АЛЬМАНАХ ЗИФ‘а

Книга третья.
Как известно, журналы наши набиваются самым разносортным материалом, никак не сведенным к ка
кому-либо одному определяющему признаку. Поэтому альманахи, за счет журналов, часто отличаются принципиальной выдержанностью.
Альманах «Земля и фабрика» уже зарекомендовал себя такой прозой, как роман В. Бахметьева «Пре
ступление Мартына», рассказы Ф. Гладкова и Ю. Олеши, повесть Н. Ляшко «Минучая смерть». Еще более удачен отдел стихов; где стсого подобран материал лучших современных поэтов: Б. Пастернака, Н. Тихонова. Э. Багрицкого, С. Обрадовича, М. Светлова.
Так было в первой и второй книге альманаха.
Третья книга явно снижает прежний уровень.
Правда, отдел поэзии опять выше всяких похвал. Открывается он великолепным стихотворением Н. Тихонова «Шаги агронома», где свежая тема выражена четким, выработанным стихом.
«Можайское шоссе» Эд. Багрицкого написано с обычным упором на предметность и с обычной же для него приверженностью к традиционным акмеистическим ритмико-синтаксическим оборотом.
Виссарион Саянов дал стихотворение «Корчма на литовской границе», где явно виден отход молодого поэта от приевшейся уже манеры его «Фартовых годов» и «Комсомольских стихов» к большей значительности темы и стиховой вооруженности.
«Утро» С. Обрадовича, несомненно, станет в ряд его лучших стихов благодаря зорко подмеченным деталям и подлинной лирической интонации.
Илья Сельвинский напечатал «Стихотворение, найденное в черновиках Евгения Нея». Для ценителей творчества этого крупного поэта «черновик Евгения Нея» окажется интересным.
Отдел прозы в третьей книге возбуждает решительные нарекания. Центральной вещью идет роман Петра Ширяева «Гульба». Особого мастерства у П. Ширяева нет. Изрядные дозы шаблонных рассуждений соединяются с не менее шаблонными метафорами.
Содержание романа никак не компенсирует стилистическую тусклость. Первая часть аналогична «Не
деле» Ю. Либединского, но, повторяя Либединского,
Ширяев не имеет того революционного пафоса, которым так подкупает читателя «Неделя». Вторая половина романа изображает крестьянское восстание (гнет прод
разверсток) и разоблачает традиционного бескостного интеллигента. Опять-таки после тонкого психологи
ческого анализа Ал. Фадеева («Разлом»), после искусно обрисованного фалеевского Мечника—что стоит Телепнев Ширяева? Вечно пакостничающий и кающийся,
слабый физически и морально, Телепнев совсем не живой человек, а плохо вычерченная литературная схема.
Так же взят из литературы, а не из современной действительности и другой герой Чибриков, неудачный отпрыск Лебедева и Лебядкина Достоевского. Под дру
гими фамилиями действует он и в романе Федина «Братья» и в романе Леонова «Вор». Наконец, под большим сомнением и социальная значимость «Гульбы». Борьба немногочисленных городских коммунистов с окружающими город бандами (а банды рожда
ются деревней) показана под странным углом зрения. Жизнь партийной организации отсутствует. На первом плане — Грабов и Морковкин, военачальники, живу
щие оторванно от всего, пьянствующие, часто для ду
шевных разговоров заходящие к не менее душевной интеллигентке Антонине Федоровне. Пролетарская ли
тература умеет в частном показывать общее. «Неделя» Либединского, «Разгром» Фадеева, «Первая девушкамолодого комсомольского писателя Н. Богданова с разной степенью литературного мастерства смогли пока
зом отдельных типичных героев показать жизнь массы (партийная городская организация у Либединского. комсомольская — у Богданова, партизаны — у Фадеева). Ширяев же идет другим путем. Он тонет в частностях, не в силах показать общего.
Принимая во внимание большое количество произведений, изображающих гражданскую войну, известные трафареты, выработавшиеся при этом, надо признать тему, взятую Ширяевым, сугубо трудной и тре
бующей большой литературной квалификации и идеологической четкости. Этим требованиям «Гульба» Ширяева не удовлетворяет.
