спалъ въ отведенномъ для него углу на мягкой подушкѣ, то вотъ, кажется, и все, что можно сказать о бабушкиной опочивальнѣ.
— Честь имѣю поздравить васъ, бабушка, съ днемъ вашего ангела и пожелать вамъ всего прекраснаго въ природѣ! сказалъ я входя въ бабушкину опочивальню и почтительно цѣлуя руку у дорогой имянииницы.
— Благодарствуй, другъ мой, Миша! отвѣчала съ доброю, обычною своей улыбкой бабушка и крѣпко поцѣловала меня въ щеку. — Какъ ваше здоровье?
— Очень не дурно для моихъ лѣтъ, благодаря Бога! Придвинь-ка кресла, садись подлѣ меня, хоть ваша
братья — молодежь и не большіе охотники бесѣдовать со старухами....
— Молодежь! Помилуйте, бабушка, да у меня самого начинаютъ пробиваться кой-гдѣ сѣдые волосы....
— Первый, ранній снѣгъ, еще зимы не дѣлаетъ, дорогой внучекъ. А скажи-ка ты мнѣ, чего бы, напримѣръ, болѣе всего желалъ ты своей бабушкѣ, поздра
вляя ее съ ангеломъ, и что ты разумѣлъ подъ своею модною Фразою: «желаю вамъ всего прекраснаго въ природѣ?»
— Я разумѣлъ тутъ, любезная бабушка, все то, чего вы сами себѣ желаете.
— А чего, ты думаешь, я болѣе всего яіелаю сама себѣ въ настоящее время, дружокъ Миша?
— Не знаю вполнѣ, но думаю, что здоровья, бабушка, отвѣчалъ я съ улыбкою.
— Оно почти что такъ... Въ настоящее время, я болѣе всего желаю пожить еще какъ можно подолѣе
на свѣтѣ. Жизнь такъ хороша ! Что же ты выпучилъ на меня съ такимъ удивленіемъ глаза, Миша? Тебѣ вѣрно кажется страннымъ, что девяпосто-лѣтняя ста
руха любитъ еще жизнь и даже говоритъ, что она такъ хороша для нея... Не правда ли? говори откровенно.
— Почти что такъ, бабушка!
— Я это и знала! Но вотъ видишь ли что, другъ Миша: жизнь, какъ деньги для человѣка. Чѣмъ меньше ихъ остается въ кошелькѣ, тѣмъ мы становимся скупѣе и бережливѣе на нихъ, тогда какъ прежде бросали ихъ, бывало, безъ малѣйшаго сожалѣнія цѣлыми пригоршнями на пустяки, что вѣроятно и ты дѣлаешь въ настоящее время, дорогой внучекъ!
— Со ершеиио согласенъ съ вами, бабушка, и даже уважаю отъ души въ васъ такой образъ мыслей, отвѣчалъ я, цѣлуя руку доброй бабушки. Увѣренъ и въ томъ, прибавилъ я, что Провидѣпіе на этотъ разъ вполнѣ выполнитъ ваше желаніе и пошлетъ вамъ въ жизни еще много лѣтъ и веселыхъ, и покойныхъ!
— Много-то желать ужь оно немножко и совѣстно, съ улыбкою сказала бабушка,—а ужь бы счесть себѣ
въ три цифры, хоть нѣсколько годковъ на Божьемъ свѣтѣ, правду тебѣ сказать, дружокъ, Миша, мнѣ бы очень хотѣлось!
— Отчего же и не такъ, бабушка? живутъ люди и гораздо за сотню лѣтъ....
— Да; только изъ сотенъ-то такіе выходятъ единицами. Въ прошлогоднемъ календарѣ, впрочемъ, я вычитала, что какой-то проказникъ ухитрился прожить сто восемьдесятъ лѣтъ.... вотъ такъ молодецъ!
— Ну ужь это, если правда, было, я думаю, тяжеленько и для него самого! недовѣрчиво возразилъ я бабушкѣ.
