Правда о Скрябине

Музыкальным сектором Госиздата выпущена в свет замечательная книга, которая должна занять почетное место в библиотеке каждого музыканта. Это—„Воспоми
нания о Скрябине“ Л. Сабанеева, — произведение, по полноте и объективности содержания, по богатству и новизне материала, а главное—по социальной значи
мости идеологического освещения, являющееся, можно сказать, единственным в нашей музыкально-книжной литературе монументальным памятником мемориально-ис
следовательского характера. Труд Сабанеева, несмотря на свой солидный объем (20 печ. листов), проглаты
вается единым духом. Нет сил оторваться от чтения этой на редкость увлекательной книги, обладающей к тому же крупными художественными достоинствами изложения. Человеческий и композиторский облик самого Скрябина, фигуры главных персонажей окружавшей его обстановки обрисованы Сабанеевым с порази
тельной рельефностью и незабываемой четкостью. Правда, автор „Воспоминаний“ в течение ряда лет имел воз
можность систематически, чуть-ли не ежедневно изучать человеческий мирок, окружавший Скрябина, но все же для такого яркого воспроизведения наблюдавшегося мало одного острого глаза; тут нужны и редкая способность к анализу и синтезу, и необычайная независимость своего
собственного миросозерцания, устоявшего против всех соблазнов тепличной, изолированной скрябинской среды, нивеллировавшей всех, приходивших с ней в соприкосновение.
Л. Сабанеев вынес этот трудный искус и по истечении 10-летней давности собрал все накопленные им впечатления в широко набросанную картину, в которой, как живые, фигурируют события и лица, составлявшие в недавнем прошлом главное содержание музыкальнохудожественной жизни.
10 лет, протекшие со дня смерти Скрябина,—срок в конце-концов очень небольшой. И если угас безвоз
вратно описанный Сабанеевым скрябинский мирок, то еще живы, здравствуют и действуют многие из лиц, попавших в фокус художественного объектива „друга
наблюдателя“ гениального музыканта (так очень верно называет себя автор „Воспоминаний ). Людям свойственно „искать правду , но она очень часто прихо
дится не по вкусу, когда вскрывается относительно их самих. Сабанеев предчувствовал, конечно, все невы
годы положения мемуариста, повествующего о живых или о мертвых, с которыми связана действительность сего дня. В предисловии к своей книге Сабанеев говорит:
„Да не посетуют на меня те, кто еще остался в живых свидетелях... скрябинского мира, если они попадут в мою фотографическую группу не совсем в том виде, в каком им самим было бы это желательно“.
Как слышно, книга Сабанеева произвела уже сенсацию. На автора ее весьма и весьма „сетуют“ с разных сторон. Для многих книга оказалась неприятной. Но, думается, это не было неожиданностью для Саба
неева, а, с другой стороны, с этим не стоит серьезно считаться. Правда о Скрябине должна была быть выявлена со всей определенностью в интересах правильности освещения этого крупнейшего музыкально-творче
ского явления. Эта правда в коротких словах выражена Сабанеевым так:
„Скрябин был сыном своей эпохи, своего века и своей среды. Как все гениальные лич
ности, он особенно характерен для среды, особенно ярко отражал ее идеологию“
Эту идеологию Сабанеев совершенно правильно характеризует как идеологию „мцстического романтизма .
„Генезис этой мистики, точнее—этой странной, фантастической романтики, вполне ясен... Скря
бин есть всецело порождение среды, той среды, которая командовала интеллектуальными высотами русского общества до войны“. По мнению Сабанеева музыка Скрябина
есть ни что иное, как художественная кристаллизация тех настроений пресыщения и неудовлетворенности, которые характерны для буржуазного общества того времени...
Именно из пресыщенности и неудовлетворенности этого круга, в котором воспиталась личность Скрябина, одного из последних пред
ставителей „великого искусства дворянства“— именно из этих свойств легко и логически ясно
выводится все его фантастическое мировоззрение, в котором так много общих черт со всем тем, что модно было в его время в его кругу, с салонной теософией, этой „философией дам“, с любитель
ской мистикой, имеющей определенный налет модного тогда диаволизма и сверхчеловечества. Скрябин, выражаясь кратко, был ни чем иным,
как символистом в музыке... Мистика Скрябина одна из страниц той книги, другие страницы ко
торой называются Бальмонтом, Блоком, Вяч. Ивановым, Мережковским, Гиппиус, Бердяевым, Булгаковым...
Сабанеев не останавливается даже пред таким „жестоким“ признанием:
„Тепличная, изолированная атмосфера скрябинской среды создала и такую же тепличную
музыку, в которой даже грандиозное давалось неминуемо и неизбежно в некотором салонном преломлении.
После этого нельзя не согласиться с Сабанеевым, что
перекрашивание Скрябина в революционные колера, выкраивание из него какого-то неожи
данного и невозможного в его время „певца про
летариата“—так же неуместно, как и обратное, имевшее, однако, тоже место в свое время пере
крашивание его в „православные религиозные краски , как и очень распространенное стремление некоторых придать его разрозненной и в су
ществе очень сбивчивой путанице отвлеченных
идей характер какой-то „стройной философемы“, а ему самому—чуть ли не значение настоящего философа, могущего фигурировать в истории знания наряду с Кантом и Шопенгауером или даже хотя бы с Ницше.
Вот в этих-то суждениях Сабанеева, приведенных мною, быть может, в излишне обширных цитатах, и „зарыта собака“ недовольства ярых до сих пор адептов Скрябина, старающихся „обработать его на свой аршин и в своих целях. И особенно, конечно, способно вы

рвать порицания подчеркивание Сабанеевым буржуазной

идеологической сущности творчества Скрябина. Об этом я сужу по своему маленькому опыту. Когда в прошлом
году по случаю 10-летней годовщины Скрябина я попытался в своей заметке (см. № 15 „Ж. И.“ за 1925 г.) подойти к характеристике творчества Скрябина с социальным критериом, я с разных сторон под
вергся нападкам за „односторонность освещения“, за „неправильность подхода“ и т. п.
Но вот прошел год, и недавно от одного видного музыканта, которого особенно возмущало мое „неува
жение“ (!) к Скрябину, я неожиданно услышал такую сентенцию:
— А вы знаете, я все больше прихожу к убеждению, что Скрябина скоро перестанут у нас играть,