В. Д. Поленов

искалечен средой и школой А. Иванов, который подходил к проблеме света и воздуха на 30 лет раньше французских импрессионистов.
Факты из биографии Поленова вскрывают это с полной очевидностью. Уже Академия классических эпигонов не могла дать ему надлежащего направления, и только советы П. Чистякова могли быть полезными. Получив же заграничную поездку, он посетил Мюнхен, Венецию, Флоренцию, Неаполь, Рим и Париж, но не замечательные старые мастера раннего и среднего возрождения были главным предметом его увлечения и не лучшие совре
менные французские живописцы, а немецкие художники Пилота, Каульбах, Макарт, Г. Макс и Бёклин — эклектики и эпигоны романтико-историческою жанра с его литера
турщиной, театральщиной, костюмностью, археологической бутафорией, дешевым психологизмом и... посредственной живописью.
Данью этого увлечения Поленова были написанные им тогда же за границей картины „Право господина“ и „Арест графини д‘Энтремон“ (борьба католиков с гугенотами), а следы его в большей или меньшей мере чув
ствуются в большинстве его дальнейших работ, — в их документализме, психологической (а не живописно-пластической) компановке и некоторой (иногда сильной) слащавости колорита.
Это и помешало развернуться Поленову во всю величину и должно служить предостерегающим примером для нашей художественной молодежи, которая, желая быть современными живописцами, должна позаботиться о качестве своей живописной культуры и помнить, что только на основе хорошей и правильно усвоенной школы может полностью, без урезок, проявиться художественное дарование, каковы бы ни были его размеры.
Указывая на недостатки поленовского творчества, коренящиеся в условиях среды и школы, мы не думаем
умалить личных заслуг Поленова в русской живописи, проявившихся кроме пейзажа еще в области театральнодекорационной (Мамонтовский театр в Абрамцеве и Москве).
Равным образом нельзя обойти и его симпатичной общественной деятельности, как организатора (в 1910 г.) и активною участника секции рабочего и народного театра в Москве, для которого в 1915 г. он выстроил хорошее здание, написал много декораций и которому присвоено его имя.
Точно так же в усадьбе Бехово, где он жил последние годы и недавно скончался, им устроен интересный музей живописи, где собраны как его картины, так и других художников, его современников, и который также носит имя В. Д. Поленова.
Д-ОВ
возвратиться на прозаический учет биржи труда, а за работой обратиться в Совкино: там-де дадут кино-механикам возможность приложить к делу добытые учебой знания.
Доверчивые молодые люди последовали этому мудрому совету и пошли в Совкино, но заведующий Совкино
сделал большие глаза, как это делает Дуглас Фербенкс, снимаясь крупным планом. Заведующий сказал замечательные слова:
— Вы нам не нужны.
Тогда молодые люди пошли в Окрполитпросвет. Но кино-механики оказались и там не нужны. Ока
зались они ненужными и в Рабисе. Молодые люди вместе с замечательным аттестатом кино-курсов носят теперь в кармане учетную карточку биржи труда, и среди красноярских безработных группа кино-механиков является самой крупной.
Тем временем кино-курсы продолжают безостановочно „работать по плану“ и вновь набирают курсантов, вследствие чего
на бирже труда по этому поводу возникла паника. Люди кино стремительно снимаются с учета, потому что на труд прачек больше спроса, нежели на труд кино-механиков.
Такова одна из деталей „кинофикации“ красноярскою округа.
Работа Белгоскино
Кино-дело в национальных республиках, входящих в наш Союз, постепенно все более развивается. На экра
нах РСФСР стали появляться картины не только таких

КИНО-ЗАМЕТКИ

„Вы нам не нужны“
Так следовало бы назвать печальную повесть о молодых кино-работниках, рассказанную газетой „Красно
ярский Рабочий“. *
Дело в том, что памятуя слова Ильича, назвавшею кино самым важным из искусств, Красноярский Окрполитиросвет всерьез и надолго решил покрыть весь округ белым полотном экранов и при помощи кино-проекторов „Красная звезда“ двигать культуру вперед семимильными шагами. С этой целью Окрполитпросвет в союзе с „дру
зьями советского кино“ собрал 37 молодых людей из числа подвизавшихся на бирже труда.
В течение всей зимы, — рассказывает газета,— молодые люди грызли гранит кино-науки и по удостоверению специальной комиссии гранит изгрызли, потому что у молодых людей оказались крепкие зубы и желание учиться, работать... Заведующий курсами Недведский произнес при выпуске трогательную речь, заведующий курсами со слезами на глазах нанизы
вал одну цитату из Ленина на другую и говорил о том, что вновь испеченные кино-механики должны двинуться крестовым кино-походом в красноярскую беспросветную глушь и кино-лучом прорезать слабое мерцание деревенских коптилок.
Но это — часть поэтическая. Переходя же к практической стороне дела, заведующий курсами посоветовал молодым людям, — но уже в тонах не столь лирических,—
Обычно, говоря об этом художнике, вспоминают его большую картину (находящуюся в Русском Музее) — „Христос и Грешница“ (1887 г.) и ряд других работ на евангельские темы. Однако, не эти очень почтенные вещи представляют главную ценность Поленовского твор
чества. Она заключается в его пейзажах, среди которых особое место занимают „Московский дворик“ (1878 г.) и „Бабушкин сад“ (1878 г.).
Возникшее и развивавшееся в 30 — 40-х годах прошлого века во Франции, на полях и в лесу Фонтенебло (барбизонская школа) в противовес официальному акаде
мическому искусству торжествовавшей крупной буржуазии, это течение нашло отклики в разных странах, при соответствующих общественных условиях, в рядах разночинной интеллигенции.
У нас такое понимание пейзажа нащупывалось (в тех же 30 — 40-х годах) уже Венециановым, сказалось затем в работах Саврасова, Ф. Васильева, в этюдах Куинджи, прошло заметкой полосой в пейзажах и пейзажных фонах картин Поленова и нашло, наконец, яркою выразителя и завершителя в лице Левитана.
Последний был непосредственным учеником Поленова в Московской Школе Живописи и очень многим обязан своему учителю, так же, как и К. Коровин, Архипов и др.
Но сам Поленов едва ли придавал такое значение своим пейзажам и главным своим делом считал серию картин „Из жизни Христа“ (которых он написал свыше 60),
следуя в этом по пути, проложенному Александром Ивановым. И то, что не удалось автору „Явления Мессии“— побывать в Палестине и изучить на месте природу и людей, было осуществлено Поленовым, и вот серия его палестинских этюдов — скорее добросовестных этнографических документов, чем художественных впечатлений—
И только написанные „между прочим“ — как некоторые этюды проездом в Греции и главным образом в Абрамцеве и Бехове (на Оке) — его пейзажи, как и упомянутые „Московский дворик“ и „Бабушкин Сад“, яв
ляются настоящими и значительными художественными произведениями,
По характеру своею дарования — тяготению к пленеру, воздушному и светлому, солнечному пейзажу — Поленов мог бы быть у нас тем, чем были для Франции К. Монэ и Э. Манэ, родоначальники импрессионизма, и если нашему художнику не пришлось сыграть такую роль, вина в этом окружающей среды и школы, которые не дали развернуться ему, как должно. Также в свое время был