ОБЗОР ПЕЧАТИ

Журнал «Советское Кино» (№ 4—5) печатает безусловно резонную статью — «Вспомним о видовой». Предвидя сопротивление, журнал утверждает, что видовая фильма будет достаточно рентабельна.
... До сих пор еще господствует, - читаем здесь,— среди кино-производственников и прокатчиков взгляд на «видовую» как на развлекательную фильму. «Та
кие картины в кино не пойдут», публика от видовых отвыкла, «это явно дефицитный товар» и т. п. — вот обычные отговорки наших кинематографистов.
Но, товарищи, забудьте прежде всего о центральпых кино, о «публике», о «товаре»... «Видовая» нуж
на не в центральных кино, а в рабочих клубах, на школьных сеансах, в университетских аудиториях... И там, поверьте, она сможет стать первосортным «товаром». Там она не принесет дефицита.
«Советское Кино» слишком скоро соглашается с прокатчиками насчет убыточности видовой филь
мы в центральных кино. Во-первых, дело еще не испробовано, а во-вторых — «видовые» кадры все
гда с удовольствием смотрятся даже поклонницами душки Фербэнкса.
***
Корреспондент «Нового Зрителя» описывает (в № 36) свою парижскую встречу с Шаляпиным.
Оказывается, «народный артист» раньше 1927 года никак не сможет попасть в огорченное отечество.
— Вот осенью вернусь из Австралии, буду опять зиму петь в «Метрополитэн Опере» в Нью-Иорке. На пять лет закабалился, до 28 года.
— Зачем же вы себя так связали?
— Так как же быть? Я из этого секрета не делаю. Подпиши я контракт на год, так мне вперед
едва ли 5 тыс. долларов дадут. А так я могу взять 40. Жить надо. Семья... Потом, по правде скажу, надо и о куске хлеба на старость подумать.
Но потом, спохватившись, что уж очень это обнаженно получается, Шаляпин оговаривается насчет денег:
Попятно, если за ними гоняться, то я и в России соберу столько, сколько здесь.
Но ведь тоже надо спросить: с кого в России брать? Мне стыдно было бы и разговор об этом подымать. Надо совесть иметь, с кого наживать.
Подумайте — куда загнул! Ведь это — чуть не орден трудового знамени надо ему дать за опустошение буржуйских карманов!.. Раньше Шаляпин был умнее.
***
За актерское профобъединение взялся... Муссолини.
В номере от 17 августа Парижского «Excelsior’a сообщается, что—
д’Аннунцио занят дедом возрождения итальянского художества (l’artisanat) и отдает ему все свои заботы. Задача эта не менее дорога сердцу Муссолини и фашистского правительства.
После предварительных переговоров с вождями отдельных союзов, имеющих слиться в итальян
ский Всерабис, д Аннунцио отправил Муссолини телеграмму, заканчивающуюся так:
Я знаю, что тебе дорого это великое дело и что ты его защищаешь, чтобы спасти и предохранить от гибели итальянскую культуру, которая должна снова стать образцом для всего мира. Посылаем тебе наш привет. Я сообщу тебе свой проект при личном свидании, которое слишком долго по моей вине все от
кладывается. Обнимаю тебя. Габриеле д Аннунцио, художник и писатель.
Фашизация итальянских работников искусств
не за горами.
О фимиаме, эстетстве, мистике, а также о базарной рекламе
С начала августа, насколько я помню, во всей нашей прессе стали появляться заметки, статьи, фотографии — «к гастролям Государственного еврейского театра в Ленинграде». И тон этих заметок и их обилие создавали впечатление, что надвигается на наш скромный театральный Ленинград какое-то важное, чрезвычайное событие.
Статьи руководителей и не-руководителей театра, разменявшие задачи и характер театра, были полны само-и просто восхвалений. С бу
бенцами, с колоколами, с фанфарами, в общем с превеликим шумом открылись гастроли этого театра в Ленинграде.
В газетах появилось также извещение о том, что еврейская секция ГУБОНО устраивает чествование этого театра.
Словом, такой революционный театр, что дальше идти некуда!
Но вот сквозь удушливый дым самодельного фимиама стали различаться кой какие контуры новых, довольно неожиданных обстоятельств,
Я говорю о формализме этого театра, о его эстетской формальной установке и мистической, что было единодушно отмечено критикой, постановке «Ночь на старом рынке».
Как будто за это особых чествований в СССР устраивать не полагается, как будто душок здесь совсем не «революционный», как бы ни распинались и ни звонили в рекламные бубенцы руководители театра.
Я пишу эту заметку уже после отъезда театра, так как именно теперь мне стал известен, на мой взгляд, возмутительный факт самых рыночных приемов рекламы Государственного еврейского театра. Речь идет о том, что юркие люди — из числа ли администрации, ретиво гонявших со спектаклей театра представителей журналов, или может быть специальных рекламмахеров этого театра — сновали по редакциям ленинградской прессы с пачками готовых рецензий о театре, предлагая любую — на выбор (ну, прямо как с лотка!).
Этакие.... простите — «революционеры»!
Как тут таких ловких людей не почествовать простодушным людям, не сумевшим разобраться как следует, где коммерция, а где суть!
Мне думается все-таки, что газетная заметка была обрывком того же Госетовского фимиама рекламы, что еще характернее для приемов «работы» этого театра.
В общем след от театра нехороший остался.
Бубенцы оказались колоколами рекламы, революционность — «ночью на старом рынке», а фимиам газетных заметок — простым самоварным ча
дом, домашним способом скрыть свое истинное, достаточно неприглядное лицо.
С. ВОСКРЕСЕНСКИЙ