Это самое, но с гораздо большей остротой, мог бы сказать какой-нибудь филистер в журнале «Аполлон
за 1907 год. Кузмин так думает в 1925 году. Это хуже, но—пора, казалось бы, провозгласить эстетизм (как это уже сделано с религией) частным делом гра
жданина и, уж во всяком случае, не втягивать силком его адептов в революционную борьбу рабочих.
На Кузмина—никаких надежд. Особо—о Волошине, Белом, Замятине... В. ПЕРЦОВ.
Не так давно „Жизнь Искусства“ с известным, но очень осторожным недоверием отнеслась к гордому за
явлению журнала „Искусство Трудящимся“, будто постановлением Отдела печати ЦК ему присвоена какая то руководящая, дающая теоретические и идеоло
гические директивы прочим московским театральным журналам роль. „Жизнь Искусства“, снедаемая любо
пытством, тогда же предложила „Искусству Трудящихся“ напечатать это лестное постановление. С тех пор про
шло около месяца—и „руководящий“ орган теапечати ни гу-гу, словно в рот воды набрал.
Здесь, в Москве, „повышение в чине“ именно этого журнала произвело не малое смущение. В чем дело?
Какие директивы может давать журнал, не имеющий никакой ни теаполитической, ни идеологической линии? Как может руководить орган со случайным, каким-то „безработным“ составом сотрудников, среди которых ни одного сколько-нибудь звучащего театрально или поли
тически имени? Наконец, журнал, у которого „Жизнь Искусства“ еженедельно регистрирует капитальнейшие промахи по части как раз идеологической, теоретической и всякой другой?..
В настоящее время мы можем с точностью до одной тысячной установить, что такого постановления Отдела
печати ЦК о журнале „Искусство Трудящимся“ не было. Этим объясняется и скромное молчание хлестаковствующего журнала.
В связи с этим для любителей психологических загадок встает вопрос: на что, собственно, рассчитывали? Но ведь „рассчитывал“ же на что-то тот советский Хлестаков (см. недавний фельетон Сосновского), который,
будучи уже арестован за самозванство, потребовал, чтобы его „соединили с Кремлем“!..
Это явление не стоит одиноко. Беспринципность стала нормой для московской театральной печати—спе
циальной и на последних страницах—общей. Только на этой почве и возможно было появление известной, сколько разудалой, столько же и необоснованной статьи Ю. Ларина.
Об этом засилии в Москве желтой теажурналистики надо говорить и кричать на всех перекрестках. И, по
истине, странно было узнать, что тов. Луначарский
доволен тем, что в Москве „травля ак-театров“ уже „не в моде“.. Никакой „травли“, конечно, и не было; но что теперь прочно установилось в московской теапечати рептильное отношенію к ак-театрам — это так. Для массы наших теажурналистов—это воскреше
ние „добрых“ старых дореволюционных традиций,— когда можно было ругать все театры, кроме „императорских“.
За отсутствием больших тем, пробавляются театральными сплетнями или раздувают пустяковые инцидентики, гроша ломаного нестоящие.
Случился такой забавный случай. В вечно торопящейся (как ей и подобает) „Вечерней Москве“, в самый день премьеры „Тень осла“ (в театре б. Корш), по
явилась, парадно поданная, с рисуночками, рецензия К. Фамарина. Рецензия, что называется, крыла поста
новку и целый ряд исполнителей. Но... оказалось, что один из персонажей (философ Демокрит) еще на по
следней генеральной репетиции режиссурой был изъят из постановки. Вслед за этим рецензент в письме в ре
дакцию объяснил, что он был на 1-й генералке, что роль Демокрита была изъята режиссурой после того,
как технически оказалось уже невозможным вынуть „криминальный“ абзац — и честно выражал сожаление по поводу случившегося. Казалось бы, инцидент ликвидирован?
К удивлению, „Новый Зритель“ подхватил эту чепуху, заслуживавшую, в лучшем случае, мимолетной
улыбки и посвящает ей целые две заметки делая вид, будто, действительно, что-то случилось ..
