и другое сердце. Наконецъ она почувствовала замѣтную, несомнѣнную перемѣну въ Луи: онъ сталъ холоденъ въ обращеніи съ нею, по временамъ, даже казался раздраженнымъ; избѣгалъ оставаться съ ней на
единѣ, пересталъ говорить о прошедшемъ,—часто былъ суровъ, натянуть; онъ больше не любилъ ея и хотѣлъ, чтобъ она поняла это. Обращеніе его съ Мери было также измѣнчиво. Иногда онъ показывалъ къ ней нѣжное, отеческое расположеніе, иногда былъ суровъ и жестокъ; иногда такъ предавался разговору съ ней, или такъ усердно, молча, слѣдилъ за всѣми ея движе
ніями, что забывалъ весь міръ, а въ другое время, казалось, совершенно забывалъ о ней, и даже не замѣчалъ ея присутствія. ВинФрида все это видѣла, и первая справедливо оцѣнила затруднительное это отношеніе и тщетныя усилія соединить несовмѣстныя чув
ства , — и , понявъ свое положеніе, подчинилась ему съ достоинствомъ и величіемъ. Тугъ не было средины. Луи даже и не воображалъ, что ее любитъ, и она не могла требовать, чтобъ онъ исполнилъ обѣщаніе, дан
ное ей подъ вліяніемъ этого заблужденія. Опять ей предстоялъ выборъ между долгомъ и самой собою, —
опять настало время самоотверженія. Онъ любилъ ея питомицу — Мери, и горькія слезы катились по лицу ВиііФриды, когда опа, молясь, стояла на колѣняхъ подлѣ своей постели и тихо говорила себѣ: Мери его
любитъ. Да, ребенокъ, о которомъ опа пеклась, какъ о своемъ собственномъ, за котораго готова была отдать жизнь свою, теперь требовалъ отъ нея болѣе, чѣмъ жизни,—и ВинФрида рѣшила, что требованіе это будетъ удовлетворено.
Во время позднихъ сумерекъ, ВинФрида сошла внизъ и сквозь низкое итальянское окно гостиной вышла на лугъ, на которомъ близъ дерева молча стояли Луи и Мери; между ними только что прозвучало слово слиш
комъ нѣжное, мелькнулъ взлядъ слишкомъ искренній, и Луи еще боролся съ желаніемъ все высказать сло
вомъ и взоромъ и предоставить исходъ судьбѣ. Мери дрожала, глаза были полны слезъ и странное не
удовлетворенное чувство, которому не знала причины, овладѣло ею. ВинФрида тихо подошла къ нимъ, и остановилась подлѣ нихъ, когда они еще и не подозрѣ
вали, что она вышла изъ дома. Мери, громко зарыдавъ, бросилась къ пей на шею и сказала:
— Ангелъ мой, Винни! Какъ я рада, что ты пришла! Луи отвернулся въ мучительномъ смущеніи.
— Для чего ты отворачиваешься отъ меня, Луи? сказала ВинФрида; или ты боишься друга, или не довѣряешь моей любви?
— Что хочешь ты сказать этимъ, ВинФрида? съ живостію воскликнулъ Луи. Ради Бога, говори яснѣе! О,
прости меня, мой добрый другъ! я суровъ, я жестокъ къ тебѣ, но я себя не помню, — я безуменъ.
— Бѣдное сердце, страждущее отъ своего невѣрія! нѣжно сказала ВинФрида, и взявъ его руку, положила ее въ руку Мери, и крѣпко сжимая ихъ, продолжала: Видишь ли, Луи,—и слезы медленно катились по увяд
шимъ щекамъ ея: — рука моя не только не преграда
между тобой и твоей любовью, но даже проводникъ къ ней! Любите другъ друга, дорогіе мои, если отъ этой любви зависитъ ваше счастіе; свое же счастіе я буду искать въ вашемъ благополучіи и въ вашихъ радостяхъ; а если со временемъ будете поминать ВиііФриду, то
пусть Мери вспомнитъ о своей воспитательницѣ, какъ о существѣ, любившемъ ее болѣе жизни, а Луи пусть скажетъ, что имѣлъ друга, вѣрнаго до конца своему обѣту.
