Ох, господи, он уже смердит!

Из священного писания.

Я

нтарные ампулы фонарей висят в тумане Василеостровского переулка. На карнизах домов, вдоль каменной потрескавшейся облицовки, зевают унылые гипсовые демоны, единорог прободает рыцаря, и в пасти хохочу
щего Поссейдона важно отправляет естественные потребности сизый голубь с надутой грудью опалового цвета.
Едва золотой свет вечера наполняет лиловые кроны чахлых муниципальных дерев,— в одну из парадных прямыми военными походками устремляются каких-то старички в по
тертых пальто, перешитых из старых гвардейских шинелей, и женщины в старомодных мантильях и ротондах. Они меланхолически дергают звонок, около которого наклеено маленькое евангелие квартирного звона.
Каноническая мелкая дробь потрясает пространство затхлой квартиры. Дверь открывает семипудовая добродетель в халате цвета перекопского пламени с дымом. Гости тонко, как истинные эрудиты этикета, целуют ей руку, дурно пахнущую, красную, обваренную руку.
— Бон суар, княгиня! — говорит один из пришедших старичков, раздеваясь в полосатой передней.
— Здравствуйте, барон! — отвечает семипудовая добродетель.
Постепенно гости собираются в должном количестве. В прихожей, в которой пахнет особым кислым запахом, не то кошкой, не то стервой, накапливается груда галош, не со
временных советских галош «Богатыря» или «Треугольника», но старых глубоких галош довоенного образца на красной генеральской подкладке. На ореховой вешалке старые манто, увенчанные увядшими соболями, шепчутся со щегольскими когда-то енотовыми шубами на особом шипящем языке вещей, а ротонды кокетничают с крылатками.

Титулованные старички собираются в обветшалой гостинной среди Венер, засиженных мухами, и древних шка

тулок, издающих винный запах затхлости и старины. На стене висит картина, изображающая льва, причем лев такой длинный и коротколапый, что похож на таксу.

Под люстрой, ставшей от ныли похожей на серый бархатный кокон, вокруг круглого стола сдвигаются подагриче

ские резные кресла, развинченные и шаткие. Бароны и графы начинают вслух вспоминать о прежней жизни.
О, воспоминания! Когда-то эти люди сытно и весело жили. Они ели нежные трюфеля и почки в теплой мадере, они пили старые пылкие вина, от которых теплело сердце и кружилась голова, они танцевали ланнероровские вальсы и веселились у Донона и Кюба. Революция расплескала их вино, отказала им не токмо в трюфелях, но и в хлебе, сде
лала их ненужным и горестным шлаком давно отгоревшего угля.
Как приятны эти вечера у теплой печки, когда воспоминания курятся, как догорающие трубки! Дворяне и бароны, чиновники и егермейстеры, фрейлины и виночерпии, поворачивая щипцами уголь в сентиментальном камельке, вспоминают былые охоты в Ропше с псарями и борзыми, крещенские парады, неаполитанскую оперу и курорты на нежных и тихих взморьях Европы.
— Давайте повинтим, товарищ князь, — говорит классическим баритоном какой-то серый предводитель дворянства,— или сыграем в таблиц.

— Я предлагаю штосс. Ваше мнение, барон?

Начинается игра. Чудовищная игра! Азарт призраков! Лихорадка мертвецов! Играют и проигрывают старые акции Волго-Донского банка, древние купчие крепости, порыже
лые ломбардные квитанции. Ставят в банк старые долговые обязательства, чековые книжки несуществующих ссудных обществ. Играют на свои старые поместья и угодья, на дома и особняки. Проигрывают и выигрывают дома, в которых мы живем, земли, по которым мы ходим, хлеб, который мы едим—все то, что когда то им принадлежало.
В небольшой сумрачной комнате творятся фантастические операции, как в клинике невероятных страстей, как в рассказах Амедея Гофмана.

Свет гаснет. Гости осеняют себя крестом, широким, как трение орла. Начинается прием у императора. Раздается

с ав генный, приглушенный голос:...Говорит Николай второй... Я пришел к вам за поддержкой. мои подданные...

