Я не сторонник такого притупления художественных противоречий и обезличения современного изо-искусства. Я знаю, что мощность, актив
куренции и неограниченного анархического соревнования группировок искусство должно задох
нуться и замолчать. От того, что Фальк объединился с протоколистами, он не перестал по своему видеть мир и не отказался от своей бубновой ма
неры письма. Я знаю, что АХРР современем распадется на свои составные части.
Но я понимаю экономику АХРР. Ясно, что художник не может жить и работать, не получая заказов и командировок, не имея надежд на покупку его произведений новым государством и но
вым обществом, не имея мастерской, материала и коллективной поддержки. Экономика современ
ного художника - одиночки гонит его в артель. АХРР и есть такая артель, только наиболее вли
ятельная артель, обладающая внешней видимостью преимущественной поддержки государством. Остав
ленный на произвол рыночной стихии, художникодиночка не может выбирать, если могуществен
Что из этого следует?
Следует ли из этого, что все группировки станковистов должны войти в АХРР? Пожалуй,
если они не обнаружат такой оторванности от жизни и революции, как «4 искусства», и если они сохранят внутри АХРР свое художественное лицо. Но ведь это будет не художественная ас
социация, а федерация художественных обществ? Да, это будет федерация, к которой зовет все группировки неумолимая действительность.
В чем же дело? Дело в том, что нельзя смешивать художественную группировку с профессиональным союзом. Надо с полной отчетли
востью установить, что художественные общества и ассоциации не являются профессиональнопроизводственными обвинениями, выполня
ющими профсоюзные функции по изысканию заработков и заказов своим членам, но идео
логическими группировками, выражающими определенные течения в современном советском изобразительном искусстве. Поэтому они не должны стремиться к соединению всей массы ху
дожников, как объединяет всех драматургов общество драмписателей, не имеющее идеологической плат
формы, но выполняющее функции профсоюза. Художественная группировка объединяет, как всякая партия (политическая, научная или художественная, все равно), передовое активное меньшинство на почве определенной художественно
идеологической и общественной программы. Где нет программы, там нет группировки. Нормальными принципами группировки следует считать принцип производственного деления (обви
нение графиков, скульпторов и живописцев и пр.) и принцип художественно идеологической оп
ределенности (группировки среди живописцев, графиков и т. д.).
В то же время, при наличности такой многогруппировочности художников, естественно и нормально их стремление к артельности. Противо
стоять стихии рынка, повлиять на организацию государственных и общественных заказов и за
купок, защитить свои правовые и экономические интересы художники-одиночки сумеют не только путем участия в своих идеологических группо
вых объединениях. Они должны заставить все художественные общества пойти на федерацию. На почве профессионально-производственной, на почве защиты профессиональных прав и интере
сов производства следует стремиться к созданию единой федерации всех художественных об
ществ (при сохранении идеологической самосто
ятельности и независимости каждого общества). В этой области соревнование и конкуренция яв
ляются общественно вредным и преступным делом. Нужно полное идеологическое самоопределение художников, нужна яростная идейная борьба между ними за свое понимание задач искусства, и нужно их обвинение в вопросах профессионально-производственных, нужна федерация.
ПАВЕЛ НОВИЦКИЙ
(От нашего корреспондента)
Концертный и оперный сезон начался в Берлине несколько позднее обычного. Крупнейшее событие берлинского «музыкального дня»—вступление в новую фазу длящегося уже больше года «перманентного кризиса» Берлинской Гос. Оперы (Staatsoper), начавшегося скандальным увольнением директора («интенданта») оперы Макса Шиллингса. Все это время опера управлялась «директорией», возглавляемой Generalmusikdirektor’oм (первым дирижером) Э. Клейбером.
