буржуазных условиях - срок вполне достаточный, чтобы забыть об одной ужасной войне и начать другую ужасную войну.
Генералы знают психологию народа лучше, чем знают ее пацифисты-литераторы. Вернее, они знали ее лучше. Следы войны прежде заростали в памяти народа еще раньше, чем заростали окопы на полях. И, если бы буржуаз
ный мир остался таким же, каким он был до 1914 г., следов войны надо было бы искать только на страницах книг и учеб
ников, только на могильных плитах. После великих войн все усилия буржуазной политики, литературы, философии бывают направлены на то, чтобы сгладить следы войны. Всемирную историю посыпают песочком, подметают, ее подкрашивают, глаз скоро привыкает к новым очертаниям географических карт, — и затем все начинается сначала.
Так было до 1914 г. Войны следовали одна за другой, тасуя границы и правительства, но ничего не меняя в основах самого общества.
Конечно, войны не дешево обходились буржуазному миру. Европа истекала кровью, но раны скоро затягивались. Они не оставались зловещими рубцами на самодовольном лице капитала. Так было. Но впервые в истории буржуазного общества остался после войны 1914 г. след, который нельзя
сгладить, вытравить, след, который не зарастает. Впервые после войны капиталистический мир вышел с раной. Буржуазные врачи не решаются признаться себе в роковом диагнозе. Эта рана смертельна.
Следы 1914 г. не в окопах, не в инвалидах. Все это не так существенно. И раньше бывало. Даже огромные цифры убитых и раненых, астрономические цифры убытков и потерь — и это не действует больше на воображение обывателя.
Следы 1914 г. — в Союзе советских социалистических республик и в Коммунистическом Интернационале.
В грозе и буре империалистической войны откровением коммунизма встал Советский союз, и для буржуазного мира это — нечто в роде апокалиптического чуда, которое нельзя отвергнуть, но нельзя и принять.
Суеверные старушки всякого возраста и всякой веры, в том числе и социал-демократической, все еще думают, что чудо пролетарского государства — аминь! аминь! — рассыплется в один блаженный день и исчезнет этот роковой след империалистической войны.
Август 1914 г. — знаменательная дата.
Буржуазная печать вспомнит, как в эти дни лихорадочно совещались генералы и министры во всех странах, как Виль
гельм телеграфировал Николаю, как Сухомлинов висел на телефоне, соединявшем Петербург с Петергофом, как Жорес ждал с нетерпением делегата из Германии, чтобы ухватиться за волосок Второго Интернационала.
Все это и многое другое вспомнят в эти дни буржуазные историки и политики. Они постараются не вспоминать только
об одном и не расскажут только одного, что произошло в эти дни. В тюремной камере небольшого австрийского городка ходил в это время из угла в угол человек, который не был ни генералом ни министром.
Знаменитейшие люди того времени рассмеялись бы, если бы им сказали, о чем думает человек в тюремной камере небольшого австрийского городка, человек с незнакомой им фамилией Ленин.
А он думал именно о великих следах, которые оставит мировая война.
Он обдумывал свои первые тезисы о войне, которые несколько позже, в начале сентября, он предложил небольшому кружку социал-демократов в Женеве. В тезисах содер
жалась мысль о превращении войны империалистической в войну гражданскую, о пропаганде всюду, — и в войсках, и на театре военных действий, — социалистической революции.
И это осуществилось.
Многочисленные фронты 1914 г. пересек во всех странах фронт классовой войны. Не сразу, но всюду рабочий класс стал перестраивать свои ряды и поворачивать ружья против своей буржуазии. И победившая во всей Европе, упоенная победой, опьяненная кровью Антанта должна была с видом побитой собаки отойти от границ нового государства, рожден
ного войной и революцией, от государства, на границах которого огромными, всему миру видными буквами, написано: «капиталу вход воспрещается».
Этот след 1914 г. неизгладим.
Д. Заславский
1927 г.
1929 г.
ИМПЕРСКАЯ ВОЙНА
О
ни пошли, насупившись по-бычьи, Туда, где стыла тонкая река,
И судорога смертного величья Сводила их железные бока.
Они назад воротятся едва ли,
Когда горнисты прохрипят отбой — Седые полководцы посылали
броневики, как стадо, на убой.
Они неслись в столбах багровой пыли— Через поля, руины и огни...
Но черные кишки автомобилей Ползли из развороченной брони.
Когда остыли жаркие останки
В засохших комьях кровяной икры - Владельцы мира ставили на танки Удачу покачнувшейся игры.
Вверху гремела грудь аэроплана И по земле, приглушенно крича, Разбитые гусары и уланы
Метались, как цветная саранча.
Оковы бросив, армия слепая
Рожала гнев, тревогу и испуг... По животу рычащего сипая
Плясал не раз подкованный каблук.
Девятый вал клубящегося газа Зеленой мглой долины затянул, И над горою танкового мяса
Повис упрямый батарейный гул.
В часы рычанья и последней давки, Оберегая жизнь и кошельки,
Чужую жизнь, как мясо на прилавке. Делили мировые мясники.
Чудовища невидимого морда
Роняла желчь на вспаханную твердь.
И в темный час на генеральском форде Свои владенья объезжала Смерть.
