ПЕРСИМФАНС, как завоевание Октябрьской музыкальной культуры
По существу рискованная, казалось бы, идея оркестра без дирижера, идея «самоуправляющегося» оркестра получила у нас в СССР практи
ческое осуществление и восторженное признание не только со стороны широких масс слушателей, но и со стороны выдающихся авторитетов музы
кального искусства (А. К. Глазунов, Отто Клем
перер и мн. др.). И, конечно, в этом заключается большая культурная победа, одержанная на художественном фронте Первым Симфоническим Ансамблем Моссовета (Персимфанс).
В основе деятельности Персимфанса лежит ансамблевый метод проработки музыкальных про
изведений. Сущность его заключается в том, что в Персимфансе «каждый оркестрант слушает каждого другого и всех в целом[*)]». «Иными словами, коллектив Персимфанса в принципе является само
деятельным камерным ансамблем, расширенным до пределов симф. оркестра. И опыт показал, что «сила увлечения и единства, доступная ограни
ченному ансамблю, в оркестре может приобрести совершенно новый размах».
Если истории музыки и известны отдельные случайные выступления оркестров без дирижера,
то все же можно сказать, что нигде и никогда пути ансамблевого симфонического исполнения не
исследовались так систематически и упорно, нигде и никогда так широко еще не выявлялись воз
можности музыкальной коллективной рефлексоло
гии. Значительные художественные достижения
Персимфанса могли явиться результатом лишь исключительного напряжения коллективистического мышления.
Персимфанс, признавая огромное значение тщательной подготовки исполнения, как этапа проработки партитуры, отрицает, однако, «непо
грешимость» и «неделимость» власти дирижера, отрицает его «диктатуру» и «абсолютизм», а также необходимость присутствия дирижера за пультом в момент исполнения. Персимфанс утверждает необходимость сознательного участия в предварительной работе каждого оркестранта, необходи
мость творческого осознания каждым отдельным артистом своего участия в коллективном испол
нении. И практика работы Персимфанса показала возможность инициативы в порядке исполнения. Таких случаев проявления интересной и ценной инициативы в 5-летней практике Персимфанса не мало. Напр., в одном из исполнений «Шехеразады» «трубы совершенно неожиданным accellerando (ускорением) увлекли оркестр и дали пре
восходный эффект, которого не было в других исполнениях в том же составе».
[*)] Арнольд Цуккер. О симфоническом ансамбле . Изд. «Об-ва друзей симф. ансамбля». Москва. 1924. Оттуда же— дальнейшие цитаты. Курсив везде мой. И. Ш.
Касаясь общего характера исполнения Персимфанса, я по личным впечатлениям с уверен
ностью могу сказать, что ни в одном оркестре мне не приходилось слышать такого изумительного строя, такой певучести струнных, такого четкого и в то же время насыщенного звучания с оттенком специфической скупости «педализации», столь ха
рактерной для современной интерпретации, про
являющейся у крупнейших художников звука (Э. Петри, А. Мооди, Ф. Крейслер, Ж. Вьенер). В Персимфансе нет ревущих, гудящих и царапающих (у струнных) звучностей. Рельефная не
редача самых запутанных нитей голосоведения делает удобопонятным музыкальное произведение любой сложности. Эта удобопонятность в значительной мере усугубляется мудрой простотой интерпретационного замысла (вырабатываемого Художественным Советом «Персимфанса») и точ
ностью его передачи (изумительно планомерные динамические оттенки!), что в сильной степени приближает концерты Персимфанса к массам, а такой победой может гордиться далеко не всякий оркестр.
Специфическим условиям «подготовки исполнения» соответствует специфическая посадка Ан
самбля. Скрипачи сидят полукругом, занимая все протяжение слегка закругленной рампы, спиною— к слушателям, лицом — к оркестру. Первый пульт первых скрипок находится как раз посередине рампы (бывшее место дирижерского пульта). Кроме того скрипачи сидят на особых подмостках, по
степенно повышающихся от центра к краям, что дает им (скрипачам) возможность видеть весь Ансамбль и друг друга. Деревянные духовые рас
положены перед первым пультом первых скрипок, при чем флейты и кларнеты сидят лицом к гобоям и фаготам. Представители других инструментов и групп расположены в более или менее привычном порядке.
На репетициях работой руководит первый концертмейстер проф. Л. М. Цейтлин (перед ним— партитура), причем свою скрипичную партию играет на ряду со всеми; в большой степени его руководство разделяет второй концертмейстер— проф. А. И. Ямпольский. Нередко вступают с пред
ложениями и замечанияяи представители других оркестровых групп.
Ни в одном оркестре мне не приходилось наблюдать такого любовного отношения к партитуре, такого стремления выполнить ее на сто процен
тов. Проведя какую-нибудь программу в концерте первого абонемента, Персимфанс к повторному исполнению той же программы в следующем абонементе делает не менее трех репетиций.