— Кто ве родился, а умеръ? — Адамъ.
— Кто родился, потомъ умеръ два раза, и все-таки безсмертенъ? Бьюсь объ закладъ, что пикто изъ читателей не угадаетъ. Но такъ и быть, я ихъ избавлю отъ головолом
ной работы.— Генриха Гейне, отвѣчаю я торжественно, тотъ самый Гейне, сочиненія котораго въ переводъ вы теперь читаете почти во всъхъ русскихъ журналахъ.
— Какъ такъ?
— Да такъ. Въ Современной лътописи «Русскаго Въстника(Т. II, стр. 101, 1856 года), г. Михайловъ писалъ:
«17-го Февраля (новаго стиля) умеръ въ Парижъ глава современныхъ поэтовъ Германіи, Генрихъ Гейне.»
Эго одинъ разъ. Дъло было въ 1856 году.
Но онъ умеръ еще прежде, гораздо прежде. Въ Энциклопедическомъ Лексиконъ, издававшемся г-мъ Плшшаромъ (Т. XIII, стр. 424, 1838 года), напечатано:
и Гейне, Генриха, извѣстный германскій стихотворецъ и послѣ Бёрне извѣстнѣйшій изъ нъмецкихъ политическихъ писателей дерзостью своихъ мнѣній, родился въ Дюссель
дорфъ въ 1797 году, происходилъ изъ еврейской Фамиліи.... (слѣдуетъ перечисленіе его сочиненій), умеръ въ Парижъ въ 1837 году. Онъ одаренъ былъ блестящими дарованіямиит. д. Дъло было, какъ видите, почти за 20 лътъ.
Итакъ, Гейпе отъ другихъ безсмертныхъ поэтовъ отличается, между прочимъ, тъмъ, что онъ умеръ два раза; тогда-какъ они только по одному.
Сообщаемъ эту замътку, въ особенности, гг. фонъ-Видерту и Михайлову, какъ біографамъ Гейне.
И. Лебедевъ.
единѣ, пересталъ говорить о прошедшемъ,—часто былъ суровъ, натянуть; онъ больше не любилъ ея и хотѣлъ, чтобъ она поняла это. Обращеніе его съ Мери было также измѣнчиво. Иногда онъ показывалъ къ ней нѣжное, отеческое расположеніе, иногда былъ суровъ и жестокъ; иногда такъ предавался разговору съ ней, или такъ усердно, молча, слѣдилъ за всѣми ея движе
ніями, что забывалъ весь міръ, а въ другое время, казалось, совершенно забывалъ о ней, и даже не замѣчалъ ея присутствія. ВинФрида все это видѣла, и первая справедливо оцѣнила затруднительное это отношеніе и тщетныя усилія соединить несовмѣстныя чув
ства , — и , понявъ свое положеніе, подчинилась ему съ достоинствомъ и величіемъ. Тугъ не было средины. Луи даже и не воображалъ, что ее любитъ, и она не могла требовать, чтобъ онъ исполнилъ обѣщаніе, дан
ное ей подъ вліяніемъ этого заблужденія. Опять ей предстоялъ выборъ между долгомъ и самой собою, —
опять настало время самоотверженія. Онъ любилъ ея питомицу — Мери, и горькія слезы катились по лицу ВиііФриды, когда опа, молясь, стояла на колѣняхъ подлѣ своей постели и тихо говорила себѣ: Мери его
любитъ. Да, ребенокъ, о которомъ опа пеклась, какъ о своемъ собственномъ, за котораго готова была отдать жизнь свою, теперь требовалъ отъ нея болѣе, чѣмъ жизни,—и ВинФрида рѣшила, что требованіе это будетъ удовлетворено.
