ДЕКЛАРАЦИЯ Ф. ЛОПУХОВА

В связи со всеми событиями на фронте государственного балета я считаю необходимым заявить следующее:
1) Необходима полная, но вместе с тем осмотрительная реконструкция балетного жанра.
2) реконструкция никоим образом не состоит в одних формалистических исканиях и реформах.
3) Но нецелесообразно и неправильно спокойно ждать появления новой балетной тематики.
4) Необходимо в ее ожидании подвергать жесточайшему обстрелу критики старые художественные каноны и экспери
ментировать в тех областях, в которых это представляется возможным, дабы быть во всеоружии владения всеми формами.
5) В частности и в особенности необходимо искать новый язык хореграфической выразительности у нового обществен
но-политического быта, у рабочих процессов, у физкультуры, цирка, эстрады, кино, живой газеты, манифестаций, у профессионального и самодеятельного театров во всех его видах.
6) Увлечение акробатикой (отанцованной)—не самоцель, но лишь этап в эксперименте.
7) Все только что указанные источники дадут язык новой хореграфии, и он будет отвечать новой советской тематике
в противовес старому классическому канону, заимствовавшему свой балетный язык у придворно-этикетного и салонно-вычурного быта.
8) Выявлять и категорически добивать ушедшее после революции в подполье балетоманство, основанное также на придворном быте, но только в его худшей части.
9) Необходимо приблизить рабочего к хореграфическому спектаклю, а хореграфа-актера—к производствам, дабы вы
яснить, что именно они друг от друга хотят получить и что они друг другу реально могут дать.
10) В моих исканиях есть ошибки, но я полагаю, что, вопервых, с ошибками сопряжено всякое экспериментирование и, во-вторых, что виновен в ошибках не я один, со мной делят
ошибки: прежняя социальная установка балетного театра, прежняя система подготовки балетных кадров, отсутствие самостоятельной экспериментальной площадки, цеховая замкну
тость нашей балетной среды, наш общий балетный бытовой
уклад, столь враждебный всякому эксперименту, и проч. и проч.
11) Потому-то силы, затраченные на искания, и воля к ним имеют все права рассчитывать на дружественную помощь общественности и прессы, а не на злорадные осуждения, травлю, непрестанное одергивание и сплошь да рядом умышленное искажение фактов.
Заслуженный балетмейстер Федор ЛОПУХОВ

ВЫНУЖДЕННОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

Участь многих художественных деклараций—выбирать между парадоксом и трюизмом. «Эпатировать» или повторять азбучные истины. Декларация Лопухова (как, впрочем, и опубликованные в последних номерах «Рабочего и Театра«манифесты» Люком и Трояновской) идет по последнему
пути. Кто, в самом деле, будет возражать против «полной», но, конечно же, «осмотрительной» реформы? Кто не воору
жится для добиванья «ушедшего в подполье балетоманства»? Все это немножко чересчур торжественно, а в общем бесспорно. Однако же, к декларации Лопухова следует присмот
реться. Ценность ее в том, что она исходит от неустанно ищущего мастера, а не от критически насторожившихся представительниц старой хореграфии.
В творчестве Лопухова мы давно наблюдаем некий трагический разлад между намерением и осуществлением, между замыслом и делом. Форма балета обновляется беспре
станно, а советского хореграфического спектакля что-то не получается.
Тайну предательски выдаст третий пункт Лопуховской декларации. В самом деле, что это значит: «не целесообразно и не правильно спокойно ждать появления новой балетной тематики»? Извините, как раз новой тематики ждать вовсе не нужно, она существует целых двенадцать слишком лет!
Надо только уметъ видеть — это во-первых — и уметь отеатрализовать и отанцовать тему — это во-вторых. Вот это «только» и есть вопрос о создании новой формы танцевального (или синтетического) спектакля.
Порочность метода Лопухова—и это подтверждает третий пункт декларации—в том, что Лопухов сначала подыскивает форму вообще, а затем уже думает (и пока только думает) применить ее к новому содержанию. Получается дурная абстракция, взращивание гомункулов в реторте. Не спорим:
эти гомункулы иной раз приятнее классических ископаемых. Но это—не путь: новая форма хореграфического спектакля может получиться только функционально от новой темы, и если бы вместо бидермейеровской фантастики «Щелкунчикав балете оказалась советская тема, то, быть может, тот же шпагат «зазвучал бы» по-другому. А иначе вместо поисков новой хореграфической выразительности среди рабочих процессов, физкультуры и т. п. (см. § 5 декларации) мы полу
чим только одно из слагаемых — цирк, и стыдливое признание § 6 («акробатика—не самоцель») прозвучит фальшиво. Вот где основная ошибка и декларации, и практики Лопухова. Формальные эксперименты вне тематического оправ
дания—не более целесообразны, чем случайные выстрелы из пистолета в воздух по разным направлениям.
Все эти соображения приводятся не в порядке «одергиванья», но в плане дружеского совета в корне перестроить творческий метод, что возможно и без принесения в жертву акробатики. Ибо дело не в акробатике, а в ее функциональ
ной значимости, в ее сценическом осмыслении. И в этой перестройке Лопухов в праве рассчитывать не на травлю, а на доброжелательную, хотя и по-суровому деловую критику. И. СОЛЛЕРТИНСКИЙ