К недочетам Персимфанса следует отнести недостаточную целостность концепции в передаче крупных форм. Такое впечатление у меня сложи
По существу рискованная, казалось бы, идея оркестра без дирижера, идея «самоуправляющегося» оркестра получила у нас в СССР практи
ческое осуществление и восторженное признание не только со стороны широких масс слушателей, но и со стороны выдающихся авторитетов музы
кального искусства (А. К. Глазунов, Отто Клем
перер и мн. др.). И, конечно, в этом заключается большая культурная победа, одержанная на художественном фронте Первым Симфоническим Ансамблем Моссовета (Персимфанс).
В основе деятельности Персимфанса лежит ансамблевый метод проработки музыкальных про
изведений. Сущность его заключается в том, что в Персимфансе «каждый оркестрант слушает каждого другого и всех в целом[*)]». «Иными словами, коллектив Персимфанса в принципе является само
деятельным камерным ансамблем, расширенным до пределов симф. оркестра. И опыт показал, что «сила увлечения и единства, доступная ограни
ченному ансамблю, в оркестре может приобрести совершенно новый размах».
Если истории музыки и известны отдельные случайные выступления оркестров без дирижера,
то все же можно сказать, что нигде и никогда пути ансамблевого симфонического исполнения не
исследовались так систематически и упорно, нигде и никогда так широко еще не выявлялись воз
можности музыкальной коллективной рефлексоло
гии. Значительные художественные достижения
Персимфанса могли явиться результатом лишь исключительного напряжения коллективистического мышления.
Персимфанс, признавая огромное значение тщательной подготовки исполнения, как этапа проработки партитуры, отрицает, однако, «непо
грешимость» и «неделимость» власти дирижера, отрицает его «диктатуру» и «абсолютизм», а также необходимость присутствия дирижера за пультом в момент исполнения. Персимфанс утверждает необходимость сознательного участия в предварительной работе каждого оркестранта, необходи
мость творческого осознания каждым отдельным артистом своего участия в коллективном испол
нении. И практика работы Персимфанса показала возможность инициативы в порядке исполнения. Таких случаев проявления интересной и ценной инициативы в 5-летней практике Персимфанса не мало. Напр., в одном из исполнений «Шехеразады» «трубы совершенно неожиданным accellerando (ускорением) увлекли оркестр и дали пре
восходный эффект, которого не было в других исполнениях в том же составе».
[*)] Арнольд Цуккер. О симфоническом ансамбле . Изд. «Об-ва друзей симф. ансамбля». Москва. 1924. Оттуда же— дальнейшие цитаты. Курсив везде мой. И. Ш.
Касаясь общего характера исполнения Персимфанса, я по личным впечатлениям с уверен
ностью могу сказать, что ни в одном оркестре мне не приходилось слышать такого изумительного строя, такой певучести струнных, такого четкого и в то же время насыщенного звучания с оттенком специфической скупости «педализации», столь ха
рактерной для современной интерпретации, про
являющейся у крупнейших художников звука (Э. Петри, А. Мооди, Ф. Крейслер, Ж. Вьенер). В Персимфансе нет ревущих, гудящих и царапающих (у струнных) звучностей. Рельефная не
редача самых запутанных нитей голосоведения делает удобопонятным музыкальное произведение любой сложности. Эта удобопонятность в значительной мере усугубляется мудрой простотой интерпретационного замысла (вырабатываемого Художественным Советом «Персимфанса») и точ
ностью его передачи (изумительно планомерные динамические оттенки!), что в сильной степени приближает концерты Персимфанса к массам, а такой победой может гордиться далеко не всякий оркестр.
Специфическим условиям «подготовки исполнения» соответствует специфическая посадка Ан
самбля. Скрипачи сидят полукругом, занимая все протяжение слегка закругленной рампы, спиною— к слушателям, лицом — к оркестру. Первый пульт первых скрипок находится как раз посередине рампы (бывшее место дирижерского пульта). Кроме того скрипачи сидят на особых подмостках, по
степенно повышающихся от центра к краям, что дает им (скрипачам) возможность видеть весь Ансамбль и друг друга. Деревянные духовые рас
положены перед первым пультом первых скрипок, при чем флейты и кларнеты сидят лицом к гобоям и фаготам. Представители других инструментов и групп расположены в более или менее привычном порядке.
На репетициях работой руководит первый концертмейстер проф. Л. М. Цейтлин (перед ним— партитура), причем свою скрипичную партию играет на ряду со всеми; в большой степени его руководство разделяет второй концертмейстер— проф. А. И. Ямпольский. Нередко вступают с пред
ложениями и замечанияяи представители других оркестровых групп.
Ни в одном оркестре мне не приходилось наблюдать такого любовного отношения к партитуре, такого стремления выполнить ее на сто процен
тов. Проведя какую-нибудь программу в концерте первого абонемента, Персимфанс к повторному исполнению той же программы в следующем абонементе делает не менее трех репетиций.
К недочетам Персимфанса следует отнести недостаточную целостность концепции в передаче крупных форм. Такое впечатление у меня сложи