СТРАННЫЙ ПОКУПАТЕЛЬ

В магазин вошел человек в старенькой, перетянутой ремешком косоворотке, в заплатанных башмаках и в брюках, которые выцвели и от долгой непрерывной носки пузырями вздувались на коленях. Он был одет бедно, много хуже того, как одевается обычно средний московский обыватель.
— С кем я мог бы поговорить? — тихо покашливая, смущенно сказал он, дождавшись своей очереди и вынув и разворачивая какой-то сверток на прилавке: — вчера я купил у вас пинг-понг для детей, и из шести мячиков три оказа
лись лопнувшими и негодными для игры. Кажется, вы мне отпускали?
Молодой, щеголеватый продавец с видимым пренебрежением оглядел его с головы до ног, и взял и ощупал один из треснувших целлулоидовых мячей.
— Надо было смотреть, когда покупали, — сказал он и небрежно бросил мячик назад в коробку: — проданный товар обратно не принимается! Видите плакат?
— Насколько мне известно, однако, — все так же тихо, но настойчиво сказал человек в косоворотке, — прежде чем сдавать товар покупателю, вы обязаны просмотреть покупку. Не так ли?
— И и смотрел. Это полу брак.
Об этом вы должны были меня предупредить. Я не взял бы этих мячей, а поискал других. Кроме того, это не полубрак; это ни к чему непригодная вещь. Мячи не прыгают. Это все равно, что под категорией полубрака прода
вать калоши без подошв. Вы плохо понимаете свои обязанности.
Щеголеватый продавец вспыхнул.
Вы меня не учите, пожалуйста, я и без вас ученый. Если каждый начнет учить, тогда мы только и будем уроки слипать, а не торговать. Мячи, как мячи. У всех прыгают, а у вас не прыгают. И за такие спасибо скажите.
— Нет, я не скажу спасибо, а настоятельно попрошу вас объяснить, почему вы всовываете покупателю под видом доброкачественного товара заведомо негодные вещи?
Вокруг них, с интересом прислушиваясь к разговору, стала собираться публика. Очередь сгрудилась и налегла на прилавок. На выручку к товарищу спешила вторая продавщица отделения.
— Ну, в чем дело? — сказала она, капризно выпятив крашеные губы: — мяч стоит одиннадцать копеек. Есть из-за чего пререкаться! Заплатите, мы вам дадим из запаса!
Она скользнула сощуренным взглядом по костюму покупателя; на хорошеньком пудренном личике отразилась усмешка. Человек в косоворотке слегка покраснел и сдержанно сказал:
— Вопрос не в одиннадцати копейках, а в отношении к делу и к потребителю. Никто не обязан дважды платить за одну и ту же вещь. Кроме того, вы заставляете людей лишний раз ходить сюда, объясняться и тратить время.
— Я не понимаю, чего же вы хотите?— раздраженно сказал щеголеватый продавец.
— Очень ясно, чего они хотят! — насмешливо сощурилась хорошенькая продавщица: - Они разбили мячи и теперь хотят получить три новых бесплатно. Отпустите им, Генрих Иванович! Отпустите, я сама заплачу тридцать три копейки. Подумаешь, — деньги, чтобы из-за этого скандалить! Странные покупатели!
— Послушайте, гражданка! — сказал человек в косоворотке: - Я не нуждаюсь в одолжениях, ни в ваших тридцати копейках. Вопрос идет о недопустимом отношении к поку
пателю. Мы говорим об этом уже пять лет, исписали тысячи циркуляров, а до вас это, очевидно, не дошло, — вот в чем дело. Будьте добры указать, где заведующий.
— Поищите, язык до Киева доводит.
— Почему вы так грубо разговариваете?
— Я никак не разговариваю. Мне некогда тары-бары растабаривать. У меня очередь.
Спор продолжался. Вызвали заведующего. Он выслушал, тоже оглядел странного покупателя и пожал плечами.
— Обменивать товар мы не можем.
— Да, но вы не должны также продавать порченые вещи.