В том же номере (41-м) этот совсем пожелтевший журнал печатает в фельетоне „Сценарий из эпохи гражданской войны“, прямо соскочивший на страницы
органа МОНО (!) со столбцов „Руля“ или „Последних Новостей“... Верно, что наши агитационные сценарии плохи, но... то же бы ты слово, да не так бы молвил, о, „Новый Зритель“! Это отсутствію политической чут
кости так характерно для беспринципной теажурналистики.
А на ряду с этим, конечно, и политическая безграмотность. В этом же номере В. Масс пишет о „Тени осла“ (о переделке, шедшей в театре б. Корш) совсем
совсем главреперткомским, как его себе представляют т.т. Ю. Ларины, языком:
В идеологическом смысле в глазах русского зрителя пьеса не может не казаться кощун
ственной и явно контрреволюционной. Ее смысл— осмеяние классовой борьбы и откровенная похвала монархии.
Читатель ,,Жизни Искусства“ уже знает из нашего прошлого письма, что в „Тени осла“ предается осмея
нию не классовая борьба, а парламентская „борьба фашизма и социал-соглашательства. Спутать классовую борьбу с парламентской болтовней—на это взять наших теаспецов.
Ах, неблагополучно на фронте нашей теакритики и теажурналистики! САДКО.
Поставленная ІІІ-ей студией Вахтангова пьеса „Виринея“ (Сейфуллина и Правдухин) заслуживает должного внимания.
Прежде всего, это—пьеса наших дней, захватывающая февральский переворот с последующим затем со
бытиями, как, например, выборы представителей в далекой деревне и т. п.
Первое достоинство данной пьесы—то, что она близка к современности. Второе—она глубоко развертывает деревенский быт со всеми его старыми предрассудками.
Не менее ценна она и в своем художественном оформлении на сцене Государственной Студиии им. Вах
тангова. Хороша игра Алексеевой, дающей правдивый образ бытовой деревенской девушки (Виринея). Харак
терен Толчанов в роли Магары, Балихин (Василий), да и прочие участники спектакля. В целом—крепкая, значительная постановка. Б. БАРКОВ-БУРЛАК.
за 1907 год. Кузмин так думает в 1925 году. Это хуже, но—пора, казалось бы, провозгласить эстетизм (как это уже сделано с религией) частным делом гра
жданина и, уж во всяком случае, не втягивать силком его адептов в революционную борьбу рабочих.
На Кузмина—никаких надежд. Особо—о Волошине, Белом, Замятине... В. ПЕРЦОВ.
МОСКОВСКИЕ ПИСЬМА
Не так давно „Жизнь Искусства“ с известным, но очень осторожным недоверием отнеслась к гордому за
явлению журнала „Искусство Трудящимся“, будто постановлением Отдела печати ЦК ему присвоена какая то руководящая, дающая теоретические и идеоло
гические директивы прочим московским театральным журналам роль. „Жизнь Искусства“, снедаемая любо
пытством, тогда же предложила „Искусству Трудящихся“ напечатать это лестное постановление. С тех пор про
шло около месяца—и „руководящий“ орган теапечати ни гу-гу, словно в рот воды набрал.
Здесь, в Москве, „повышение в чине“ именно этого журнала произвело не малое смущение. В чем дело?
Какие директивы может давать журнал, не имеющий никакой ни теаполитической, ни идеологической линии? Как может руководить орган со случайным, каким-то „безработным“ составом сотрудников, среди которых ни одного сколько-нибудь звучащего театрально или поли
тически имени? Наконец, журнал, у которого „Жизнь Искусства“ еженедельно регистрирует капитальнейшие промахи по части как раз идеологической, теоретической и всякой другой?..
В настоящее время мы можем с точностью до одной тысячной установить, что такого постановления Отдела
печати ЦК о журнале „Искусство Трудящимся“ не было. Этим объясняется и скромное молчание хлестаковствующего журнала.
В связи с этим для любителей психологических загадок встает вопрос: на что, собственно, рассчитывали? Но ведь „рассчитывал“ же на что-то тот советский Хлестаков (см. недавний фельетон Сосновского), который,
будучи уже арестован за самозванство, потребовал, чтобы его „соединили с Кремлем“!..
