Массовая работа по быту и Письма женщин

Газетная полемика о «Письмах женщин» уже проникает в массы. На собраниях взрослых рабо
чих и рабочей молодежи уже раздаются вопросы: «кто прав»? «что верно и что неверно в разгоревшемся споре?».
Поэтому Секция Культуры и Быта Ленинградского Губподитпросвета вынуждена была обсудить бытовые моменты этой полемики.
Чисто литературную сторону вопроса оставляем в стороне.
О творчестве в любви и семье.
В условиях нашей переходной эпохи основная установка в массовой работе по семейному быту такова:
Разоблачая старую семью, давая марксистский очерк ее происхождения и неизбежной гибели, указывая, что только социализм сможет разрешить ряд сложных вопросов личной жизни и создать высшие формы семейных отношений, мы, вместе с тем, для нашего переходного времени, в качестве одной из задач, связанных со строительством социализма, требуем немешательства созна
тельной воли масс в стихийые процессы распада. С этой точки зрения вполне логично поставить вопросы: какие влияния усиливают процессы рас
пада семьи? какая сознательная работа могла бы содействовать строительству новой семьи и, вместе с тем, втягивать эту семью в интересы советской общественности?
Один из таких вопросов ставит и П. Романов в своем письме. Если борьба за новую семью является одним из заданий нашего времени, то заслуживает внимания и является вполне свое
временным указание П. Романова, что эта борьба есть своего рода творчество. Против этой мысли по существу трудно что-нибудь возразить. Созда
ние высших форм семейных отношений на основе товарищеской близости несомненно есть творчество не в меньшей мере, чем воспитание, чем агитационная работа в массах, чем организация, например, сельско-хозяйственной коммуны.
Нужно отметить, однако, существенную неполноту в формулировке П. Романова. Творчество только тогда ведет к прочным результатам, когда оно является сочетанием двух элементов: творческого вдохновения и работы. Моменты и целые периоды та
кого вдохновения бывают у всех; но даже самый крупный талант (в любой области) терпит крах, когда он пытается выехать на одном вдохновении.
Все это полностью относится к мужчине и женщине, поставившим себе сознательную цель — обеспечить устойчивость своих отношений. «Непрерывное цветение», о котором говорит П. Романов и под кото
рым правильнее всего понимать подъем духовных сил, связанный с любовью — невозможно. Люди,
которые по общественным или поличным мотивам дорожат этой устойчивостью, должны отдавать себе отчет в опасности и путем настойчивой повседневной работы укреплять свою взаимную связь.
Затем в письме П. Романова совершенно не освещен вопрос о материалах для творчества. Творить без нового материала невозможно ни в одной области; художник и ученый одинаково
нуждаются в новых впечатлениях. В сфере любви эта потребность обычно удовлетворяется по линии наименьшего сопротивления: адюльтер — следова
тельно сначала внутренний распад семьи, а затем
и полный распад. Но если заданием ставится новая, товарищеская семья, то этот путь отпадает и остается один выход — обоим непрерывно разви
ваться, непрерывно идти вперед, ставить перед собой все новые и новые задачи; только при этом условии мужчина и женщина будут представлять друг для друга постоянный интерес, только тогда они в процессе изменения и роста личности будут да
вать все новый и новый материал для творчества в области личных отношений, Надо ли говорить о том, как прочно увязывается этот выход с за
дачами советской общественности, которая и для мужчины и для женщины дает неограниченное поле приложения сил, дает возможность работать в самых разнообразных областях, соответственно изменяясь самому. Таким образом строительство
новых общественных форм и строительство нового личного быта могут и должны взаимно опираться друг на друга.
Б. Романов сказал крылатое слово «творчество»; оно вполне уместно, своевременно и безусловно отвечает задачам строительства нового быта.
Если бы было сказано только это слово, то оно могло бы возбудить не малые надежды у мас
совых работников по быту; можно было бы думать, что писатель-попутчик, с талантом и с именем, найдя этот удачный лозунг, даст в художествен
ном оформлении красивое, сильное и меткое оружие для борьбы за этот лозунг.
Как П. Романов оформил свою мысль.
Но этим ожиданиям ни в какой степени не суждено было сбыться.
Если бы злейший враг сознательной работы в области быта, если бы какой-нубудь сторонник «наплевательского» отношения к вопросам любви в период строительства социализма захотел на
писать карикатуру на творчество в личной жизни,— он не мог бы вернее достичь своей цели. Чем более жизненны выведенные П. Романовым типы (а они безусловно жизненны и художественно очерчены), чем более знакомы читателю пережи
вания и поступки скучающей дамочки, требующей непрерывного ухаживания во что бы то ни стало,— тем более отвратительны для советского общест
венника будут разговоры этой пошленькой дамочки о каком-то «творчестве» и «цветении», тем более компрометируется и унижается в его глазах всякая мысль о творчестве в личной жизни. «Твор
чество» — это значит: «пусть он достанет мне билет в театр какими угодно путями»; «цвете
ние» — это «трепет от чуть заметного касания плеча». Как будто для того, чтобы окончательно выявить эту психологию содержанки, имеются места: «досадно, что твой господин такой» (о муже), «досадно, что мужчина видит, как, в сущности,
дешево ты отдала себя». И такая-то женщина ведет разговоры о творчестве, при чем, конечно, само собой разумеется, что требование «творче
ства» обращено исключительно к мужчине (он ведь «кавалер»!).