☛
Твердыми шагами наш молодой пролетарский театр выходит на правильный путь, резко и окон
чательно порывая с прошлым. Новые задания и достижения доминируют в пашей драматургии,
новые установки сценической эмоциональности провозглашены и последовательно проводятся на
шей молодой режиссурой. Наиболее инертной в этой прогрессивной работе остается, к сожалению,
актерская масса. И причины этого печального явления до очевидности ясны.
Несмотря на многочисленные кадры театральной, артистической молодежи, воспринимающей и впитывающей в себя свежие начала нового пролетарского театрального искусства, преобладаю
щую роль в актерском активе все же играют актеры старого, отжившего театра. За ними
долголетняя, хорошо изученная техника сценического мастерства, за ними — прежняя известность, обаяние громкого имени, заслуженной репутации.
Актерский молодняк, напротив, должен завоевывать себе место и значение только собственными силами, преодолевая притом такие труд
ности, как идеологические, так и чисто техниче
ские, которые старому актеру, можно сказать, даже и не снились.
Между тем для всех ясно, что нового пролетарского актера, красного актера красного театра, нам может дать только наш актерский молодняк. В старорежимном, дореволюционном актере, несмотря на его талантливость и опытность, слиш
ком сильна закваска буржуазного сценического творчества, рутинность и застарелый шаблон. При всем желании воспринять повое искусство (а часто ли встречается это желание, искреннее же
лание?), актер старой школы органически не может разрешить этой задачи.
В результате получается почти неразрешимая дилемма. Дорожа старым, опытным актером, как активной силой, как ценностью, оставленной нам прежним театром, мы в то же время являемся свидетелями того, как эта «старая гвардия» (ходячее выражение!) тормозит нормальное разви
тие пролетарского актерского молодняка и оттесняет последний на задний план.
Невольно приходишь в мысли: настолько ли ценен и необходим для пролетарского театра ак
тер старой школы, пропитанный старой идеологией, сильный только своей техникой, — настолько ли он необходим, чтобы для него жертвовать све
жими ростками нового актерского творчества. Да и само это старое актерское мастерство на
столько ли оно нужно для нового пролетарского репертуара, базирующегося главным образом на коллективном начале?
Об этом вопросе надо серьезно подумать. Конечно, кадр старых артистов всегда может найти себе применение в ценнейших пьесах старого репертуара, в классических образцах нашей драматургии, но пьесы новые, пьесы, насквозь проникнутые современностью, могут, нам кажется, совер
шенно обойтись без этой пресловутой «старой гвардии». Старый актер должен быть отнесен в наши дни в разряд чисто исторических ценностей нашего театра.
Актерский молодняк, вырабатывающий в горниле коллективного творчества подлинного, нужного нам «красного актера», должен быть вы
веден на более широкое, более свободное поприще деятельности.
Актерская смена уже назрела, она заявляет справедливые претензии на главенство и активность, и ставить какие-либо препятствия на пути
ее стремлений — неразумно и безполезно. Молодые, свежие силы, в конце-концов, своим бурным по
бедоносным напором сами покончат со всеми тормазами — это неминуемо.
Так не лучше ли своевременно дать полный простор и преобладание молодой актерской смене, от которой одной можно ждать желанного гряду
щего расцвета подлинно-пролетарского театра, подлинно-пролетарского актера?
Новый режиссер в нашей театральной действительности уже занял подобающее, доминирующее положение; пусть же займет рядом с ним командую
щие высоты театрального искусства и новый, молодой актер.
Актерская смена
Твердыми шагами наш молодой пролетарский театр выходит на правильный путь, резко и окон
чательно порывая с прошлым. Новые задания и достижения доминируют в пашей драматургии,
новые установки сценической эмоциональности провозглашены и последовательно проводятся на
шей молодой режиссурой. Наиболее инертной в этой прогрессивной работе остается, к сожалению,
актерская масса. И причины этого печального явления до очевидности ясны.
Несмотря на многочисленные кадры театральной, артистической молодежи, воспринимающей и впитывающей в себя свежие начала нового пролетарского театрального искусства, преобладаю
щую роль в актерском активе все же играют актеры старого, отжившего театра. За ними
долголетняя, хорошо изученная техника сценического мастерства, за ними — прежняя известность, обаяние громкого имени, заслуженной репутации.
Актерский молодняк, напротив, должен завоевывать себе место и значение только собственными силами, преодолевая притом такие труд
ности, как идеологические, так и чисто техниче
ские, которые старому актеру, можно сказать, даже и не снились.
Между тем для всех ясно, что нового пролетарского актера, красного актера красного театра, нам может дать только наш актерский молодняк. В старорежимном, дореволюционном актере, несмотря на его талантливость и опытность, слиш
ком сильна закваска буржуазного сценического творчества, рутинность и застарелый шаблон. При всем желании воспринять повое искусство (а часто ли встречается это желание, искреннее же
лание?), актер старой школы органически не может разрешить этой задачи.
В результате получается почти неразрешимая дилемма. Дорожа старым, опытным актером, как активной силой, как ценностью, оставленной нам прежним театром, мы в то же время являемся свидетелями того, как эта «старая гвардия» (ходячее выражение!) тормозит нормальное разви
тие пролетарского актерского молодняка и оттесняет последний на задний план.
Невольно приходишь в мысли: настолько ли ценен и необходим для пролетарского театра ак
тер старой школы, пропитанный старой идеологией, сильный только своей техникой, — настолько ли он необходим, чтобы для него жертвовать све
жими ростками нового актерского творчества. Да и само это старое актерское мастерство на
столько ли оно нужно для нового пролетарского репертуара, базирующегося главным образом на коллективном начале?
Об этом вопросе надо серьезно подумать. Конечно, кадр старых артистов всегда может найти себе применение в ценнейших пьесах старого репертуара, в классических образцах нашей драматургии, но пьесы новые, пьесы, насквозь проникнутые современностью, могут, нам кажется, совер
шенно обойтись без этой пресловутой «старой гвардии». Старый актер должен быть отнесен в наши дни в разряд чисто исторических ценностей нашего театра.
Актерский молодняк, вырабатывающий в горниле коллективного творчества подлинного, нужного нам «красного актера», должен быть вы
веден на более широкое, более свободное поприще деятельности.
Актерская смена уже назрела, она заявляет справедливые претензии на главенство и активность, и ставить какие-либо препятствия на пути
ее стремлений — неразумно и безполезно. Молодые, свежие силы, в конце-концов, своим бурным по
бедоносным напором сами покончат со всеми тормазами — это неминуемо.
Так не лучше ли своевременно дать полный простор и преобладание молодой актерской смене, от которой одной можно ждать желанного гряду
щего расцвета подлинно-пролетарского театра, подлинно-пролетарского актера?
Новый режиссер в нашей театральной действительности уже занял подобающее, доминирующее положение; пусть же займет рядом с ним командую
щие высоты театрального искусства и новый, молодой актер.