— Говорит Николай второй. Ждать осталось недолго. Конец большевикам наступит седьмого числа сего месяца. Нужно ждать.
Один из гостей бережно записывает слова Николая в дневник. Вот некоторые мысли, высказанные Николаем вторым не долее как в 1928 году, и доподлинно выписанные нами из дневника почетного общества.
10 сентября. Я тут, Нормандец, 21 сентября большевикам конец. Я пришел к вам за поддержкой, мои подданные. 3 одой недолго будут торжествовать. Скоро все исполнится. За оказанную под держку подарю тебе, Пален, поместье иод Смоленском. Больше говорить не могу, потому что мешает жид.
1 октября. Я тут, Нормандец. Я Николай второй император ероссийский, говорю вам: большие дела ждут вас. Готовъ к грядущим и грозным событиям, лающим удовлетворее. Будет сразу возмездие. Братьев уберегу
действуйте ело, вы должны держаться вместе. Скоро придет руководитель
12 ноября. Я тут с вами, подданные. Стужа, жара отчаяние и трава. Еще осталось страдать 22 дня. Ино
странцы за__т Ленинград. Деревня даст вам нужное душевное под__епление. И среду большевики покинут Кремль Придут иностранцы? Да! Финляндцы? Нет. Придут Соединен
ные штата__о России им дойти не близко, но они будут здесь. Они будут брать Кронштадт под командой Брок- Мадоноо. Здесь не знают, — он был командиром корабля, сгоревшего в Тихом океане.
16 декабря. Завтра, после переворота, будет еврейский погром___и воссядет царь. Погром будет и в пятницу. Запасайтесь мукой и консервами. Рабочие тайно бастуют. Сидите дома __ никуда выходите. Не боитесь крови-режьте жидов.
23 декабря. Говорит Николай второй Тебе, баронесса Ламсдорф, __ помощь дарую город Чернобыль со всеми фабриками, омами, пахотами и жидами...
В таком роде и все остальные предсказания Николая второго ___ только та, что в одной вариации сначала следует поворот, а потом еврейский погром, а в другой— сначала еврейский погром, а потом переворот.
На приеме, во время беседы с императором бывшие придворны! и вельможи становятся во фронт и отдают честь, а ___ отвешивают церемонный придворный поклон, как во время всамделишного приема. Они испрашивают у императора ордена и награды, которые будут им выданы
после падения советской власти. Император жалует барону Вильгельште__ну Станислава 2 степени, а полковнику Забеллосвятые Ан__ с мечами...
Так ж__т они в мечтах до утра. Ночь, как шулер, передергивает перед ними карты действительности. Они наблюдают реальность через перевернутый бинокль.
Светает Мутное солнце прорезывается из зари, как молочный № из розовой, припухшей десны ребенка. Пози
тивное светило дня действует отрезвляюще даже на их больные головы.
И все-таки это не выдумка, а сущая правда! Несмотря на кажущу__ся ирреальность этой истории — все это реальная истина
Выдержи из дневника тоже — подлинные. И не гденибудь, не __ эмиграции, а в Советском Союзе, в Ле нинграде
Действительно, в Ленинграде, в бывшем Петербурге, в одном из домов Васильевского острова, совсем недавно существова__о такое братство бывших людей, обломков импе
рии. Оно называлось «эзотерическое братство истинного служения» и носило явно выраженный контрреволюционный храактер.
На собрниях этого братства устраивались спиритические, __ккультиые сеансы, во время которых велись обстоятельные беседы с «духом Николая II
Есть что-то омерзительное, помимо смешного, в картинах мнетич^ них вечеров этого братства. Мечты отжившего мира прннинади в них наиболее жалкий, презренный образ
В этих фантастических бреднях отразилась с беспощадной рельефностью вся бесплодная злость общественных импотентов.
В этих причудах обескровленных умов отразилось все озлобленное отчаяние, все тупое юродство, вся жестокая тоска, все собачью порывы людей, выбитых из седла, очу
тившихся под конем, легших, как обреченные шпалы, под железный путь нашей эпохи.
Но спешим кончать. Наспех дописываем этот фельетон и торопимся на улицу — узнать: не пали ли большевики? Не слышно ли, между прочим, на дворе канонады? Не гуляет ли сам капитан Брокк-Мадоноо по улицам Кронштадта, поД охраной своего дессанта?