Ha-днях прусский министр народного просвещения, не желая назначать заместителя Шиллингсу, с которым было заключено торжественное и многословное примирение («с одной стороны нельзя не признаться, с другой—нельзя не сознаться»), учредил новый пост «генерал-интенданта
всех прусских оперных государственных театров (т.-е. кроме Берлинского, еще и Кассельского и Висбаденского) и назна
чил на этот пост Гейнца Титьена (Tietjen), интенданта Берлинской Городской оперы Städtische Oper. Титьен, еще год тому назад никому решительно в Берлине неизвестный, сразу стал центром всеобщего внимания: ему и его деятель
ности посвящены целые столбцы берлинской печати, отнюдь не специально музыкальной. Год его директорства в Städtische Oper довел этот институт до высокого совершенства,
но трудно сказать, какая часть заслуг надает на его долю— несомненно, что главной «притягательной силой» Городской Оперы был ее генералмузикдиректор Бруно Вальтер (кстати сказать, только что с большой помпой отпраздновавший свое 50-летие).
Титьен предполагает самую широкую художественную автономию всем трем берлинским операм (Staatsoper имеет два театра, во вторую из них, называемую Krolloper, он предполагает привлечь к качестве Generalmusikdirektor’a Отто Клемперера, если это, как следует ожидать, увенчается успехом. Берлин, имея в качестве постоянных опер
ных дирижеров «созвездие» Вальтер—Клемперер—Блех— Клейбер, при «концертном» Фуртвенглере, займет совер
шенно уже особое музыкальное положение). Каждая из этих трех сцен составит «не конкурирующий» друг с другом репертуар. Трудно сказать, во что все это выльется—планы, во всяком случае, очень широки и «раскидисты».
Подробнее о репертуарном плане здешних оперных театров и об уже бывших постановках—в следующий раз.
Сейчас упомяну только о прекрасной постановке Бруно Вальтером бетховенского «Фиделио», возобновленного им в день 50-го дня рождения. Вечер был вполне достоин па
мяти Малера, апофеозом которого и явилась, собственно говоря, вся эта постановка. Вальтер достойно почтил память своего великого учителя. Ef. S.
ность и расцвет искусства связаны с наличностью
большого количества борющихся друг с другом художественных группировок, течений и школ. Я знаю, что вне атмосферы борьбы, взаимной кон
куренции и неограниченного анархического соревнования группировок искусство должно задох
нуться и замолчать. От того, что Фальк объединился с протоколистами, он не перестал по своему видеть мир и не отказался от своей бубновой ма
неры письма. Я знаю, что АХРР современем распадется на свои составные части.
Но я понимаю экономику АХРР. Ясно, что художник не может жить и работать, не получая заказов и командировок, не имея надежд на покупку его произведений новым государством и но
вым обществом, не имея мастерской, материала и коллективной поддержки. Экономика современ
ного художника - одиночки гонит его в артель. АХРР и есть такая артель, только наиболее вли
ятельная артель, обладающая внешней видимостью преимущественной поддержки государством. Остав
ленный на произвол рыночной стихии, художникодиночка не может выбирать, если могуществен
ная артель выбрасывает лозунг художественноидеологической терпимости ко всем стилям, кроме крайне левых. А крайне левые стили вышли из врат и пределов станкового искусства.
Что из этого следует?
Следует ли из этого, что все группировки станковистов должны войти в АХРР? Пожалуй,
если они не обнаружат такой оторванности от жизни и революции, как «4 искусства», и если они сохранят внутри АХРР свое художественное лицо. Но ведь это будет не художественная ас
социация, а федерация художественных обществ? Да, это будет федерация, к которой зовет все группировки неумолимая действительность.
В чем же дело? Дело в том, что нельзя смешивать художественную группировку с профессиональным союзом. Надо с полной отчетли
востью установить, что художественные общества и ассоциации не являются профессиональнопроизводственными обвинениями, выполня
ющими профсоюзные функции по изысканию заработков и заказов своим членам, но идео
логическими группировками, выражающими определенные течения в современном советском изобразительном искусстве. Поэтому они не должны стремиться к соединению всей массы ху
дожников, как объединяет всех драматургов общество драмписателей, не имеющее идеологической плат
формы, но выполняющее функции профсоюза. Художественная группировка объединяет, как всякая партия (политическая, научная или художественная, все равно), передовое активное меньшинство на почве определенной художественно
идеологической и общественной программы. Где нет программы, там нет группировки. Нормальными принципами группировки следует считать принцип производственного деления (обви
нение графиков, скульпторов и живописцев и пр.) и принцип художественно идеологической оп
ределенности (группировки среди живописцев, графиков и т. д.).
