календарь чудака

О НЕКОТОРЫХ СПОДВИЖНИКАХ НАШЕЙ ОБОРОНЫ Он сидит за письменным столом, чистенький, серьезный
и важный, в непоколебимой уверенности своих действий, в звонком ритме учрежденских часов. Загранич
ные самопишущие ручки, концессионные карандаши-автоматы начальственно смотрят поверх пиджачных кармашков. Этих карандашей и ручек уже набралось три, четыре, пять штук, их головки выстроились ровным рядом серебра и костяшек — сов
сем, как щегольские газыри на черкеске лихого военного горца.
Красненький хрустальный значок Осоавиахима дополняет рисунок. Обладатель канцелярских газырей смотрит поверх жизни твердо, бойко, весело. Перед взором его расстилается операционный зал учреждения во всей его утренней красе. Как он хорош — словно красивый сад, убранный заботливой рукой культурного любителя растений.
Будто свежим песочком посыпаны коричневые линолеумные дорожки между рядами столов. Хорошо бы по ним... про
катиться на велосипеде. Фу, какая глупая мысль! Разве это допустимо в стенах учреждения? В хорошем, прибранном саду это было бы тоже дико.
По обе стороны дорожек, на темных клумбах столов, зеленеет дерн бумажных папок.
На них трепещут пестрые лепестки ордеров, отношений, талонов, справок, промокательных листов, бумажек, нежных тонких бумажек без конца. Жаль, сейчас не лето: тогда и
мухи разносили бы свой приятный «зум-зум-зум», носясь между чернильницами, как пчелы среди ароматных цветков.
Настоящий сад! Но если хотите, — мечтатель за письменным столом принимает другое, более суровое выражение лица,— все это напоминает и поле сражения.
На стенах — грозные плакаты, совсем, как в те времена: «Красная армия — залог победы социализма во всем мире»,
«Все на помощь демобилизованному красноармейцу и командиру»,
«Крепи смычку с вооруженным авангардом пролетариата».
Перемазанный в черную краску парень у ротатора — совсем артиллерист у тяжелой шестидюймовой гаубицы.
Суровые бухгалтера за пюпитрами — чем не артиллерия? Разве плохо они бух-бух хлопают своими тяжелыми тысячестраничными гроссбухами?
Поджарые агенты и комиссионеры, что деловито снуют между столами — разве не кавалерия?
Серая муравьиная армия счетоводов, конторщиков, делопроизводителей — настоящая матушка-пехота.
Старушка уборщица подле большого самовара в полумраке за раздевалкой кажется старым кашеваром, прикурнувшим за походной ротной кухней.
Курьеры с пакетами поминутно хлопают дверьми, носятся по дорожкам — они дополняют боевую картину.
Товарищ заведующий воинственно жмурится, принимает от курьерши стакан чаю — совсем, как походные щи на дне железной манерки. Мыслями он сейчас далеко, в тех славных боевых годах, когда ходил он не в пиджаке с брючками, а в просторном галифе и занимал овеянную порохом должность
зам зава статистического отдела Опродкомгуба. Была то явь или просто сон?
Если и сон, то в руку. Курьерша вместе со стаканом чаю приносит записочку:
Двое командиров запаса хотят с вами переговорить .
— Запаса? — глава учреждения сразу переходит от зыбких воспоминаний к спокойному чувству действительности.
Если запаса, значит, что-нибудь на счет должности. Носит их ч-чорт!..
Командиры стоят перед заведующим. Они на вид настоящие боевые парни, но здесь несомненно робеют.
— У нас к вам, товарищ, путевки, в счет трехпроцентной брони.
— Понимаю. Но только вы ошиблись. У нас броня заполнена. Мест больше нет.
— Простите... Но вот... у нас справочка: по ней выходит, что у вас свободны еще две вакансии.
— Уже и справку раздобыли? Э-нер-ги-чна-я, однако, публика!.. Мест, повторяю, нет. Но в виде любезности одного могу принять.
В П. АНТОКОЛЬСКОГО,
поставившего «Коварство и Любовь». Ты стал, без робости, на путь довольно скользкий, «Не надо Шиллеров!» — Фадеев скажет вновь. Тебя, я чувствовал, погубят, Антокольский, Коварство критики и... к Шиллеру любовь!
В ВЛ. МАЯКОВСКОГО, вступившего в РАПП. Он завершает сим этапом Своих скитаний альманах.
Гром отгремел — и лишь над РАПП’ом Нависло «Облако в штанах».
В «МИРОТВОРЦА», КАКИХ МНОГО Одет во фрак апостол модный. Он проповедует везде
Разоруженье на воде , —
Он, пацифист, — за флот подводный!
В ГЕРМАНСКУЮ ПРЕССУ,
подхватившую французские антисоветские лозунги.
«Интриги... происки» — и дальше, в том же роде. В Берлине следуют любой «парижской моде»!..
В МЕКСИКАНСКОГО ПОСЛА,
покинувшего Москву.
В сей случай вдумываться брось-ка! Все разъясню в одной строке:
Ведь это ж басня «Слон и Моська(На мексиканском языке)!
В РИМСКОГО ПАПУ,
обрушившегося в своем послании на союз безбожников.
Римский папа правит круто! Так и чувствовал заране: Ярославским почему-то
Недовольны в Ватикане.
Что ж, писать о сем не гоже, Как о случае нежданном.
Ярославский, кстати, тоже Недоволен Ватиканом!
ВО ФРАНЦУЗСКИХ РЕАКЦИОНЕРОВ, ищущих Кутепова в... полпредстве. «Сокрыт... похищен»... Басня лжива! Кто ей поверит в наши дни? Нет, не Кутепова они
Так рьяно ищут, а... разрыва!
Михаил Кольцов. ☛
— Мы в любезности, товарищ, не нуждаемся. Поскольку у нас есть права на работу в вашем учреждении, вы обязаны без всяких любезностей нам эту работу предоставить. Если же прав нет, любезностями вашими пользоваться мы не желаем.
Глава учреждения в свою очередь оскорбленно поднимается со стула:
— Прошу подобных вещей не говорить и тона не повышать. Кстати, не могу больше тратить на вас время, — мне пора на собрание, делать доклад «Красная армия, как гарантия социалистического строительства»...
Холодный блеск ручек и карандашей неумолим к красному командиру. Зато на собрании, делая доклад, глава учрежде
ния очень горячится. Под конец он вытирает платком ораторский пот и горделиво уходит с трибуны под апплодисменты, которые он принимает для Красной армии в своем лице.