родинѣ, въ томъ воздухѣ, которымъ опа дышитъ, чтобъ она иногда могла взглянуть на мою одинокую могилу !
Наконецъ, поблагодаривъ меня со слезами на глазахъ за всѣ мои ласки и угожденія, онъ простился со мною, взялъ съ такимъ трудомъ пріобрѣтенное свое золото, и отправился въ Санъ-Франциско.
Прошло нѣсколько мѣсяцевъ. Я все еще работалъ въ горахъ съ большимъ успѣхомъ, только изрѣдка мѣняя мѣсто, до тѣхъ поръ, пока наступили дожди. Я льстилъ себя надеждою, что съ своимъ капиталомъ могу скорѣе достичь чего нибудь лу ннаго, ежели пе
ремѣню образъ пріобрѣтенія, и тоже уѣхалъ въ Санъ- Франциско.
Вскорѣ послѣ моего пріѣзда, шелъ я но главной улицѣ, которая состояла тогда изъ однихъ лавокъ и хижинъ, какъ услышалъ, что меня зоветъ знакомый голосъ. Я обернулся, Генри Гордонъ подбѣжалъ ко мнѣ, и схватилъ меня за руку.
— Любезнѣйшій другъ! вскричалъ онъ: какъ я радъ, что васъ вижу ; я уже думалъ, что вы занемогли и
умерли въ рудокопняхъ. Но видъ вашъ доказываетъ, что вы здоровы, и, надѣюсь, получили полный успѣхъ въ награду за всѣ ваши лишенія!
Я отвѣчалъ, что не имѣю причины жаловаться, и что чрезвычайно радуюсь, видя его совершенно здоровымъ и счастливымъ.
—- Да, отвѣчалъ онъ; я чувствую себя, какъ нельзя лучше во всѣхъ отношеніяхъ — въ душевномъ, Физи
ческомъ и денежномъ. Здоровье, энергія и надежда снова возвратились ко мнѣ, и я теперь на пути къ счастію и богатству. Съ малыми средствами, какъ вамъ извѣстно, пріѣхалъ я сюда, тотчасъ началъ небольшую торговлю, покупалъ и продавалъ, и такъ-какъ счастіе постоянно мнѣ благопріятствовало, то я скоро нажилъ тысячи. Видите эту большую хижину, заключилъ онъ,— ну! она и все, что въ ней есть, моя собственность. Пойдемте, другъ мой, вы должны жить у меня, и, если вздумаете начать также какую нибудь торговлю, то я почту за удовольствіе помочь вамъ.
— Какія извѣстія объ Агнесѣ? спросилъ я, ндучи за нимъ въ домъ, гдѣ увидѣлъ двухъ прикаіциковъ, надписывающихъ цѣну товарамъ, которые въ скоромъ времени могли бы обогатить всякаго.
— О! объ ней извѣстія самыя лучшія! отвѣчалъ онъ съ сіяющимъ взоромъ: лучшія, нежели я ожидалъ. Я получилъ отъ нея письмо, въ отвѣтъ на мое; она увѣ
домляетъ меня, что дѣла отца ея очень запутаны, что онъ теперь бѣденъ и подверженъ всевозможнымъ ли
шеніямъ. Карсонъ! это превосходная новость для меня, п счастливѣйшимъ днемъ моей жизни будетъ тотъ, когда я, возвратившись нѣкогда на родину, и, взявъ за руку Агнесу, съ гордостію скажу ея сребролюби
вымъ родителямъ, что бѣдный, отвергнутый ими, можетъ теперь исполнить самыя смѣлыя ихъ мечты о богатствѣ. О, Жоржъ! Я долженъ разбогатѣть, страшно разбогатѣть! Всѣ желанія мои стремятся къ одному — чтобъ сдѣлаться милліонеромъ, чтобъ выстроить дворецъ для моей Агнесы, и съ высоты его съ презрѣ
ніемъ смотрѣть на этихъ нѣкогда гордыхъ богатствомъ своимъ глупцевъ, которые отталкивали меня въ бѣдно
сти, и воображали, что я ниже ихъ, потому только, что у меня нс было того талисмана, которымъ владѣю теперь! О, какое будетъ торжество для меня и для Агнесы !
— Но, будьте осторожны, Гордонъ, возразилъ я; не желайте слишкомъ многаго; не забудьте басни о курицѣ съ золотыми япцами!
