НЕОБЫКНОВЕННЫЙ СЛУЧАЙ

- Что вы, что вы! — закричали на него и замахали руками все соседи и. соседки. — Карл Маркс это тоже хорошо. Это прямо счастье привалило. Это необыкновенный случай.
— Ой-ой-ой! — восторгались соседи. — Что же теперь будет!
— А будет то, — сказал Василий Малинча, закуривая и приглашая садиться столпившихся у дверей соседей, — а будет то, что как узнает об этом Москва, мы немедленно получим телеграмму-молнию...
— Телеграмму-молнию... — повторила Анфиса Теодоровна. — Молнию-телеграмму, — продолжал Малинча, — с прось
бой немедленно выехать в Москву. Конечно, в международном вагоне...
— Обязательно в международном мягком вагоне. Иначе а не поеду! — сказала Анфиса.
— Значит, мчимся в центр. И я полагаю, — продолжал Малинча, — сразу нам квартиру... Анфису Теодоровну, конеч
но, в музей. В самый лучший музей, и она будет там сидеть в такой губернаторской ложе, обитой красным бархатом. И, конечно, крупным шрифтом лозунги: «Просят руками не
трогать!», «Гляди осторожней!..». И будут мимо проходить с музыкой и шуметь, как море-океан, молодое поколение и восторженно глядеть на родственника великого учителя... Ну, и, само собой разумеется, будут кормить, платить, одевать. На завтрак кофе с молоком.
— Я пью только какао! — сказала капризно Анфиса.
— На завтрак какао, — не стал с ней спорить Малинча. — Баранки с маслом. На обед щи с мясом. Котлеты с жареной картошкой. И, конечно, киселя, и компоты, компоты, компоты.
— Ой-ой-ой! — завидовали соседи.
— Летом в санатории. В Крым, Кисловодск, — продолжал фантазировать Малинча. — Каждый день лучшие врачи и хирурги. Самые лучшие медицинские светила осматривают Анфису Теодоровну, чтоб, конечно, как можно дольше жила
на радость подрастающему поколению. Такая марксистская особа, как Анфиса Теодоровна!.. А мне, конечно, службу и автомобиль.
— А может случиться и так, — продолжал Малинча, — что всю нашу квартиру заберут под музей и прибьют дощечку: «Здесь проживала родственница Карла Маркса, Анфиса Тео
доровна Малинча». И вот, дорогие мои соседи, как мне вас ни жалко, придется вас выселить. Выкатывайтесь. И что же, раз так надо, мы с Анфисой не будем возражать...
— Ой-ой-ой, что же это будет? — вздохнули соседи и просили слезно: — Пожалуйста, Василий Иванович, возражайте. Возражайте, возражайте!..
Затем некоторые соседи притащили варенье. Пили чай.
Фотографировались и фантазировали до утра.
Все кончилось — сказал Василий Малинча своей жене
Анфисе Теодоровне. — Все кончено. Меня вычистили по первой категории.
— Не огорчайся, Вася. Я тебя выручу, — старалась утешить Анфиса своего расстроенного супруга.
— Ты? Меня? Выручишь? — сказал он иронически и произнес в отчаянии: — Мне уж теперь никто не поможет. Никто. О, да если бы у тебя был бы какой-нибудь ответственный дядя, кум, брат, сват. О, да, тогда еще поспорили бы. Побо
ролись бы! А сейчас плохо. Худо нам, Анфиса Теодоровна. И я прямо не знаю, куда податься...
И тогда Анфиса Теодоровна, вытирая слезы, сказала плачущим голосом:
— Не падай духом, Васенька.
И, заплакав еще громче, продолжала:
— Я должна открыть тебе тайну, которую хранила от тебя много лет. Ты прости меня, Васенька, что до сих пор не открыла тебе этот секрет. Но я боялась твоего гнева...
— Да говори же, в чем дело, чорт возьми!
— Дело в том, — сказала Анфиса Теодоровна, и еще громче заплакала. — Дело в том, что я дальняя, правда, очень дальняя, но все-таки родственница Карла Маркса. Моя двоюродная тетка Доротея, которая умерла в Германии, об этом говорила и писала в письмах.
— Этого еще нехватало! — сказал Василии Малинча, тяжело вздохнувши и посмотрев на свою супругу, как на психическую, пожалел ее. — Иди, приляг, дружок. Нервы все это. Пройдет.
— Так ты мне не веришь! — воскликнула она. — Так вот тебе крест. Как перед господом богом нашим, клянусь, я действительно родственница Карла Маркса. Вот тебе письмо двоюродной тетки Доротеи, читай. Я потому до сих пор тебе не говорила, что думала, мало ли что случится... Но сейчас, когда крайняя необходимость... А ты не веришь...
И Анфиса Теодоровна вручила своему супругу пачку пожелтевших от времени писем. Он прочел и сказал строго:
— Дура ты, Анфиса, вот что. Что же ты молчала до сих пор?
— Я думала, что тебе, как дворянину, будет неприятно, что твоя жена...
— Думала, думала!.. Эх, ты!.. Да ты только подумай, мы — родственники Карла Маркса! И вот такого родственника выгоняют по первой категории и исключают из профсоюза!.. Таких чистокровных марксистов. Да ведь это же чорт знает, что такое!
- Не кричи, Васенька, — соседи услышат. Они и так все подслушивают.
— Именно! Пусть слышат! Мы — родственники Карла Маркса! Я им сейчас покажу! Они у меня запляшут! Они у меня забьют хвостом. Вспомнят мое имя и отчество. Я им покажу, как по первой категории! — кричал Василий Малинча.

