☛

Красный театр должен и будет работать

Тупик, в который попал Красный Театр, эти страшные, сакраментальные слова—„дефицит“, „недостаток материальных средств“ — все это очень серьезно, все это, казалось бы, очень убедительно, хотя и безотрадно.
Но разве так непреоборимы условия, которые диктуют закрытие того первого, в истинном смысле слова, пролетарского революционного театра? Разве брешь, которая останется после него в развернутом фронте нового пролетарского искусства, не будет зиять устрашающей, безнадежной пустотой?
Припомним хорошенько недолгую, но, без преувеличения, блестящую деятельность Красного Театра .. один сезон, но какой содержательный, какой глубокозначительный для пролетаризации сценического искусства сезон! „Джон Рид“ с его прекрасными массовыми сценами, с его правдивым, лихорадочно-революционным темпом действия, с его меткой
боевой сатирой!.. Вспомним сцену солдатского бунта, вспомним потрясающую сцену, где молчаливо, но победно захватывают зрителя груды трупов—доблестно павших борцов рево
люции... „Джон Рид“ в постановке Красного Театра—крупнейшее общественно-политическое явление, выходящее из узких рамок чисто театрального зрелища...
А „Товарищ Семивзводный“?! Великолепная сцена на берегу Волги... Великолепный, незабываемый выход красных партизанов... какой широкий революционный захват! Какая правда жизни!
И театр, сумевший дать такие постановки, должнен прекратить свою работу из-за недостатка средств!
Театр, создавший целую школу молодых актеров, выдвинувший несколько крупных талантов с первых же своих спектаклей; театр, в котором революционному „массовому действу“ уже явно и определенно назревало надлежащее, жизненное оформление.. Театр, вплотную подошедший к разрешению насущнейшей задачи настоящего „народного театра“... И для такого театра вдруг не находится площадки в гор. Ленина, такому театру негде взять каких-нибудь жалких (по сравнению с его культурной значимостью) нескольких десятков тысяч рублей!
Красный Театр дал дефицит? А разве Ак-театры, с их сценической мертвечиной, с их устарелыми, глухими к голосу современности сценическими „божками“, разве они не дают дефицита? Разве они не кругом в долгу?
В окончательную гибель такого театра, как Красный Театр, не хочется верить, не хочется, органически не хочется даже допустить мысль о временном прекращении его работы... Благодетельная отдушина, через которую в нашу тепличную театральную действительность врывалась струя свежего, целительного воздуха, не может быть даже на время закрыта.
Какие-то пути к спасению такого театра должны быть найдены; кто-то должен чемнибудь поступиться, хотя бы частичкой материальных средств, хотя бы лишним помеще
нием... Нужно идти на жертвы, на уступки; нужно, повторяем, учесть культурную весомость погибающего пролетарского театра и сохранить его, сохранить во что бы то ни стало...
Несмотря на критическое положение, с уверенностью и бодростью хочется крикнуть:
„Красный Театр должен и будет работать“!