календарь чудака

О ГРОМКИХ СЛОВАХ И ТИХИХ ДЕЛАХ

Н

е так давно чудак Б. Левин рассказывал о некоем почтенном крестьянине, который с большим успехом под
визался в качестве митингового оратора губернского масштаба. Оратор сей неизменно присутствовал на три
буне при прохожденни всяческих демонстраций и всегда бурно приветствовал их одним и тем же лозунгом:
— Товарищи, смерть врагам капитала! Ур-ра-а!
— Урр-ра-а!—охотно подхватывала очередная манифестация, заслышав знакомые слова: «смерть», «капитал», «враги». И только совершенно случайно кончилась карьера бодрого оратора. Приезжая делегация от одной и3 деревень, проходя мимо трибуны, узнала в крикуне своего бывшего помещика, сбежавшего неизвестно куда три года назад. И только тогда перепуганные люди обнаружили, что возглас «смерть врагам капитала», который они сопровождали механическим «ура»,— есть возглас самый контрреволюционный.
Это пример того, как люди орут лозунги, не вдумываясь, что они обозначают и кто их произносит.
Бывает наоборот. Люди, которым по положению полагается полностью доверять, произносят слова, в которых тоже ничего, кроме хорошего, не слышится. А по сути — получается чорт знает что.
Сотрудники астраханских государственных органов часто и радостно повторяли бодрый возглас:
— Хлеб идет!
Для мало-мальски привычных советских ушей это должно было обозначать, что в астраханском округе прекрасно идут хлебозаготовки. Оставалось только радоваться частоте и уверенности подобных возгласов.
На поверку оказалось, что крики «хлеб идет» относились к частинкам, приносившим с собой в учреждение взятки для чиновников. Чем крупнее был торговец, чем большую мзду приносил он с собой, — тем бурнее и праздничнее были крики астраханских совработников. А если гость приходил особенно богатый и щедрый, астраханские строители социализма сое
динялись, как говорят, в хоровод и, взявшись за руки, плясали вокруг доброго дяди-частника, напевая стихи известного русского классика:
Золото, золото падает с неба,
Дети кричат и бегут за дождем.
Астраханский пример глубоко поучителен. Он показывает, что нет пределов приятной приспособляемости человека к человеку, в какой бы обстановке дело ни происходило.
Пусть на бескрайных просторах советской шестой части мира бушует неукротимая большевистская стихия.
Пусть фабрики выбиваются из последннх сил, поставляя бумагу для лозунгов.
Пусть мощные станции будоражат эфир рокотом радиоволн, передавая непримиримые речи об обострении классовой борьбы, о наступлении на кулака и на нэпмана.
Пусть буря мглою небо кроет для пронырливых граждан нетрудового сословия. Под неприветливым мглистым советским небом они еще могут найти себе уютный уголок, где можно поговорить с людьми без всяких там классовых подходов и прослоек, языком доброго старого времени.
Так было в Астрахани, так бывает и не в Астрахани. На почти два миллиона коммунистов осталась немалая еще толика хороших парней, с которыми можно, даже в среду, после собрания ячейки, поладить самым приличным образом.
Надо учитывать, имея дело с такими людьми, что они не совсем удовлетворены проводимой рацнонализацией партийной жизни. Ведь на партийном собрании — ни выпить дадут, ни закусить. Одни лозунги. Туго они идут всухомятку!
Коммунист типа астраханского, попав сразу после тоскливого собрания в ласковую атмосферу междуклассового доверия, за стол, где вместо черннльниц стоят более приятные сердцу сосуды, охотно повторит слышанные накануне слова, вдохнув в них новое, действенное содержание
Наполнив из графина до краев хрустальную рюмочку, он задумчиво скажет:
— Текущие дела...
Взглянув затем на распростертую в пышном блюде севрюгу, он грозно прикажет вилкой:
— Изживем примиренческое отношение к ней!
Обмакивая кусок поросенка в хрено-сметанную жижу, многозначительно напомнит:
— Усилим внимание к передовому свиноводству и травопольно-молочному хозяйству!
И, наконец, обняв уже нетвердой рукой податливый стан гостеприимной купчихи, закончит коснеющим языком, не встречая никаких протестов со стороны хозяина дома:
— А, главное, — захватим у частника командные высоты! Поощрительный хохот вознаградит остроумного совработника. Он будет чувствовать себя совсем, как дома. Лучше, чем дома! Разве дома и на ячейке, разве там произносятся лозунги так гладко и весело?! Разве там звучат так занятно эти слова? И, главное, разве там можно так быстро и смешно претворять эти слова в дело?!
Коммунаров астраханского типа теперь густо вычищают. Партия лишается этих задушевных людей, умеющих чутко сочетать громкие слова и тихие дела...
Михаил Кольцов