— Это что за исторія, любезный внучекъ? чуть не съ досадою сказала старушка. Да я бы съ своей сто
роны ничего такъ сильно не желала, какъ прожить столько же на свѣтѣ—сто восемьдесятъ лѣтъ! Шутка
сказать! Мнѣ бы, значитъ, пришлось прожить еще девяносто лѣтъ! Да вѣдь это бы значило, что Господь подарилъ мнѣ вторую новую жизнь, со всѣми ея радостями и наслажденіями!
Я съ изумленіемъ посмотрѣлъ на бабушку. Какова старушка! Чуть не сто лѣтъ прожила на Божьемъ свѣтѣ, да еще готова припросить себѣ девяносто! Вѣрно дѣйствительно «ей жизнь была такъ хороша», упо
требляя собственное ея выраженіе? Не правду ли я сказалъ въ началѣ моего разсказа, что такихъ бабушекъ, какъ моя, не много на бѣломъ свѣтѣ, читатель?
— Что, Миша, скажи по правдѣ, продолжала между тѣмъ бабушка, вѣроятно замѣтившая мое изумленіе при послѣдней ея выходкѣ:—вѣдь тебѣ мое желаніе—прожить столько же, сколько я жила, кажется невѣроятнымъ, можетъ быть, даже безумнымъ, не такъ ли?
— Почти что такъ, бабушка. — А меясду тѣмъ я не лгу!
— Но ради самаго Неба, скажите мнѣ откровенно, милая, безцѣнная моя бабушка, что же бы вы стали дѣлать съ этою долгою, и по моему образу понятій, скучною и тяжелою жизнію? Вопросъ этотъ чрезвычайно интересуетъ меня.
— А отвѣтъ очень простъ, глупенькій мой внучекъ. Что бы я дѣлала, спрашиваешь ты?
— Да, бабушка.
— Просто бы жила себѣ! — Но....
— Да тутъ нѣтъ никакого по. Жила бы, мыслила, слушала хорошую музыку, нюхала душистые цвѣты, любовалась на свѣтлое солнце, цѣловала дѣтей, по временамъ читала умную книжку и даже, можетъ быть, любила бы....
— Какъ любили бы, бабушка? вскричалъ я почти съ испугомъ и даже соскочилъ съ моего кресла....
— Не бѣснуйся, Миша, сиди смирно и даже, если
— Честь имѣю поздравить васъ, бабушка, съ днемъ вашего ангела и пожелать вамъ всего прекраснаго въ природѣ! сказалъ я входя въ бабушкину опочивальню и почтительно цѣлуя руку у дорогой имянииницы.
— Благодарствуй, другъ мой, Миша! отвѣчала съ доброю, обычною своей улыбкой бабушка и крѣпко поцѣловала меня въ щеку. — Какъ ваше здоровье?
— Очень не дурно для моихъ лѣтъ, благодаря Бога! Придвинь-ка кресла, садись подлѣ меня, хоть ваша
братья — молодежь и не большіе охотники бесѣдовать со старухами....
— Молодежь! Помилуйте, бабушка, да у меня самого начинаютъ пробиваться кой-гдѣ сѣдые волосы....
— Первый, ранній снѣгъ, еще зимы не дѣлаетъ, дорогой внучекъ. А скажи-ка ты мнѣ, чего бы, напримѣръ, болѣе всего желалъ ты своей бабушкѣ, поздра
вляя ее съ ангеломъ, и что ты разумѣлъ подъ своею модною Фразою: «желаю вамъ всего прекраснаго въ природѣ?»
— Я разумѣлъ тутъ, любезная бабушка, все то, чего вы сами себѣ желаете.
— А чего, ты думаешь, я болѣе всего яіелаю сама себѣ въ настоящее время, дружокъ Миша?
— Не знаю вполнѣ, но думаю, что здоровья, бабушка, отвѣчалъ я съ улыбкою.
— Оно почти что такъ... Въ настоящее время, я болѣе всего желаю пожить еще какъ можно подолѣе
на свѣтѣ. Жизнь такъ хороша ! Что же ты выпучилъ на меня съ такимъ удивленіемъ глаза, Миша? Тебѣ вѣрно кажется страннымъ, что девяпосто-лѣтняя ста
руха любитъ еще жизнь и даже говоритъ, что она такъ хороша для нея... Не правда ли? говори откровенно.
