Музыкальное самоопределение СССР

«Наше время обнаруживает в самых отдаленных друг от друга геогра
фических областях одно и то же течение: оживить художественную музыку элементами свежей крестьянской музыки»...
(Из автобиографии Бела Бартока; см. 7-ой вып. сборн. моск. Ассод. Совр. Муз.).
Приведенные в эпиграфе слова принадлежат выдающемуся современному венгерскому композитору, в течение многих лет ревностно занимавшемуся исследованием венгерской крестьянской музыки в сотрудничестве со своим соотечественником известным музыкантом Золтаном Кодали.
Эти исследования венгерского фольклора, имевшие такое большое значение для творчества Бартока и обогатившие его новыми средствами худо
жественного выражения, — к сожалению, не были доведены до конца.
Вспыхнувшая война, — говорит Барток, — независимо от общечеловеческих оснований уже потому принесла мне большое огорчение, что разом прервала почти все подобные исследования; для моих работ мне остались доступными лишь некоторые области Венгрии, где я и мог еще продолжать работать в несколько ограниченном размере до 1918 г.
Но и в этой ограниченной сфере исследований работа должна была прекратиться, так как осенью 1918 г. последовал политический и хозяйствен
ный развал, не дававший возможности спокойно предаваться какой-либо серьезной работе.
Такая неблагоприятная обстановка не изменилась и к настоящему времени.
Современное положение вещей, — признается Барток, — не позволяет даже и думать о возможности продолжения работ по музыкальному фольклору. На собственные средства мы уже не могли больше позволить себе эту «роскошь»; кроме того, научное ис
следование отделенных от прежней Венгрии частей стало невозможным по политическим основаниям и вследствие взаимной враждебности. Объезжать же отдельные страны нам недоступно.
Все эти неудачи так подорвали исследовательскую энергию Бартока, что в конце концов за
ставили его усомниться в самом смысле той отрасли музыкальной науки, которой он отдал столько сил.
«Может быть она, — восклицает в припадке скепсиса Барток, — и в самом деле не имеет той важности, которую ей приписывают некоторые фанатически преданные ей люди!»
Таков финал стремления «оживить художественную музыку элементами свежей крестьянской
музыки», таков результат многолетней работы, предпринятой в обстановке культурной Европы.
Прав поэтому Игорь Глебов, когда в свой брошюре «Новая музыка» (вып. 2-й) он говорит:
Здоровой, основанной на неостывшем народном творчестве, реакции в сторону упрощения — в Запад
ной Европе ждать не приходится... Кроме некоторых свежих и светлых течений в Югославии, Румынии, Венгрии и Чехословакии, о которых доходят вести и которые, повидимому, весьма завуалированы совре
менными ультра-модернистскими рационалистическими тенденциями, я не различаю возможностей быстрого и сильного подъема к подлинному искусству примитива и жду такового только в нашей стране в родниках народного творчества, многоплеменного и многоформенного [*)].
С последней мыслью нельзя не согласиться. В самом деле, когда мы пытаемся подойти к разрешению проблемы будущего музыки в нашей советской стране, когда мы в своей музыкально
[*)] Курсив мой. Н. М.
фракционной разобщенности горячо спорим о преимущественной значимости того или иного те
чения в современном музыкальном искусстве, когда мы ожесточенно защищаем или отвергаем политональность, атональность, музыкальный кон
структивизм, линеарный контрапункт, камерное опрощенство, стилизаторство, рационалистический варваризм и пр. и пр., — мы в профессиональном ослеплении совершенно упускаем из виду объективный факт колоссальнейшего значения, который, совершенно не считаясь с нашими группо
выми художественными разногласиями, установит то содержание и те формы музыкального искусства, которые в наибольшей степени отвечают резко изменившейся политической и социальной обста
новке нашей страны. Этот факт — раскрепощение Октябрьской Революцией многочисленных на
родностей, находившихся под игом царской России, и как следствие этого раскрепощения— могучая тяга их к культурному самоопределению.
Скованные в течение веков творческие силы с образованием Союза СССР получили возмож
ность раскрыть себя с исчерпывающей полнотой. И мы видим, как во всех автономных республи
ках и областях Советского Союза закипела лихо
радочная работа по национальному самопознанию, по собиранию и изучению памятников национальной культуры и народного творчества. Эта пред
варительная и подготовительная работа послужит надежным фундаментом для возведения на нем прочной постройки национального искусства. Таким образом в нашем Союзе возникнет с течением времени ряд национальных культур, кото
рые в процессе взаимодействия чрезвычайно обогатят нашу художественную жизнь, внесут в нее новое содержание и новые формы, освободят от нивеллирующего западного влияния и помогут изжить остатки беспочвенного чистого эстетизма. В области музыки это означает возврат к неиспи
тым еще источникам народного творчества, возврат к песенному, мелодическому началу, возврат к здоровому примитиву, который, бу
дучи претворен художественно, должен омолодить нашу одряхлевшую объевропеившуюся музыкаль
ную культуру. А это в свою очередь означает уничтожение той беспочвенности современной му
зыки, той непроходимой пропасти между музыкой,
как искусством, и народным ее восприятием, на которые указывает Гейнц Прингсгейм в напеча
танной у нас (см. №№ 26/27 «Ж. И.») статье «Современная германская музыка».
Чтобы не быть голословным в моем утверждении о будущих путях развития музыкального искусства в нашей стране, приведу несколько фактов, подтверждающих намечающийся сдвиг в строительстве советской музыкальной культуры.
Первый факт — это культурный подвиг, совершенный А. В. Затаевичем, создавшим огромный
сборник «1000 песен киргизского народа». Работа по собиранию и записыванию киргизских народных мелодий была проделана Затаевичем в обста
новке гражданской войны, голода, холода, холеры и сыпняка! Н. МАЛКОВ
(Окончание следует)