ВЫСТАВКА В МОСКОВСКО - НАРВСКОМ☛

Судить сейчас о результатах ее, разумеется, нельзя. Сейчас можно высказаться лишь о постановке опыта. И тут надо прежде всего отметить, что в самой поста
новке этой, благодаря вдумчивости устроителей, имеется ряд сторон, делающих данную выставку крайне интересной и для обычных посетителей наших художественных выставок.
Прежде всего пред нами две пары сопоставлений:— 1) АХР и общество Куинджи и 2) «КРУГ» и аналитическая школа Филонова
В первой из них — организация, носящая титул «революционной», и в противовес к ней — О-во, давно уже завоевавшее себе репутацию самого отста
лого в искусстве, самого реакционного. И что же?
Оказывается, ровным счетом никакой разницы между ними не имеется. Даже сейчас, когда работы ахровцев и «куинджистов» размещены одни в правой, другие в левой комнате, — прямо путаешь, когда имеешь дело с продукцией «чистых» и когда стоишь перед произведением «не-чистого». Близнецы, да и только. Даже тематика не спасает. Не по ошибке ли, в самом деле, изображение мрачной бури с молнией и спиралевидным столбом смерча на первом плане (раб. И. Ко
лесникова) попало на революционную половину, а рабфаковка Геллера, добросовестно грызущая гранит науки под низкими сводами студенческого общежития, фигурирует среди реакционеров?
Во второй паре, наоборот, не может быть и речи о сближении. Это—явные полярности. Правда, в декларациях и «Круга» и «Филоновцев» настойчиво делает
ся упор на качественную сторону художественной работы. От того, «как сделана» вещь, точнее говоря, насколько доведена она до предельной степени «сделанности», зависит и сила ее действенности и самое достоинство ее. Но идут-то к этой цели обе группы совершенно разными путями. «Круг» черпает силы и уроки у «французов», как носителей традиций ху
дожественной культуры, а «филоновцы» яроетно восстают против таких кормчих, ибо вся установка их пе
реносит центр тяжести внимания на внешнюю сторону явлений, на «фасад», а «интересен не циферблат,
говорят «филоновцы», а механизм и ход часов». «Ма
стера аналитического искусства воспринимают объект (предмет), явления и процессы исключительно в их внутренней значимости».
Как отнесется рабочая среда к устремлениям таких антагонистов,—покажет сводка отзывов и итоги дис
путов. Сейчас можно лишь приветствовать ту остроту постановки вопроса, какую устроители сумели внести в организацию выставки. Надо отдать справедливость и «Кругу», и «4-м искусствам», и «филоновцам», что и те и другие подошли к отбору вещей с должной полной серьезностью. «Филоновцы» дали совершенно новые вещи, прекрасно проработанные. Есть среди них и такая работа, как деревянная статуя скульптора Суворова, произведение исключительное и по мастерству, и по силе, и по своеобразности художественного восприятия и оформления.
Затем к положительным сторонам устройства выставки надо отнести и те пояснения, которыми она сопровождается. Я имею в виду не только дежурства участников отдельных обществ, которые в определен
ные дни и часы разъясняют посетителям недоуменные вопросы их. Не меньшее значение имеют и письменные материалы—декларации, схемы и таблички к карти

О ЗАБЫТОМ

Начало нового производственного кино-года ознаменовано довольно отрадным фактом: мы имеем значительное усиление сектора неигровой ленты в совет
ском кино. Только недавно выпущены два больших документальных фильма—«Россия Николая II и Толстой» и «Подвиг во льдах». Выходивший до 1-го октября раз в неделю Совкино-журнал выходит теперь
два раза. На очереди — выпуск ряда мультфильмов («Спасайте миллионы», «Буйная дорога»).
И однако с неигровой лентой далеко не все благополучно. Если ее количественная пропорция в общей массе советской кино-продукции и увеличилась, то качественное разнообразие явно оскудевает.
Неигровый фильм свелся всего-на-всего к двум типам: к хронике и к культфильму, имеющему чисто
дидактическую или учебную установку («Алкоголь», · «Спасайте миллионы»). Все остальные возможные принципы организации реального материала преданы забвению. Не только не нащупываются новые возмож
ности неигрового кино, но и то, что было найдено, теперь почти забыто. Забыт созданный еще пять лет тому назад Вертовым и Ганом жанр бытовых обозрений («Кино-правда», «Кино-глаз»), подхваченный позд
нее Западом. Забыт зачатый тем же Вертовым жанр эмоциональной неигровой ленты, поэмы фактов, синтетических образов.
Все это очень плохо. Не имея вещей, фиксирующих быт, мы забываем об особенно важной функции нашего кино—познании советской действительности, ибо по
знание это не может протекать плодотворно без вещей типа «Кино-глаза», хватающих жизнь врасплох, регистрирующих те мелочи, мимо которых сейчас проходит кино-объектив.
Не культивируя эмоциональную неигровую картину, мы лишаем советский кинематограф интереснейших и ценных опытов. Достаточно указать, что разнообраз
ные комбинации монтажного ритма (музыку монтажа) мы можем осуществить только в эмоциональной не
игровой ленте, где чередование кусков жизни не ско
вано утилитарным заданием. Точно так же истинную стихию зрительного, понимая под этим не только узко-культурный, но и чисто натурный материал, можно развернуть лишь в этих условиях. Говоря о стихии зрительного, мы, конечно, не имеем в виду чистую зрительность, свободную от вся