— Почти что такъ, бабушка!
— Я это и знала! Но вотъ видишь ли что, другъ Миша: жизнь, какъ деньги для человѣка. Чѣмъ меньше ихъ остается въ кошелькѣ, тѣмъ мы становимся скупѣе и бережливѣе на нихъ, тогда какъ прежде бросали ихъ, бывало, безъ малѣйшаго сожалѣнія цѣлыми пригоршнями на пустяки, что вѣроятно и ты дѣлаешь въ настоящее время, дорогой внучекъ!
— Со ершеиио согласенъ съ вами, бабушка, и даже уважаю отъ души въ васъ такой образъ мыслей, отвѣчалъ я, цѣлуя руку доброй бабушки. Увѣренъ и въ томъ, прибавилъ я, что Провидѣпіе на этотъ разъ вполнѣ выполнитъ ваше желаніе и пошлетъ вамъ въ жизни еще много лѣтъ и веселыхъ, и покойныхъ!
— Много-то желать ужь оно немножко и совѣстно, съ улыбкою сказала бабушка,—а ужь бы счесть себѣ
въ три цифры, хоть нѣсколько годковъ на Божьемъ свѣтѣ, правду тебѣ сказать, дружокъ, Миша, мнѣ бы очень хотѣлось!
— Отчего же и не такъ, бабушка? живутъ люди и гораздо за сотню лѣтъ....
— Да; только изъ сотенъ-то такіе выходятъ единицами. Въ прошлогоднемъ календарѣ, впрочемъ, я вычитала, что какой-то проказникъ ухитрился прожить сто восемьдесятъ лѣтъ.... вотъ такъ молодецъ!
— Ну ужь это, если правда, было, я думаю, тяжеленько и для него самого! недовѣрчиво возразилъ я бабушкѣ.
— Это что за исторія, любезный внучекъ? чуть не съ досадою сказала старушка. Да я бы съ своей сто
роны ничего такъ сильно не желала, какъ прожить столько же на свѣтѣ—сто восемьдесятъ лѣтъ! Шутка
сказать! Мнѣ бы, значитъ, пришлось прожить еще девяносто лѣтъ! Да вѣдь это бы значило, что Господь подарилъ мнѣ вторую новую жизнь, со всѣми ея радостями и наслажденіями!
Я съ изумленіемъ посмотрѣлъ на бабушку. Какова старушка! Чуть не сто лѣтъ прожила на Божьемъ свѣтѣ, да еще готова припросить себѣ девяносто! Вѣрно дѣйствительно «ей жизнь была такъ хороша», упо
требляя собственное ея выраженіе? Не правду ли я сказалъ въ началѣ моего разсказа, что такихъ бабушекъ, какъ моя, не много на бѣломъ свѣтѣ, читатель?
— Что, Миша, скажи по правдѣ, продолжала между тѣмъ бабушка, вѣроятно замѣтившая мое изумленіе при послѣдней ея выходкѣ:—вѣдь тебѣ мое желаніе—прожить столько же, сколько я жила, кажется невѣроятнымъ, можетъ быть, даже безумнымъ, не такъ ли?
— Почти что такъ, бабушка. — А меясду тѣмъ я не лгу!
— Но ради самаго Неба, скажите мнѣ откровенно, милая, безцѣнная моя бабушка, что же бы вы стали дѣлать съ этою долгою, и по моему образу понятій, скучною и тяжелою жизнію? Вопросъ этотъ чрезвычайно интересуетъ меня.
— А отвѣтъ очень простъ, глупенькій мой внучекъ. Что бы я дѣлала, спрашиваешь ты?
— Да, бабушка.
— Просто бы жила себѣ! — Но....
— Да тутъ нѣтъ никакого по. Жила бы, мыслила, слушала хорошую музыку, нюхала душистые цвѣты, любовалась на свѣтлое солнце, цѣловала дѣтей, по временамъ читала умную книжку и даже, можетъ быть, любила бы....
— Какъ любили бы, бабушка? вскричалъ я почти съ испугомъ и даже соскочилъ съ моего кресла....
— Не бѣснуйся, Миша, сиди смирно и даже, если