— О ! я буду остороженъ, но вмѣстѣ и смѣлъ ! отвѣчалъ онъ гордо и самоувѣренно. Алладпнова лампа
въ моихъ рукахъ! Я буду богатъ, страшно богатъ, Черезъ годъ возвращусь на родину! Пойдемте, разопь
емте бу.ылочку вина за здоровье моей восхитительной Агнесы! Потомъ поговоримъ о вашихъ дѣлахъ, потому что и вы должны разбогатѣть, возвратиться со мною, и радоваться моему торжеству; послѣ Агнесы вы зай
мете первое мѣсто въ моемъ сердцѣ: Генри Гордонъ никогда не забудетъ своего друга.
Я прожилъ нѣсколько мѣсяцевъ въ домѣ Гордона, пускался въ разныя спекуляціи, изъ которыхъ иныя удавались, другія нѣтъ, и, но истеченіи вышеупомянутаго времени, разсчиталъ, что выручилъ именно такую же сумму, па какую вырылъ золота. Генри Гор
донъ былъ счастливѣе. На немъ оправдывалась, каза
лось, басня о царѣ Мидасъ: все, до чего онъ ни дотрогивался, превращалось въ золото. Вслѣдствіе своей удачи, онъ все болѣе горячился и становился смѣлѣе, до того, что даже пугалъ меня; я боялся, что отъ ка
кого нибудь несчастнаго случая онъ разорится. Но
сколько я ни предостерегалъ его, онъ смѣялся мнѣ въ глаза, и повторялъ:
— Развѣ я не говорилъ вамъ, что въ моихъ рукахъ Алладипова лампа?
Кромѣ того, кой-что другое чрезвычайно меня тревожило: чѣмъ болѣе онъ пріобрѣталъ, тѣмъ болѣе, казалось, желалъ пріобрѣтать; и, хотя богатство его да
леко превосходило его прежнія желанія, но онъ, повидимому, еще далекъ былъ отъ своей цѣли, и, алкая пріобрѣсти еще больше, какимъ бы то ни было сред
ствомъ, сталъ посѣщать игорные вертепы, которыхъ развелось вокругъ насъ очень много, и всегда выходилъ оттуда съ огромнымъ выигрышемъ.
Замѣтивъ, что мое положеніе въ Санъ-Франциско не улучшалось, я рѣшился возвратиться въ рудокопни, и простился съ своимъ другомъ, надѣливъ его самыми
Наконецъ, поблагодаривъ меня со слезами на глазахъ за всѣ мои ласки и угожденія, онъ простился со мною, взялъ съ такимъ трудомъ пріобрѣтенное свое золото, и отправился въ Санъ-Франциско.
Прошло нѣсколько мѣсяцевъ. Я все еще работалъ въ горахъ съ большимъ успѣхомъ, только изрѣдка мѣняя мѣсто, до тѣхъ поръ, пока наступили дожди. Я льстилъ себя надеждою, что съ своимъ капиталомъ могу скорѣе достичь чего нибудь лу ннаго, ежели пе
ремѣню образъ пріобрѣтенія, и тоже уѣхалъ въ Санъ- Франциско.
Вскорѣ послѣ моего пріѣзда, шелъ я но главной улицѣ, которая состояла тогда изъ однихъ лавокъ и хижинъ, какъ услышалъ, что меня зоветъ знакомый голосъ. Я обернулся, Генри Гордонъ подбѣжалъ ко мнѣ, и схватилъ меня за руку.
— Любезнѣйшій другъ! вскричалъ онъ: какъ я радъ, что васъ вижу ; я уже думалъ, что вы занемогли и
умерли въ рудокопняхъ. Но видъ вашъ доказываетъ, что вы здоровы, и, надѣюсь, получили полный успѣхъ въ награду за всѣ ваши лишенія!
Я отвѣчалъ, что не имѣю причины жаловаться, и что чрезвычайно радуюсь, видя его совершенно здоровымъ и счастливымъ.
—- Да, отвѣчалъ онъ; я чувствую себя, какъ нельзя лучше во всѣхъ отношеніяхъ — въ душевномъ, Физи
ческомъ и денежномъ. Здоровье, энергія и надежда снова возвратились ко мнѣ, и я теперь на пути къ счастію и богатству. Съ малыми средствами, какъ вамъ извѣстно, пріѣхалъ я сюда, тотчасъ началъ небольшую торговлю, покупалъ и продавалъ, и такъ-какъ счастіе постоянно мнѣ благопріятствовало, то я скоро нажилъ тысячи. Видите эту большую хижину, заключилъ онъ,— ну! она и все, что въ ней есть, моя собственность. Пойдемте, другъ мой, вы должны жить у меня, и, если вздумаете начать также какую нибудь торговлю, то я почту за удовольствіе помочь вамъ.