Хорошо написана сказка И. Ляшко «Бездетка». Но, занимая 8 страниц, она никак не влияет на отдел прозы альманаха.
«Смерть короля» Ал. Макарова — анекдот о нечаянной смерти человека, в цирке играющего медведя (зашитого в медвежью шкуру).
«Магнитные бури» В. Лидина—писателя, не имеющего своей манеры и всегда кому-нибудь подражаю
щего — на этот раз подражание обычному для Лидина образцу — Пильняку. Рассказ о погибшем в дебрях Арктики самолете, о завоевателях полярных стран, гимн человеческому разуму, выносливости и неустан
ному стремлению к новым открытиям — основные мотивы эти содержатся в давно известной повести Пильняка «Заволочье».
Повесть Д. Крутикова «Белый Каин» могла бы рассчитывать на внимание читателя, если бы не досад
ный примитивизм. Встречаются два старых приятелякоммуниста рабочих. Вспоминают гражданскую войну, рассказывают о себе.
Изъясняются они все время таким образом:
О работе своей: «Значит, по хозяйственной пошел Добре. Ендистризацию проводишь. Ак, клюква ж ты моя ягодка! На паровоз-то не тянет?»
О любви: «В отпуску. Вот бабу везу чинить. Дорогая забава. Жену взял не ту. Полька у меня жена. Языки знает. Всякое такое».
Об индустриализации: «Рябоконь рассказал о положении своих предприятий. Зацепившись за своего конька, поделился планами на будущее. Выругал свою болезнь, оторвавшую от дела. Багур слушал его внимательно, по временам перебивая его восклицаниями:
«Здорово! Клейко! Вот это по-нашенски! Ах, клюква ягода!»
Наконец. «Бамбуковая хижина» Вс. Иванова. Бесспорная высокая литературная выработка повести не дает все же ей возможности стать вещью значимой.
Многократно указывавшаяся марксистской критикой основная черта творчества Вс. Иванова последних лет преобладает и здесь: торжество подсознательного, игра случая, немотивированная парадоксальность поступков.
Жена инженера Закревского выходит замуж за необычайно одаренного поэта К. Но пока поэт К. ни
чем себя не проявил. Милиционер Франц боится разбойника Ильи Кочерги. У Франца — невеста в Праге, а он, неизвестно почему, служит на Кавказе. Разбой
ник Кочерга разбойничает только из страха, что, стань он мирным, его прикончат боящиеся его крестьяне. Комсомолец Филипп арестовывает Кочергу, чтобы пе
редать его в руки правосудия, — и неожиданно для себя убивает.
В результате общественные отношения выведенных героев смазаны. Сложный быт советского Кавказа, строительство канала только упоминаются к повести,
отодвинутые на задний план торжествующей нелепи
цей.
В. ДРУЗИН НОВЫЕ КНИГИ
О. Артамонова, Е. Васильева, Ю. Гауш. «Театр Петрушки». Пьесы. Госуд. изд-во. 1928 г. Цена 55 коп.
«Театр Петрушки» при ленинградском ТЮЗ’е создал особый род кукольных представлений на основании «драматургических законов петрушечного спектакля, нащупанных авторами в тесном сотрудничестве с работниками театра».
Небольшой сборник тюзовских петрушечных пьес, выпущенный ГИЗ’ом, со вступительной статьей Евг.
Деммени дает образцовые для кукольного театра пьесы. Позволяет на основании их текстов изучать основы петрушечной драматургии и, наконец, пополняет скудный петрушечный репертуар.
Пьесы, вошедшие в этот сборник, написаны весело и живо (особенно «Степка-Растрепка» Ю. Гауша, присяжного драматурга «Театра Петрушки») и представляют интерес даже в чтении.
В. Марков и Н. Надеждина. Петрушечное представление. Руководство. 87 стр. Теа-кино-печать. 1928 г.
«Театр Петрушки»—искусство очень трудное. Оно требует художественной чуткости постановщика и кукловода, и научить петрушечному делу заочно, по печатному руководству, конечно, нельзя.
Книжка В. Маркова и Н. Надеждиной, излагающая лабораторные опыты производственной мастерской Московского Дома им. Поленова и выпущенная «с