Во время позднихъ сумерекъ, ВинФрида сошла внизъ и сквозь низкое итальянское окно гостиной вышла на лугъ, на которомъ близъ дерева молча стояли Луи и Мери; между ними только что прозвучало слово слиш
комъ нѣжное, мелькнулъ взлядъ слишкомъ искренній, и Луи еще боролся съ желаніемъ все высказать сло
вомъ и взоромъ и предоставить исходъ судьбѣ. Мери дрожала, глаза были полны слезъ и странное не
удовлетворенное чувство, которому не знала причины, овладѣло ею. ВинФрида тихо подошла къ нимъ, и остановилась подлѣ нихъ, когда они еще и не подозрѣ
вали, что она вышла изъ дома. Мери, громко зарыдавъ, бросилась къ пей на шею и сказала:
— Ангелъ мой, Винни! Какъ я рада, что ты пришла! Луи отвернулся въ мучительномъ смущеніи.
— Для чего ты отворачиваешься отъ меня, Луи? сказала ВинФрида; или ты боишься друга, или не довѣряешь моей любви?
— Что хочешь ты сказать этимъ, ВинФрида? съ живостію воскликнулъ Луи. Ради Бога, говори яснѣе! О,
прости меня, мой добрый другъ! я суровъ, я жестокъ къ тебѣ, но я себя не помню, — я безуменъ.
— Бѣдное сердце, страждущее отъ своего невѣрія! нѣжно сказала ВинФрида, и взявъ его руку, положила ее въ руку Мери, и крѣпко сжимая ихъ, продолжала: Видишь ли, Луи,—и слезы медленно катились по увяд
шимъ щекамъ ея: — рука моя не только не преграда
между тобой и твоей любовью, но даже проводникъ къ ней! Любите другъ друга, дорогіе мои, если отъ этой любви зависитъ ваше счастіе; свое же счастіе я буду искать въ вашемъ благополучіи и въ вашихъ радостяхъ; а если со временемъ будете поминать ВиііФриду, то
пусть Мери вспомнитъ о своей воспитательницѣ, какъ о существѣ, любившемъ ее болѣе жизни, а Луи пусть скажетъ, что имѣлъ друга, вѣрнаго до конца своему обѣту.
— Кто ве родился, а умеръ? — Адамъ.
— Кто родился, потомъ умеръ два раза, и все-таки безсмертенъ? Бьюсь объ закладъ, что пикто изъ читателей не угадаетъ. Но такъ и быть, я ихъ избавлю отъ головолом
ной работы.— Генриха Гейне, отвѣчаю я торжественно, тотъ самый Гейне, сочиненія котораго въ переводъ вы теперь читаете почти во всъхъ русскихъ журналахъ.
— Какъ такъ?
— Да такъ. Въ Современной лътописи «Русскаго Въстника(Т. II, стр. 101, 1856 года), г. Михайловъ писалъ:
«17-го Февраля (новаго стиля) умеръ въ Парижъ глава современныхъ поэтовъ Германіи, Генрихъ Гейне.»
Эго одинъ разъ. Дъло было въ 1856 году.
Но онъ умеръ еще прежде, гораздо прежде. Въ Энциклопедическомъ Лексиконъ, издававшемся г-мъ Плшшаромъ (Т. XIII, стр. 424, 1838 года), напечатано:
и Гейне, Генриха, извѣстный германскій стихотворецъ и послѣ Бёрне извѣстнѣйшій изъ нъмецкихъ политическихъ писателей дерзостью своихъ мнѣній, родился въ Дюссель
дорфъ въ 1797 году, происходилъ изъ еврейской Фамиліи.... (слѣдуетъ перечисленіе его сочиненій), умеръ въ Парижъ въ 1837 году. Онъ одаренъ былъ блестящими дарованіямиит. д. Дъло было, какъ видите, почти за 20 лътъ.
Итакъ, Гейпе отъ другихъ безсмертныхъ поэтовъ отличается, между прочимъ, тъмъ, что онъ умеръ два раза; тогда-какъ они только по одному.
Сообщаемъ эту замътку, въ особенности, гг. фонъ-Видерту и Михайлову, какъ біографамъ Гейне.
И. Лебедевъ.