— Какія извѣстія объ Агнесѣ? спросилъ я, ндучи за нимъ въ домъ, гдѣ увидѣлъ двухъ прикаіциковъ, надписывающихъ цѣну товарамъ, которые въ скоромъ времени могли бы обогатить всякаго.
— О! объ ней извѣстія самыя лучшія! отвѣчалъ онъ съ сіяющимъ взоромъ: лучшія, нежели я ожидалъ. Я получилъ отъ нея письмо, въ отвѣтъ на мое; она увѣ
домляетъ меня, что дѣла отца ея очень запутаны, что онъ теперь бѣденъ и подверженъ всевозможнымъ ли
шеніямъ. Карсонъ! это превосходная новость для меня, п счастливѣйшимъ днемъ моей жизни будетъ тотъ, когда я, возвратившись нѣкогда на родину, и, взявъ за руку Агнесу, съ гордостію скажу ея сребролюби
вымъ родителямъ, что бѣдный, отвергнутый ими, можетъ теперь исполнить самыя смѣлыя ихъ мечты о богатствѣ. О, Жоржъ! Я долженъ разбогатѣть, страшно разбогатѣть! Всѣ желанія мои стремятся къ одному — чтобъ сдѣлаться милліонеромъ, чтобъ выстроить дворецъ для моей Агнесы, и съ высоты его съ презрѣ
ніемъ смотрѣть на этихъ нѣкогда гордыхъ богатствомъ своимъ глупцевъ, которые отталкивали меня въ бѣдно
сти, и воображали, что я ниже ихъ, потому только, что у меня нс было того талисмана, которымъ владѣю теперь! О, какое будетъ торжество для меня и для Агнесы !
— Но, будьте осторожны, Гордонъ, возразилъ я; не желайте слишкомъ многаго; не забудьте басни о курицѣ съ золотыми япцами!
— О ! я буду остороженъ, но вмѣстѣ и смѣлъ ! отвѣчалъ онъ гордо и самоувѣренно. Алладпнова лампа
въ моихъ рукахъ! Я буду богатъ, страшно богатъ, Черезъ годъ возвращусь на родину! Пойдемте, разопь
емте бу.ылочку вина за здоровье моей восхитительной Агнесы! Потомъ поговоримъ о вашихъ дѣлахъ, потому что и вы должны разбогатѣть, возвратиться со мною, и радоваться моему торжеству; послѣ Агнесы вы зай
мете первое мѣсто въ моемъ сердцѣ: Генри Гордонъ никогда не забудетъ своего друга.
Я прожилъ нѣсколько мѣсяцевъ въ домѣ Гордона, пускался въ разныя спекуляціи, изъ которыхъ иныя удавались, другія нѣтъ, и, но истеченіи вышеупомянутаго времени, разсчиталъ, что выручилъ именно такую же сумму, па какую вырылъ золота. Генри Гор
донъ былъ счастливѣе. На немъ оправдывалась, каза
лось, басня о царѣ Мидасъ: все, до чего онъ ни дотрогивался, превращалось въ золото. Вслѣдствіе своей удачи, онъ все болѣе горячился и становился смѣлѣе, до того, что даже пугалъ меня; я боялся, что отъ ка
кого нибудь несчастнаго случая онъ разорится. Но
сколько я ни предостерегалъ его, онъ смѣялся мнѣ въ глаза, и повторялъ:
— Развѣ я не говорилъ вамъ, что въ моихъ рукахъ Алладипова лампа?
Кромѣ того, кой-что другое чрезвычайно меня тревожило: чѣмъ болѣе онъ пріобрѣталъ, тѣмъ болѣе, казалось, желалъ пріобрѣтать; и, хотя богатство его да
леко превосходило его прежнія желанія, но онъ, повидимому, еще далекъ былъ отъ своей цѣли, и, алкая пріобрѣсти еще больше, какимъ бы то ни было сред
ствомъ, сталъ посѣщать игорные вертепы, которыхъ развелось вокругъ насъ очень много, и всегда выходилъ оттуда съ огромнымъ выигрышемъ.
Замѣтивъ, что мое положеніе въ Санъ-Франциско не улучшалось, я рѣшился возвратиться въ рудокопни, и простился съ своимъ другомъ, надѣливъ его самыми