СМЫЧКА

Ленингр. консерватории

с рабочей массой
13 декабря в Б. зале Консерватории состоялось торжественное заседание и концерт по случаю подписания Консерваторией и заводом «Красный Треугольник» договора о взаимном культшефстве.
По этому договору студенты и работники Консерватории приняли на себя содействие в работе культкомиссии завкома путем руководства хоровыми и музыкальными рабочими кружками, устрой
ства бесед, лекций, докладов, диспутов и объяснений при посещении рабочими музыкальных театров и концертов, организации для рабочих музыкальных вечеров, концертов, спектаклей и т. п., организации и работы в добровольных музыкальных обществах, участия в музыкальном оформлении празднеств, организуемых завкомом. Далее Консерватория приняла на себя устройство в течение года
десяти выездных концертов на «Красном Треугольнике» во время обеденных пе
рерывов по определенному плану с соответственными объяснительными доклада
ми , оказание заводу помощи в организации им у себя самодеятельных оперных
спектаклей и концертов и организации для рабочих краткосрочных подготовительных курсов для желающих поступить в Консерваторию как по специаль
ным, так и по общеобразовательным
предметам; руководство курсами будет возложено на профессоров Консервато
С своей стороны рабочие «Красного Треугольника» обязались выделить из своей среды представителей во все ор
ганизации Консерватории, организовать
собственными силами два политкружка для студентов и один—для работников Консерватории, наладить агитационно
пропагандистскую работу, устраивать для студентов и работников Консерватории экскурсии на «Красный Треугольник», прикрепить работников Консерватории ко всем заводским и клубным организациям, а также оказывать материальную поддержку наиболее нуждающимся студен
там Консерватории путем предоставления им работы на заводе.
На вечере подписания культшефского договора присутствовало до 1.500 рабочих и свыше 400 студентов Консерватории.
После приветствий и чтения договора участники торжественного заседания про
слушали концерт, в котором совершенно неуместным оказалось выступление в пошлом репертуаре эстрадника Валентино
ва, не представлявшего собою ни одну из участвовавших в вечере сторон и тем более не имеющего какого-либо отноше
ния к задачам культшефства. Говорят, что его прислал «в порядке любезности» Посредрабис. С заслуженным успехом выступили в концерте ряд профессоров и доцентов консерватории (Вольф-Изриэль, Боссе, Шер, Василевский, Каменский, М. Полякин) и прекрасно звучавший большой хор «Красного Треугольника».

Памяти М. П. Беляева

В этом году исполнилось 25 лет со дня смерти М. П. Беляева—крупного музыкального издателя, в свое время под
державшего первые творческие шаги целого ряда русских композиторов
(Глазунова, Лядова, Скрябина, Соколова и др.). Издательство «М. П. Беляев в Лейпциге» приобрело мировую известность высотой и тщательностью нотопе