Сергей Марков
1914 ГОД
Огромные, жирные, добродушные коровы пасутся на полях Вердена... Такой снимок — «в большом плане» — видел я недавно в о том иностранном иллюстрированном журнале. Смысл его был ясен: война и ее ужасы забыты. Коровы мирно пасутся на полях, богато удобренных челове
ческой кровью и гноем, и так же мирно пасутся человеческие стада под заботливым присмотром капиталистических правительств.
На международной бирже «свирепые гунны» и «коварные англичане» стригут купоны с одних и тех же облигаций, послушные немецкие дети не возносят уже ежедневно молитв к Господу богу: «Добрый боженька, покарай Англию».
Розовенькие, как херувимы, социал-демократы давно отпустили друг другу взаимные грехи, и Второй Интернационал орудует без перебоев как «орудие мирного времени».
Когда были живы в памяти ужасы войны, люди думали, что такие ужасы неповторимы. Но генералы и политики буржуазии так не думали. Генералы были готовы к новой войне на другой день после перемирия, министры — на другой год. Еще через год готова была крупная буржуазия в целом.
Теперь готово все мещанство. Даже среди рабочих многие смотрят доверчиво на вождей своих из Второго Интернацио
нала. Никто не хочет войны, как не хотели ее и перед 1914 г., но многие уже готовы к тому, чтобы быть захваченными врас
плох. А это главное, что требуется генералам и политикам буржуазии.
Пятнадцать лет в обычных буржуазных условиях - срок вполне достаточный, чтобы забыть об одной ужасной войне и начать другую ужасную войну.
Генералы знают психологию народа лучше, чем знают ее пацифисты-литераторы. Вернее, они знали ее лучше. Следы войны прежде заростали в памяти народа еще раньше, чем заростали окопы на полях. И, если бы буржуаз
ный мир остался таким же, каким он был до 1914 г., следов войны надо было бы искать только на страницах книг и учеб
ников, только на могильных плитах. После великих войн все усилия буржуазной политики, литературы, философии бывают направлены на то, чтобы сгладить следы войны. Всемирную историю посыпают песочком, подметают, ее подкрашивают, глаз скоро привыкает к новым очертаниям географических карт, — и затем все начинается сначала.
Так было до 1914 г. Войны следовали одна за другой, тасуя границы и правительства, но ничего не меняя в основах самого общества.
Конечно, войны не дешево обходились буржуазному миру. Европа истекала кровью, но раны скоро затягивались. Они не оставались зловещими рубцами на самодовольном лице капитала. Так было. Но впервые в истории буржуазного общества остался после войны 1914 г. след, который нельзя
сгладить, вытравить, след, который не зарастает. Впервые после войны капиталистический мир вышел с раной. Буржуазные врачи не решаются признаться себе в роковом диагнозе. Эта рана смертельна.
Следы 1914 г. не в окопах, не в инвалидах. Все это не так существенно. И раньше бывало. Даже огромные цифры убитых и раненых, астрономические цифры убытков и потерь — и это не действует больше на воображение обывателя.
Следы 1914 г. — в Союзе советских социалистических республик и в Коммунистическом Интернационале.
В грозе и буре империалистической войны откровением коммунизма встал Советский союз, и для буржуазного мира это — нечто в роде апокалиптического чуда, которое нельзя отвергнуть, но нельзя и принять.
Суеверные старушки всякого возраста и всякой веры, в том числе и социал-демократической, все еще думают, что чудо пролетарского государства — аминь! аминь! — рассыплется в один блаженный день и исчезнет этот роковой след империалистической войны.
Август 1914 г. — знаменательная дата.
Буржуазная печать вспомнит, как в эти дни лихорадочно совещались генералы и министры во всех странах, как Виль
гельм телеграфировал Николаю, как Сухомлинов висел на телефоне, соединявшем Петербург с Петергофом, как Жорес ждал с нетерпением делегата из Германии, чтобы ухватиться за волосок Второго Интернационала.
Все это и многое другое вспомнят в эти дни буржуазные историки и политики. Они постараются не вспоминать только
об одном и не расскажут только одного, что произошло в эти дни. В тюремной камере небольшого австрийского городка ходил в это время из угла в угол человек, который не был ни генералом ни министром.
Знаменитейшие люди того времени рассмеялись бы, если бы им сказали, о чем думает человек в тюремной камере небольшого австрийского городка, человек с незнакомой им фамилией Ленин.
А он думал именно о великих следах, которые оставит мировая война.
Он обдумывал свои первые тезисы о войне, которые несколько позже, в начале сентября, он предложил небольшому кружку социал-демократов в Женеве. В тезисах содер
жалась мысль о превращении войны империалистической в войну гражданскую, о пропаганде всюду, — и в войсках, и на театре военных действий, — социалистической революции.
И это осуществилось.
Многочисленные фронты 1914 г. пересек во всех странах фронт классовой войны. Не сразу, но всюду рабочий класс стал перестраивать свои ряды и поворачивать ружья против своей буржуазии. И победившая во всей Европе, упоенная победой, опьяненная кровью Антанта должна была с видом побитой собаки отойти от границ нового государства, рожден
ного войной и революцией, от государства, на границах которого огромными, всему миру видными буквами, написано: «капиталу вход воспрещается».
Этот след 1914 г. неизгладим.
Д. Заславский