— Стало-быть, мы в таком виде получили со складов. — Тогда, очевидно, вы не проверяли, получая. Это ваша вина, и покупателя это не касается. Вот я и хочу выяснить...
— Генрих Иванович! — поморщившись, сказал заведующий: — выдайте гражданину новые мячи из запаса. Сколько шума из-за гривенника!
— Да поймите же, что дело не в гривеннике! Надо же учиться, наконец, культурно торговать и уважать потреби
теля! Случай мелкий, по характерный. Мне не важны мя
чики, но я хочу хоть раз довести дело до конца и выяснить, как и отчего это происходит и кто здесь виноват. Можетбыть, служащие небрежны, может-быть, это недостатки системы, может-быть, общий вопрос о качестве продукции. Так или иначе, давайте разберем.
— Ну, знаете ли, - грубовато сказал заведующий,— ревизоров у нас и так достаточно. Мячики вам обменяют, а за порядком торговли и без вас есть кому смотреть.
Напрасно вы раздражаетесь. Всякий гражданин в праве и даже обязан указывать на недочеты в аппарате, если их заметит.
— Ну и указывайте кому хотите, но меня прошу уволить. Я занят, честное слово! Вы отрываете меня от дела! У меня есть начальство, и перед ним я буду отвечать, если виноват!
— Отлично! — сказал человек в косоворотке: — мне не хотелось, но если вы настаиваете, давайте продолжим разговор именно на этих началах. Я член коллегии наркомторга. Вот мой документ.
Заведующий поперхнулся, густо покраснел, и у него задрожали веки глаз.
— Что вы, зачем же! - растерянно забормотал он, осторожно и почтительно отстраняя протянутый документ: — очень приятно! Действительно, бывают, знаете ли, ошибки.
За всем не усмотришь, знаете ли. Не угодно ли вам пройти в контору, тут толкаются. Мы это и один момент все выясним. Какой неприятный, в самом деле, случай! Действи
тельно, знаете ли, не умеем торговать, очень метко изволили заметить! Из кожи вон, знаете ли, лезешь, а все не то! Ген
рих Иванович, пожалуйте сюда, как это вы в самом деле? Александра Львовна!
— Не отрывайте продавцов! — поморщившись, сказал человек в косоворотке: — ведь там очередь, покупатели ждут.
— Ничего, не беспокойтесь. Очередь подождет. Миша, возьми для них стул в кассе!
— Перестаньте, не надо стула! Как же кассир будет?
— Ничего, постоит. На своих, на двоих, хе-хе. Генрих Иванович! Александра Львовна! Достаньте им мячи. На
третьей полке слева, заграничные. Уж эти хе-хе не треснут...
Продавцы, оставив очередь, заметались у прилавка; их лица приняли угодливое, виноватое и жалкое выражение; на них неловко было смотреть. Очередь заволновалась, зашумела; кто-то настойчиво стучал палкой об пол, кто-то требовал жалобную книгу.
— Послушайте! — передернувшись, сказал человек в косоворотке, испытывая, видимо, мучительную неловкость:—что вы делаете? Как вам не стыдно, право? Чего вы суетитесь? Отпустите приказчиков! Не надо мне заграничных мячей! Я возьму русские. Где платить?
— Как можно! — испуганно взмахнул руками заведующий: — русский лопнуть может, он, между нами говоря, камнем летит, а этот прыгает, как блоха. Детишкам радость, хе-хе. Не трудитесь платить, мы обязаны обменять! Священ
ная обязанность, внимание к потребителю раньше всего!
Генрих Иванович, дайте нм из двух упаковок на выбор! Садитесь, прошу вас! Не жестко? Миша, подушечки им из кустарного отделения! Ж-живо!
Человек в косоворотке вытер нот со лба, беспомощно оглянулся по сторонам, хотел что-то сказать, но только махнул рукой, схватил свою коробку со старыми, треснув
шими мячами и, круто повернувшись, пошел к выходу; заведующий, семеня, бежал рядом, что-то говорил, жестикулируя и заглядывая ему к лицо, и кланялся на ходу...
А. Зорич