Мы видим на самом деле, что центр деятельности кино, принявших преимущественно коммерческий уклон, сосредоточен в городах, работа же на селе является побочною, второстепенною, производимою как бы по обязанности.
Между тем, если для городского пролетариата кино является одним из видов культурно проводимого отдыха, то для деревни кино — единственный способ разумного и полезного
развлечения. Кино явится там чрезвычайно важной для наших общих целей школой художественного и политического воспитания.
Перенеся центр своей деятельности в деревню, наши кинопредприятия, идя в этом отношении по стопам Лепина, должны с особой осторожностью отнестись к выполнению своей культурйо-просветительной миссии.
Опыт работы в городе, где она развернулась необычайно широко, показывает, что наши кино в идейном отношении стоят далеко не на той высоте, какой мы вправе были бы тре
бовать от советского кино. Погоня за дешевым успехом, раздуваемым не всегда опрятной рекламой, очень часто обусловливает недостаточно тщательный отбор заграничных фильм. Даже собственное кинопроизводство не поставлено еще на твердую ногу и, несмотря на значительную затрату средств, не может пока похвастаться большими результатами. Хорошие советские фильмы можно перечесть по пальцам.
Поэтому кино-репертуар показываемых в деревне фильм должен быть тщательно проработан и приспособлен к интересам и потребностям крестьянства. Это — главная задача.
Другая, чисто практическая задача заключается в изыскании возможностей к расширению сети кино-передвижек и предоставлению деревне дешевого, а на первое время
и бесплатного проката фильм. Это задание может быть осуществлено заботами пролетарских профессиональных и комсомольских организаций в порядке шефства над деревней.
Город должен протянуть братскую руку деревне, чтобы общими усилиями продолжать дело великого вождя мирового пролетариата Ленина.
Завет Ильича к тому обязывает.
Картина, где все по-европейски (далее заглавие: „Папиросница от Моссельпрома“ вместо про
сто „Моссельпромщица“), заснята и смонтирована так, что она не только не отражает советской России, но еще и насквозь пронизана европейскибуржуазной идеологией.
В самом деле: получается так, что продавщицы наши салонные барышни, а советские слу
жащие сплошные дегенераты, а Москва—та же Москва, какую зарисовывали когда-то третье
степенные передвижники для конфектных коро
бок Абрикосова. Ни одного признака новой рабоче-крестьянской России.
Мы недоумеваем, как мог при участии т. Файко (автора «Озеро Люль“ и „Бубус“) получиться такой сценарий. Тема сце
нария не новая когда-то мы видели, как Вера Холодная становилась из уличной певицы—кино
актрисой,—теперь такое превращение показано нам в исполнении бездарной Солнцевой. В сценарии отсутствует наростание интриги, нет драма
тургической увязки событий. Отдельные куски можно выкинуть или переставить, а если картину экспортировать за границу и там ее снабдят надписями наоборот, то наши враги получат хорошую антисоветскую агитку и, конечно, сумеют ее ловко использовать против нас. Вместо коме
дии, имеющей задачу вызвать смех построением положений, логически вытекающих из стройной архитектоники сценария, дано нагромождение ряда чаплинских трюков, выкраденных из амери
канских фильм и бессмысленно вмонтированных в сценарий без всякого костяка.
В „Кино-неделе“ (№ 44, 2-ХІІ 24) П. Вейнштейн правильно утверждает, что „кинематогра
фия не только техника с вычурными свето-тенями, замысловатым монтажем, наплывами и прочими выкрутасами“.
Правильность такого утверждения особенно резко прозвучала в атмосфере той пошлости, которой наводнена „Папиросница от Моссельпрома“ кино-режиссером (он же оператор) Желябужским.
„Тут все есть... коли нет обмана:
И черти, и любовь, и страхи, и цветы...“
Все, что давалось другими режиссерами других стран, Желябужский, с кропотливостью поро
дистого компилятора, нагромоздил в эту картину. Тут пущены в ход не только чуджие режиссерские приемы, наворованы такие актерские при
емы Запада и Америки, которые слишком хорошо запали в память посетителей сеансов с участием Чаплина, Фатти, Лойда.
В сущности, не следовало бы посвящать этой картине и двух строк (такая это дрянь!), если бы
в эту картину, предназначенную для рыночного спроса мещанина, еще не убитого в СССР про
летарской революцией, не был втянут актер театра им. Вс. Мейерхольда—Игорь Ильинский.
Здесь этот актер, снабженный чаплиновскими трюками, превращен в салонного комика немец
ких фильм, а что может быть противнее не смешного остроумия немецких салонных комиков, способных вызывать смех лишь у кельнеров Берлинских пивных.