В то же время, при наличности такой многогруппировочности художников, естественно и нормально их стремление к артельности. Противо
стоять стихии рынка, повлиять на организацию государственных и общественных заказов и за
купок, защитить свои правовые и экономические интересы художники-одиночки сумеют не только путем участия в своих идеологических группо
вых объединениях. Они должны заставить все художественные общества пойти на федерацию. На почве профессионально-производственной, на почве защиты профессиональных прав и интере
сов производства следует стремиться к созданию единой федерации всех художественных об
ществ (при сохранении идеологической самосто
ятельности и независимости каждого общества). В этой области соревнование и конкуренция яв
ляются общественно вредным и преступным делом. Нужно полное идеологическое самоопределение художников, нужна яростная идейная борьба между ними за свое понимание задач искусства, и нужно их обвинение в вопросах профессионально-производственных, нужна федерация.
ПАВЕЛ НОВИЦКИЙ
Письма из Берлина
(От нашего корреспондента)
Концертный и оперный сезон начался в Берлине несколько позднее обычного. Крупнейшее событие берлинского «музыкального дня»—вступление в новую фазу длящегося уже больше года «перманентного кризиса» Берлинской Гос. Оперы (Staatsoper), начавшегося скандальным увольнением директора («интенданта») оперы Макса Шиллингса. Все это время опера управлялась «директорией», возглавляемой Generalmusikdirektor’oм (первым дирижером) Э. Клейбером.
Ha-днях прусский министр народного просвещения, не желая назначать заместителя Шиллингсу, с которым было заключено торжественное и многословное примирение («с одной стороны нельзя не признаться, с другой—нельзя не сознаться»), учредил новый пост «генерал-интенданта
всех прусских оперных государственных театров (т.-е. кроме Берлинского, еще и Кассельского и Висбаденского) и назна
чил на этот пост Гейнца Титьена (Tietjen), интенданта Берлинской Городской оперы Städtische Oper. Титьен, еще год тому назад никому решительно в Берлине неизвестный, сразу стал центром всеобщего внимания: ему и его деятель
ности посвящены целые столбцы берлинской печати, отнюдь не специально музыкальной. Год его директорства в Städtische Oper довел этот институт до высокого совершенства,
но трудно сказать, какая часть заслуг надает на его долю— несомненно, что главной «притягательной силой» Городской Оперы был ее генералмузикдиректор Бруно Вальтер (кстати сказать, только что с большой помпой отпраздновавший свое 50-летие).
Титьен предполагает самую широкую художественную автономию всем трем берлинским операм (Staatsoper имеет два театра, во вторую из них, называемую Krolloper, он предполагает привлечь к качестве Generalmusikdirektor’a Отто Клемперера, если это, как следует ожидать, увенчается успехом. Берлин, имея в качестве постоянных опер
ных дирижеров «созвездие» Вальтер—Клемперер—Блех— Клейбер, при «концертном» Фуртвенглере, займет совер
шенно уже особое музыкальное положение). Каждая из этих трех сцен составит «не конкурирующий» друг с другом репертуар. Трудно сказать, во что все это выльется—планы, во всяком случае, очень широки и «раскидисты».
Подробнее о репертуарном плане здешних оперных театров и об уже бывших постановках—в следующий раз.
Сейчас упомяну только о прекрасной постановке Бруно Вальтером бетховенского «Фиделио», возобновленного им в день 50-го дня рождения. Вечер был вполне достоин па
мяти Малера, апофеозом которого и явилась, собственно говоря, вся эта постановка. Вальтер достойно почтил память своего великого учителя. Ef. S.