***

***

А утром Василий Малинча кинулся к председателю по чистке.
— Вот, — сказал он, — вы меня вычистили по первой категории, в то время, как я... как моя жена — родственница Карла Маркса.
—- Ну, так что? — спросил председатель.
— Как так что? — возмутился Малинча. — Вот документ, читайте.
— Я вам и так верю, — сказал председатель. — Что же тут особенного?
— Это волокита! Это казенный подход! — возмущался Малинча. — Вы обязаны пересмотреть мое дело. Сообщить в центр! Я настаиваю! Я требую!
Председатель рассмеялся.
— Простите, но уж очень вы меня рассмешили... Ведь это же, если кому-нибудь рассказать об этом... Ведь это же так смешно... Ведь это же тема для ЧУДАКА... Ведь это же... сплошной смех...
— Ах, так? — закричал в истерике Василий Малинча. — Уж смеются над родственниками Карла Маркса?! Что же это делается? Это позор! Я этого так не оставлю. Я буду жаловаться. Я дойду до Москвы... Вы обязаны меня восстановить...
— Не поможет... Я охотно вам верю, что вы родственники Карла Маркса. Но это не поможет. Мы вас исключили по первой категории, как лжеспеца, как примазавшегося, как бюрократа. Так что ни центр, ни Карл Маркс, ничто вам не поможет! — сказал председатель и ушел.
Б. Левин
На шум в комнату вбежали соседи.
— Что случилось? Что за крики? — спрашивали они в тревоге и любопытстве.
— Что случилось? Случилось то, — сказал как можно громче Василий Малинча, — что мы с Анфисой Теодоровной родственники Карла Маркса.
— Ой-ой-ой... Вот так штука! И давно? — спросили удивленные соседи.
— Только что обнаружилось, — ответил Малинча. — В шкатулке старых писем Анфисы Теодоровны оказалось письмо двоюродной тетки Доротеи, которая умерла в Германии. В этом письме незабвенная Доротея подтверждает сей достопримечательный, незабываемый факт.
— Что же теперь будет? — спросила соседка, служащая в откомхозе.
— Не верю! — усомнился сосед Боборыкин.
— «Не верю!» — передразнил его Малинча и перед самым его носом помахал пожелтевшим письмом. — А этому веришь?
— Но вот все равно, — заикаясь, проговорил старик сосед Упругий, — это роли не играет... Если бы обнаружилось, что вы, Василий Иванович, или Анфиса Теодоровна род
ственники, скажем... э, э... ну, нашего предисполкома... ну, Э... э... скажем, фининспектора 7-го участка, тогда, конечно, но Карл Маркс — это вряд ли поможет...