Это явление не стоит одиноко. Беспринципность стала нормой для московской театральной печати—спе
циальной и на последних страницах—общей. Только на этой почве и возможно было появление известной, сколько разудалой, столько же и необоснованной статьи Ю. Ларина.
Об этом засилии в Москве желтой теажурналистики надо говорить и кричать на всех перекрестках. И, по
истине, странно было узнать, что тов. Луначарский
доволен тем, что в Москве „травля ак-театров“ уже „не в моде“.. Никакой „травли“, конечно, и не было; но что теперь прочно установилось в московской теапечати рептильное отношенію к ак-театрам — это так. Для массы наших теажурналистов—это воскреше
ние „добрых“ старых дореволюционных традиций,— когда можно было ругать все театры, кроме „императорских“.
За отсутствием больших тем, пробавляются театральными сплетнями или раздувают пустяковые инцидентики, гроша ломаного нестоящие.
Случился такой забавный случай. В вечно торопящейся (как ей и подобает) „Вечерней Москве“, в самый день премьеры „Тень осла“ (в театре б. Корш), по
явилась, парадно поданная, с рисуночками, рецензия К. Фамарина. Рецензия, что называется, крыла поста
новку и целый ряд исполнителей. Но... оказалось, что один из персонажей (философ Демокрит) еще на по
следней генеральной репетиции режиссурой был изъят из постановки. Вслед за этим рецензент в письме в ре
дакцию объяснил, что он был на 1-й генералке, что роль Демокрита была изъята режиссурой после того,
как технически оказалось уже невозможным вынуть „криминальный“ абзац — и честно выражал сожаление по поводу случившегося. Казалось бы, инцидент ликвидирован?
К удивлению, „Новый Зритель“ подхватил эту чепуху, заслуживавшую, в лучшем случае, мимолетной
улыбки и посвящает ей целые две заметки делая вид, будто, действительно, что-то случилось ..
В том же номере (41-м) этот совсем пожелтевший журнал печатает в фельетоне „Сценарий из эпохи гражданской войны“, прямо соскочивший на страницы
органа МОНО (!) со столбцов „Руля“ или „Последних Новостей“... Верно, что наши агитационные сценарии плохи, но... то же бы ты слово, да не так бы молвил, о, „Новый Зритель“! Это отсутствію политической чут
кости так характерно для беспринципной теажурналистики.
А на ряду с этим, конечно, и политическая безграмотность. В этом же номере В. Масс пишет о „Тени осла“ (о переделке, шедшей в театре б. Корш) совсем
совсем главреперткомским, как его себе представляют т.т. Ю. Ларины, языком:
В идеологическом смысле в глазах русского зрителя пьеса не может не казаться кощун
ственной и явно контрреволюционной. Ее смысл— осмеяние классовой борьбы и откровенная похвала монархии.
Читатель ,,Жизни Искусства“ уже знает из нашего прошлого письма, что в „Тени осла“ предается осмея
нию не классовая борьба, а парламентская „борьба фашизма и социал-соглашательства. Спутать классовую борьбу с парламентской болтовней—на это взять наших теаспецов.
Ах, неблагополучно на фронте нашей теакритики и теажурналистики! САДКО.
ВИРИНЕЯ
Поставленная ІІІ-ей студией Вахтангова пьеса „Виринея“ (Сейфуллина и Правдухин) заслуживает должного внимания.
Прежде всего, это—пьеса наших дней, захватывающая февральский переворот с последующим затем со
бытиями, как, например, выборы представителей в далекой деревне и т. п.
Первое достоинство данной пьесы—то, что она близка к современности. Второе—она глубоко развертывает деревенский быт со всеми его старыми предрассудками.
Не менее ценна она и в своем художественном оформлении на сцене Государственной Студиии им. Вах
тангова. Хороша игра Алексеевой, дающей правдивый образ бытовой деревенской девушки (Виринея). Харак
терен Толчанов в роли Магары, Балихин (Василий), да и прочие участники спектакля. В целом—крепкая, значительная постановка. Б. БАРКОВ-БУРЛАК.