по всем линиям литературной работы и что художникэто просто наилучший организатор матерьяла. А значит необходимо растворить поэтов и писателей в ли
тературно-профессиональной, классово подобранной среде и отличать работников по степени качества его про
дукции, а не по роду его занятий. В настоящее время достаточно писать плохие стихи, чтобы быть «выше
талантливого фельетониста, потому что стихи сами по себе,—как жанр,—принято считать сферой «высокого
творчества. Подобный типично-буржуазный фетишизм фантазирующего творчества не к лицу классу реальных и сознательных строителей жизни. И Ваппу—прежде
всего. Его эстетизм—наследие и трудно преодолеваемое наследие многосотлетней буржуазной традиции, основательно впитавшейся в пролетарские мозги. Но тра
диция эта тем не менее может и должна быть свергнута. Первый же шаг к такому низвержению кумиров клас
сового врага—организационная перестройка. Она облег
чит выработку новых методов творчества в литературе, сведет в одни ряды работников разных специальностей, унифицирует их приемы, обагатит их и создаст базу для самостоятельной пролетарской литературной продукции.
Б. АРВАТОВ.
Единым махом... (Опыт дружественной комплекс-дискуссии).
Но отрицая истины классических изречений — о тщете исканий «единой» истины, о рождении ее из столкновения контрастных суждений etc, я все же ре
шаюсь утверждать, что единый критерий, внедискуссионный, «абсолютный» для данной эпохи (или момента, безразлично)—необходимо должен быть установлен прежде, чем могут быть допущены «столкновения» су
ждений по частным вопросам... Иначе мы обрекаем себя на блуждание в первозданном хаосе мнений, вполне непроизводительное.
В последнем десятке №№ нашего журнала определенно развертывается новый фронт: социально-музыкальная проблема решительно поставлена в боевой порядок дня. Передовица № 37-го категорически это констатирует. Целая серия статей разнообразных авторов красноречиво об этом свидетельствует. И однако...
Я начну с самой декларации «Музыка—пролетариату». Это легко сказать, тем более легко, что к концу 8-го года победоносного Октября это даже уже не «внедискуссионный лозунг», а попросту трюизм: слово «музыка» может быть здесь заменено любым понятием из перечня житейских благ: искусство, наука, культура, здоровый труд, отдых, пища, жилище... власть над миром, наконец... А конкретно?..
Конкретно—канонизация случайного «изречения»... «одного рабочего—участника совещания»:
— «Дайте рабочему музыку реальную!»
«В этих лаконических словах, если в них честно вдуматься»... право же, товарищи, ничего не «кроется», кроме «довольно невразумительно» выраженной неудо
влетворенности результатами этого «не совсем удачного совещания», которому и такая «формула» показалась «вехою, мимо которой нельзя пройти»,—ибо само совещание в декларации своей сказало и еще того мень
ше: «музыка должна быть завоевана рабочими». А как все это прикажете понимать? Стоит ли за этими «за
воеваниями» и «реальностями» (мнимыми) какое-либо
действительно реальное содержание, действительно «большая мысль, которую требуется расшифровать»?
В 39 тов. Коваль в статейке «Хлеба вместо камня» пытается это сделать.
«...реальное искусство, т. е. искусство с пролетарским революционным содержанием»...
«Есть ли такое искуство?» — спрашивает себя далее тов. Коваль и отвечает:
«Да, оно нарождается, как бы старательно ни замалчивалй (?) наши почтенные и полу (?)- почтенные музспецы это неприятное для них
явление и как бы они ни дисквалифицировали несомненное показательное его значение».
Увы, эта цитата «дисквалифицирует» в «полупопочтенные» в первую голову... Арсения Авраамова, который в течение ряда последних лет только и делает, что «дисквалифицирует» это «нарождающееся» искусство, реальное лишь своим «деловым», «производ
ственным» подходом... к кассе музиздательств. Какое там «замалчивание»!—благим матом ору «перманентнона страницах «Правды», «Советского Искусства», «Муз. Нови», «Нового Зрителя» («Ленин и Левины»), требую ревизии муз. агитотделов, конфискации и пе
регонки на чистую бумагу тысяч пудов (какое там «нарождающееся»!) уже изданной макулатуры («Сов. Иск. № 6)...
В чем же дело, тов. Коваль? Дело в том, что:
1. —против музыкальной «агитки» по существу никто не возражает, ибо если она из рук вон плоха, то массовому потребителю—рабочему совершенно безразлично—«по бездарности» или «по молодости и неопытности композитора» это произошло...
2. —а происходит это ни по тому, ни по другому— но по причине халтурного подхода «композиторовк этого рода заданиям, которых они сами не уважают,—Игорь Глебов здесь, извините, не при чем...
3. —и разве будет неправ некий «заслуженный профессор» фортепиано, предпочтя дать ученику вариации Бетховена или Шумана «вместо», скажем, вполне беспомощного и невероятно скучного и длинного «Рево
люционного Карнавала» (отнюдь не «бездарного», но) «молодого и неопытного» Климентия Корчмарева? Что будет в данном случае «хлебом» и что «камнем»—а что и чем - то неудобоназываемым—это еще большой вопрос:
4. —вообще же нужно установить, как принцип, что пролетарское происхождение не освобождает
композитора от обязанности заботиться о качестве продукции выпускаемого им «на рынок» товара, вообще, а тем более—агиттовара.
— Музыкальная агитка!.. Что ж? — Это не плохо. Пролетарское музыкальное искусство,
прежде чем (?) достигнуть подлинного (!) мастерства в новых формах, повидимому, должно пройти и эту фазу».
«Если честно вдуматься» в эту цитату из т. Коваля—что получается? Ведь это же самая трудная и самая ответственная из форм музыкального творчества!.. как же мыслимо «прежде чем» и без «подлинного»?
Тов. В. Блюм в № 31 иначе ставит проблему «хлеба и камня»: он утверждает, что музыка фокс
трота и есть чаемый пролетариатом «насущный хлеб».