ЗАДВОРКИ ЗРЕЛИЩНОГО ИСКУССТВА

IV
Псевдо-революционная песня [*)].
Первые годы революции в поисках песенной тематики отмечены стремлением отразить в сюжете величие эпохи бури и натиска на твердыни капиталистического мира. Революция требовала новой песни. Когда по ее зову на защиту страны Советов встали сотни тысяч трудящихся масс, когда была создана Красная армия, когда республика трудящихся под натиском интервен
тов превратилась в боевой лагерь,—потребность в песне была крайне велика: с нею шли в бой, на субботники и пролетарские празднества.
Была нужда, но почти не было ни своих авторовтекстовиков, ни тем более композиторов. На пошлень
кие мотивы романса «Белая акация» и цыганского разухабистого «Шарабана» возникли безымянные песни о красных окопах и разгроме Колчака. Классическим среди этих произведений следует считать песню Демьяна Бедного «Как родная меня мать провожала», хотя и использовавшую один из старых популярных мотивов, но зато значительную по своим формальным и литературным достоинствам.
Эта серия революционных песен на знакомые мувыкальные темы, часто очень дешевенькие и пошленькие, характерна, по преимуществу, анонимным творче
ством. Имен авторов мы не знаем, повидимому, песни писались не одним лицом, а складывались коллективно. В них хотя коряво, кособоко, но все же отрази
лись героические моменты нашей революции. Это — примитив, лубок, вполне естественный в период сокрушительной ломки всего старого. Его нельзя назвать суррогатом, подделкой под революционность; это был неизбежный этап в эволюции песенного творчества, целиком рожденный и созданный революционным энтузиазмом и порывом.
Переход от гражданской войны к мирному строительству ознаменовался кризисом этого жанра. Перед страной разворачивались широкие перспективы социа
листического и культурного строительства, материально она богатела, что, в свою очередь, содействовало культурному росту населения и процессу оформления но
вого быта. Эти обстоятельства требовали улучшения сюжетных и формальных качеств примитивной революционной песни эпохи военного коммунизма.
Требовали, но не находии. По инерции шло безымянное творчество, использующее популярные мотивы; по инерции оно перелицовывало старую текстовую ткань песен на новый, якобы революционный лад. Отсюда и пошла псевдо-революционная песня. В отличие от подлинной, хотя во многом и наивной, создан
ной в невероятно тяжелые годы голода и борьбы с контр-революцией, она возникла в обстановке нарож
дающихся пивных и воскрешающего обывателя, вновь дорвавшегося до относительно спокойного зоологического существования.
Как на любопытный образец подобного творчества, укажем на распространенную в первые годы НЭП’а песню о Распутине на мотив «Ухаря купца».
РАСПУТИН 1. «Ехал из Тюмени
Гришка купец,
Выехал обедать
Он в царский дворец. 2. Там Сашка и Машка
Сидят за столом,
А сам Николашка Пошел за вином.
3. Несет Николашка Бутылку вина,
А там за столом Уж беседа полна.
[*)] Продолжение. См. №№ 30, 31, и 32 «Ж. И.».
4. Там Гришка и Сашка Обнявшись сидят,
А царские дочки Завистно глядят.
5. Царские дочки
В ненависть пришли И с такой речью
К мамаше пошли:
6. «Довольно, мамаша, Тебе нас томить, Время настало
Тебя нам сменить».
7. По всем по хоромам Погасли огни,
Гришка и Ольга Спать полегли.
8. На утро с похмелья Бродит голова;
«Давай, Николашка, Скорее вина!»
9. Несет Николашка Бутылку вина,
А Гришка Распутин Лежит, сатана.
10. Вставай, поднимайся, Вставай, наш отец,
Вставай, поднимайся, Проезжий купец!
Царизм в этой песне осмеивается с альковной и алкогольной точек зрения. Тематическая установка, сдобренная грубой порнографией, почти безошибочно помогает нам определить физиономию социального заказчика подобного репертуара. Это — обыватель после
революционной формации. Он, конечно, республиканец, ненавидит царизм, рад его дискредитации, но эта дискредитация должна быть сенсационной, должна ко
паться в грязном белье. Обилие алкоголя в песне характеризует обстановку, в которой она возникала. Это—кабак. Обыватель и кабак — вот те «Сциллы и

ПЕРСПЕКТИВЫ МОС☛

Само собою разумеется, что всякие предположения о наступающем в Москве театральном сезоне в данный момент — весьма гадательны и пока еще особо твер
дой почвы под собой не имеют. Из опытов прошлого мы знаем, что очень часто театры в течение сезона довольно круто поворачивают в сторону от всех своих планов и предположений. Ведь плановость, планомерность, рационализация — это по настоящий день самое уязвимое место большинства наших даже самых передовых театров.
Правда, иногда — не по их вине; ведь дело художественного производства — одна из самых щепе
тильных и капризных отраслей культурного фронта. Была, скажем, заказана драматургу пьеса, но он по
чему то не сумел ее дать театру к намеченному сроку; а то бывает, что пьеса автором сдана театру в срок, а глядишь, в Главреперткоме произошла за
минка — и пьеса или надолго там застрянет или ей совсем не суждено будет увидеть свет рампы.
Бывает и так, что все эти препятствия преодолены, пьеса доведена до публичного показа, и вдруг — провал... Это опять-таки расстраивает все планы театра.
Но это — лишь самые обычные, даже перманентные помехи, сопутствующие театру и вставляющие палки в колеса его планирования. И притом они свой
ственны вообще всякому театру и вне СССР. И поэтому опубликованные в печати планы и предполо