Что-то стали ошибаться духи в наши времена! Сапожники, а не духи! Самоучки, а не призраки!..

ОБМАНЫВАЮТ НАРОД

— Вот гады! Говорят, что бумажный кризис, а обо мне целых три столбца накатали!

НОВЫЙ

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

ТО, ЧЕГО НЕ БЫЛО

Слезай,— Приехали! В

Анапу прибыл новый председатель райиспол

кома, тов. Гореликов,

ранее работавший в Туле Все районные ведомства вы
разили готовность работать с новым руководителем.
Первые дни были посвящены общему осмотру городких учреждений. Новый председатель одобрил флору, рауну и все исторические
редкости города. Особенно пред восхищался морем из_тым пляжем Через нескол
ко дней было назначено о- бщее представление всех до
лжностных чиновников, до,-
главляющих районные ведомства.
Пред Гореликов считал, что дело здравоохранения должно быть поставлено на особую высоту.
И сейчас же была отправлена телеграмма:
«Тула, Ковыршину. Приезжайте, пост зав. рай. здравотделом».
Из всех ведомств Тулы потянулись в Анапу друзья и знакомые.

Анапа теперь наводнена тульчанами.

Говорят, что тов. Гореликов намерен перевести из Тулы в Анапу латке произ
водство самоваров, тульских пряников, гармошек...
Не езжайте, Гореликов, в Анапу со своим самоваром!

САМАН ПРОСТАЯ ШТУКА Хотите-лн вы точно уз

нать, что представляет собой фильма „Арсенал11?
Пожалуйста, сейчас-же узнаете! Вот подробное описа
ние, сделанное рецензентом „Вечерней Москвы .
— „От монументальных, очень уплотненных, охваченных глубочайшим внутренним единством, совершенно цельных, сложившихся в тесней
шие комплексы изображений крестьянской партизанщины мы переходим в область мно
жественных, дробных, беглых, суммарных характеристик, в область своеобразного импрессионизма скачущих, поверх
ностных ритмов, в область характерной децентрализации .

Теперь поняли? То-то! Так всем и рассказывайте:

— „Арсенал штука довольно простая. 11онимаете-ли, от монументальных, очень уплотненных глубочайшим внутренним единством...
И так далее. Главное, старайтесь ие останавливаться, иначе собеседник убежит.

С

моленская газета „Рабочий Путь неограничивается изображением со
бытий, происходящих в про вещаемой ею губернии. Ее дьявольская осведомленность
доходит до того, что она знает, например, что делается в соседней Калуге.
„В Калугу прибыл,— хлопотливо сообщает газета, — предсовнар
кома СССР тов. Рыков. Он выступил с докла
дом правительства на отчетном собрании ра
бочих первой смены
текстильной фабрики им. „Свердлова .
Далее идет изложение речи т. Рыкова, заканчивающееся словами:
„Наши главные ресурсы, - заявил т. Рыков, заканчивая свою полу
торачасовую речь, — это улучшение нашей работы сверху донизу .
Изложение речи довольно толковое и страдает только одной неточностью: они не была произнесена.
Еще одна неточность: т. Рыков в Калуге никогда не был.
Третья неточность: фабрики им. Свердлова в Калуге нет.
Отрадно, конечно, наблюдать в смоленских журнали
стах такую приятную живость воображения. Боимся, однако,
что читатель не оценит ее но достоинству.
Странное существо, он не любит докладов, которые не были произнесены на фабриках, которые нигде не существуют.

А. РАДАКОВ

в. козли иск и п