О выставке древне-русской монументальной живописи в Берлине

Летом прошлого года Председатель ИЗО Гос. Инст. истории искусств проф. О. Ф. Вальдгауер в Берлине вошел в связь с Обществом друзей новой России. Представитель искусствоведческой науки, естественно, заговорил об искусстве, и немедленно всплыл вопрос об обмене выставками—об устройстве германских вы
ставок в Ленинграде, Москве и, может быть, других культурных центрах СССР, а также об устройстве рус
ских выставок в Германии. Общество друзей новой России—именно по всем изложенным только что при
чинам—тотчас же наметило выставку исторического характера: выставку русского крестьянского искусства с полным историческим сравнительным материалом. Нельзя отрицать, что эта мысль—чрезвычайно удачна; но она очень трудно исполнима.
Ведь ясное дело, что мы не можем повести в Берлин сырой материал. Ясно, что успех выставки будет тем больше, чем меньше выставка будет халтурной и наспех собранной, чем лучше мы ее продумаем чисто научно. У нас сейчас нет нужных экспонатов из самого крестьянского искусства, ни нужных параллелей к ним. Ведь речь в данном случае идет не о том, чтобы обеспечить кустарным работам сбыт заграницей, а о том, чтобы наглядно—до очевидности —доказать некий куль
турно-исторический тезис, а именно: что наша культура ничуть не менее стара и ценна, чем культура западно
европейских народов, что мы имеем очень длинную „родословную“, что нам совершенно незачем стыдиться ни своего прошлого, ни своего настоящего. Наши условия жизни могли временно быть неблагоприятными, обще-культурный уровень наш временно, под угрозой царской нагайки, мог понизиться,—но мы сейчас строим
новую жизнь, и эта новая жизнь нам даст полную возможность энергично строить нашу культуру.
Ученый Совет Института, по всем этим соображениям, заслушав доклад О. Ф. Вальдгауэра об устройстве выставки крестьянского искусства в Германии, привет
ствовал инициативу и постановил немедленно приступить к работе. Это тем более было возможно, что институт сам, в порядке районирования его деятельности, есте
ственно должен заняться изучением искусства русского
Севера, т. е. той именно части нашей Республики, где наиболее сильно—и в зодчестве, и в живописи, и в музыке, и в словесности, и в обрядах—сохранились пре
дания старины. Выставка, которая желательна друзьям новой России в Германии, нам представляется не как обычная, коммерческого типа, кустарная выставка, а как такое торжество искусства, где можно было бы показать все стороны нашего народного творчества в полном блеске, и где можпо было бы поставить это творчество в исторические рамки.
Чтобы подготовить такую выставку, Институт должен предварительно проделать громадную работу по сводке всего уже опубликованного материала и должен снарядить большую экспедицию в Заонежье и на Пи
негу, т. е. в две наиболее характерные и вместе с тем различные между собою, области нашего Севера. Подробная докладная записка об экспедиции составлена
К. К. Романовым, В. Н. Всеволодским-Гернгросом, В. В. Асафьевым и Б. В. Казанским, одобрена Ученым Советом и будет отдельно представлена Главнауке на рассмотрение.
Устройство выставки крестьянского искусства русского Севера таким образом отодвигается на год. Что мы могли бы сделать сейчас? Выставка копий с новгород
ских фресок ХII—ХIѴвв. подала мысль: мы в любую минуту можем дать еще небывалую выставку древне-русской монументальной живописи. Дело в том, что Ин
ститут втечение ряда лет посылал почти ежегодно в Новгород и другие города Новгородской области экспедицию за экспедицией для изучения и копирования нов
городских фресок, и в Институте составился целый музей научно-безупречных копий в точную величину оригиналов, с точною передачей не только красок, но и самой техники их наложения. Таких копий у нас больше сотни. Копии эти исполнялись с памятников, чрезвычайно трудно доступных изучению,—и потому, что Новгород вообще находится вдали от большой проезжей дороги, и потому, что старые фрески разме
щаются в верхах узких и темных зданий, и потому,
что новгородские росписи не блещут в большинстве сохранностью. Наши копии драгоценны даже для рус
ских историков искусства; тем более значения они имеют для иностранцев, которые по ним впервые смогут себе составить точное представление о древне-русской монументальной живописи. Выставка копий—конечно, только частично и предварительно—может выполнить ту же задачу, которую должна выполнить выставка крестьянского искусства русского Севера.
Когда я сообщил о нашем плане директору берлинского Altes Museum проф. Т. Виганду, он немедленно ответил в чрезвычайно сочувственном тоне, но предложил пополнить наши материалы по древне-русским фрескам берлинскими копиями с фресок Латма, византий
ских, относящихся к тем же XII—XIV вв., никогда
еще не выставлявшихся. Сопоставление наших копий с берлинскими представляет для всякого византиноведа огромный интерес —и не только чисто-исторический: я хорошо знаю берлинские копии и знаю, что, по тех
ники исполнения, они не могут выдержать никакого сравнения с нашими... тут возникнут совершенно но
вые вопросы о том, как должны выполняться такого рода копии, чтобы иметь значение документов.
Проф. Т. Виганд, член Академии Наук,—человек влиятельный в берлинских ученых кругах. Его содей
ствие обеспечивает нашей выставке успех. Общество друзей новой России со своей стороны тоже сочув
ственно относится к идее такой выставки и, конечно,
тоже сделает все необходимое для ее успеха. Институт просит Главнауку высказать свой взгляд на наш замысел, для того чтобы мы могли приступить к кон
кретной организационной работе по отбору, монти
ровке и упаковке и по подготовке тех лекций, которые должны быть прочитаны на выставке в Берлине, буде она состоится.
Акад. Ф. ШМИТ.