Неизданные материалы о Евг. Вахтангове

ЗАМЫСЛЫ.

Необходимость — «осмелеть и дерзнуть».
Сохранилась запись пьес, которые Вахтангов хотел поставить на театре. На первом месте:
Сухово-Кобылин — Смерть Тарелкина, Пушкин— Пир во время чумы, Толстой — Плоды просвеще
ния. В дальнейшем перечне: Байрон — Небо и земля, Гете — Фауст (обе части), Шекспир — Гам
лет. Своим ученикам он рассказывал, в каком преломлении видел эти пьесы. На его рабочем
столе «пьесы», до сих пор, напоминают о себе в заботливо переплетенных экземплярах. Вкладные страницы режиссерских заметок и размеченный текст — дополняют рассказы.
В цикле неосуществленных работ находится еще не мало и других названий его многообраз
ного репертуара. Здесь и «Электра» — Софокла (в отрывках Вахтангов работал над «Электройсо своей ученицей А. А. Орочко — в своей сту
дии). Здесь и комедии Аристофана. Здесь и Отелло — Шекспира — для Хмары в роли Отелло, вдесь и пьесы, проектируемые к работе еще во времена подполья: Гауптман — «Одинокие люди», Гамсун — «В когтях жизни».
В своих увлечениях Габимой Вахтангов мечтает инсценировать библию, «представить исто
рию Моисея, получившего жезл бога; — способного творить чудеса, для своего старого народа; — бро
сающего к небу песнь надежды из тысячи приближающихся к нему грудей».
В своем приятии современности он ищет сценическое выражение патетики Мятежного духа народа
«Хорошо если бы кто-нибудь написал пьесу, где нет ни одной отдельной роли. Во всех актах играет только толпа. Мятеж. Идут на преграду. Овладевают. Ликуют. Хоронят павших. Поют мировую песнь свободы».
Для Фауста — Вахтангов мыслит о создании пантеонного спектакля, собирающего вокруг мировой трагедии лучших артистов театров.
В Студии МХТ и в своей Студии он угадывает зарождающуюся потребность в возвышенном, совпадающую с его собственным устремлением: «Подняться над землей, хоть на пол-аршина».
Ему вообще хочется «осмелеть и дерзнуть».
Пробегая весь свой пройденный путь, он находит в нем не только ошибки, но и отсут
ствие прорывов и полетов. Вот его исповедь перед самим собою: «Какое проклятие, что сам ничего не можешь». (Это по поводу неудавшегося опыта самому написать пьесу о Моисее).
«У меня нет ничего для дерзания и нет ничего, чтобы быть одиноким и непонятым. (Но я, например, хорошо понимаю, что Студия наша (Студия МХТ) идет вниз и нет у нее духовного роста... Надо взметнуть! А нечем! Надо ставить «Каина» Байрона. У меня есть смелый план.
(Пусть он нелепый). Надо ставить «Зори» Верхарна!
«Надо переставить наново Островского, Гоголя, Чехова!»
«Надо поставить «Чайку» — театрально!»
«Надо поставить Пир во время чумы и Свадьбу — Чехова в один спектакль, ибо в Свадьбе есть пир во время чумы»!...
«Надо много работать, и дни свои на земле кончить хорошо, а если можно, то и талантливо».
Вахтангову кажется, что он еще слишком мало сделал, что все его дело — впереди, что ему предстоит еще только — начало. Все его «взлеты
урезываются реальными возможностями и строгой корректурой Станиславского. Ему же часто не только трудно слушаться Станиславского, но хо
чется и его самого оторвать от старого МХТ и увести — вперед. Условия злее желаний: «У нас в Студии дерзать нельзя (Студия МХТ). Рядом с К. С. — это бессмысленно: если он не признает— дерзание не осуществится, а если признает, то это — тем самым — не дерзание!»
То, что свои безусловные дерзания Вахтангов осуществляет и не подозревая того, что дерзает, может быть, и есть самое в нем ценное качество.
Вахтангову хочется заняться балетом, и он сговаривается по этому поводу со студией Драматического балета и художником Исааком Рабиновичем.
Ему кажется интересным мастерить в опере и он готов принять одно из поступивших к нему предложений — поставить оперу.
Его интригует поставить Уэльса, как фантастическую утопию будущего.
Все свои осуществления Вахтангов считает прологом — перед первым актом — своей будущей постановки на театре.
Но если из всех его осуществлений получается один пролог, то сколь значительны должны быть тогда его неосуществления, если в них ему мерещится целая пьеса.
Замысел постановки «Плоды просвещения».
Наиболее пробные материалы остались о замысле Плодов просвещения. Интерес к Толстому в Вахтангове — с студенческих лет.
В план работы над «Плодами просвещения» Вахтангов вносит и всю свою давнюю любовь к Толстому, и это «торжественное, почти патетиче
ское настроение», сбереженное им со студенческой скамьи.
Вахтангов предлагает проект своей постановки на утверждение Станиславского. Проект сводится к следующему. На сцене Московского Художественного театра вся труппа театра, во главе с К. С. Станиславским и В. И. Немировичем-Данченко — в обычных, будничных своих ко
стюмах. Сцена изображает нижнее фойе Художественного театра, обычное место репетиций.
За зеленым столом обсуждается вопрос о том, как ставить «Плоды просвещения».
К. С. говорит о задачах современного театра при работе над каждой новой постановкой и применительно к постановке «Плоды просвещения». Это