Dottore.
Между тем, если для городского пролетариата кино является одним из видов культурно проводимого отдыха, то для деревни кино — единственный способ разумного и полезного
развлечения. Кино явится там чрезвычайно важной для наших общих целей школой художественного и политического воспитания.
Перенеся центр своей деятельности в деревню, наши кинопредприятия, идя в этом отношении по стопам Лепина, должны с особой осторожностью отнестись к выполнению своей культурйо-просветительной миссии.
Опыт работы в городе, где она развернулась необычайно широко, показывает, что наши кино в идейном отношении стоят далеко не на той высоте, какой мы вправе были бы тре
бовать от советского кино. Погоня за дешевым успехом, раздуваемым не всегда опрятной рекламой, очень часто обусловливает недостаточно тщательный отбор заграничных фильм. Даже собственное кинопроизводство не поставлено еще на твердую ногу и, несмотря на значительную затрату средств, не может пока похвастаться большими результатами. Хорошие советские фильмы можно перечесть по пальцам.
Поэтому кино-репертуар показываемых в деревне фильм должен быть тщательно проработан и приспособлен к интересам и потребностям крестьянства. Это — главная задача.
Другая, чисто практическая задача заключается в изыскании возможностей к расширению сети кино-передвижек и предоставлению деревне дешевого, а на первое время
и бесплатного проката фильм. Это задание может быть осуществлено заботами пролетарских профессиональных и комсомольских организаций в порядке шефства над деревней.
Город должен протянуть братскую руку деревне, чтобы общими усилиями продолжать дело великого вождя мирового пролетариата Ленина.
Завет Ильича к тому обязывает.
„Папиросница от Моссельпрома“
Картина, где все по-европейски (далее заглавие: „Папиросница от Моссельпрома“ вместо про
сто „Моссельпромщица“), заснята и смонтирована так, что она не только не отражает советской России, но еще и насквозь пронизана европейскибуржуазной идеологией.
В самом деле: получается так, что продавщицы наши салонные барышни, а советские слу
жащие сплошные дегенераты, а Москва—та же Москва, какую зарисовывали когда-то третье
степенные передвижники для конфектных коро
бок Абрикосова. Ни одного признака новой рабоче-крестьянской России.
Мы недоумеваем, как мог при участии т. Файко (автора «Озеро Люль“ и „Бубус“) получиться такой сценарий. Тема сце
нария не новая когда-то мы видели, как Вера Холодная становилась из уличной певицы—кино
актрисой,—теперь такое превращение показано нам в исполнении бездарной Солнцевой. В сценарии отсутствует наростание интриги, нет драма
тургической увязки событий. Отдельные куски можно выкинуть или переставить, а если картину экспортировать за границу и там ее снабдят надписями наоборот, то наши враги получат хорошую антисоветскую агитку и, конечно, сумеют ее ловко использовать против нас. Вместо коме
дии, имеющей задачу вызвать смех построением положений, логически вытекающих из стройной архитектоники сценария, дано нагромождение ряда чаплинских трюков, выкраденных из амери
канских фильм и бессмысленно вмонтированных в сценарий без всякого костяка.
В „Кино-неделе“ (№ 44, 2-ХІІ 24) П. Вейнштейн правильно утверждает, что „кинематогра
фия не только техника с вычурными свето-тенями, замысловатым монтажем, наплывами и прочими выкрутасами“.
Правильность такого утверждения особенно резко прозвучала в атмосфере той пошлости, которой наводнена „Папиросница от Моссельпрома“ кино-режиссером (он же оператор) Желябужским.
„Тут все есть... коли нет обмана:
И черти, и любовь, и страхи, и цветы...“
Все, что давалось другими режиссерами других стран, Желябужский, с кропотливостью поро
дистого компилятора, нагромоздил в эту картину. Тут пущены в ход не только чуджие режиссерские приемы, наворованы такие актерские при
емы Запада и Америки, которые слишком хорошо запали в память посетителей сеансов с участием Чаплина, Фатти, Лойда.
В сущности, не следовало бы посвящать этой картине и двух строк (такая это дрянь!), если бы
в эту картину, предназначенную для рыночного спроса мещанина, еще не убитого в СССР про
летарской революцией, не был втянут актер театра им. Вс. Мейерхольда—Игорь Ильинский.
Здесь этот актер, снабженный чаплиновскими трюками, превращен в салонного комика немец
ких фильм, а что может быть противнее не смешного остроумия немецких салонных комиков, способных вызывать смех лишь у кельнеров Берлинских пивных.
Dottore.